– Да, да, – тараторил Джесси, – я сейчас в Хитроу. Регистрируюсь на рейс до Таиланда. Одну секунду… – сказал он в трубку и уставился на меня широко раскрытыми бесцветными глазами, словно видел на моем месте кого-то другого. – Кресло 1K? Да, вполне устроит. Вегетарианское меню, пожалуйста…

Джесси отвел взгляд. Я заметил, что на его пухлой белой руке надето трое часов, причем все трое установлены на разное время.

– Прошу прощения, Джон, еще секунду… – проговорил он в трубку и снова уставился на меня. – У вас есть номер моей золотой карты «Экзекьютив клаб»?

Пауза. Я пил воду, пытаясь найти связь между его словами и местом, где мы находились.

– Что? Уже внесен в систему? – Джесси удивленно распахнул глаза. – Отлично! Извините, Джон. Путешествие самолетом – дело хлопотное. Сами понимаете. Что-что?

Взрыв оглушительного хохота.

– Да уж, тут вы правы: по крайней мере, я лечу первым классом!

Джесси прикрыл трубку рукой и повернулся ко мне.

– У тебя что, нет дел поважнее?

– Почему же, есть – найти тебя и привести в дом.

– Так на чем мы остановились? – спросил он у собеседника и поднял руку, давая мне знать, что скоро освободится. – Как я уже говорил, я вылетаю в Таиланд, чтобы встретиться с мистером Фэрреном, моим боссом, и пробуду там двое суток. У меня есть уникальное предложение для серьезного инвестора вроде вас, который оказался достаточно дальновиден, чтобы переехать на Пхукет со своей очаровательной женой-тайкой. Высокодоходная инвестиционная программа. Группа многоквартирных домов с видом на пляж Най-Хан. Да-да, все верно, к югу от пляжей Ката и Карон. Но действовать надо быстро – повторяю, быстро. Вообще-то, конечно, я не должен бы все это вам рассказывать…

Я смотрел на Джесси поверх пластикового стаканчика. Его бледное лицо было наморщено от напряжения. На столе перед ним лежала шпаргалка.

– Местный рынок недвижимости – один из наиболее быстро развивающихся в мире, – снова заговорил Джесси, понижая голос. – Стоимость жизни на Пхукете невелика, а доходы от аренды высокие. Вы переехали в самую богатую провинцию Таиланда. – Он выдержал эффектную паузу и продолжил: – Когда прочие азиатские тигры жалобно мяукали и просили пощады, Пхукет по-прежнему рычал… У Пхукета стальные мускулы… Пхукет моя любить тебя долго-долго… Пхукет моя любить тебя много… На Пхукете у вас только одна забота – управление финансами… На Пхукете вы будете вечно жить в роскоши, а боги упадут на колени и поклонятся вам как своему господину…

Джесси подмигнул мне.

– Джон, мы готовимся к взлету, так что мне придется выключить свой «блэкберри». Бокал шампанского, пожалуйста. Нет, орехов не нужно. У вас найдется пижама размера XL? Послушайте, я перезвоню вам, когда прилечу. Что? Встретиться и выпить пива в баре отеля «Чеди»? Отличная мысль!

Джесси повесил трубку и встал, поправляя цветастые шорты. Когда мы с ним познакомились, он сказал, что приехал на Пхукет заниматься тайским боксом. На острове полно хороших спортивных лагерей, объяснял Джесси, так что со дня на день он бросит пить пиво и начнет тренироваться всерьез.

Мы вместе пошли к дому.

– И каково это – летать первым классом? – спросил я.

Почему-то я до сих пор верил, что его слова имели какое-то отношение к действительности.

Джесси подтянул шорты и мечтательно уставился в пространство.

– Клево, наверное…

Я кивнул в сторону дома.

– Австралиец, которого я привез из аэропорта. Бэкстер. Похоже, он несколько не в духе.

Джесси только рассмеялся:

– Ничего, Фэррен это исправит.


Мы находились на Бангла-роуд, знаменитой улице ночных развлечений в Патонге. Перед входом в бар сидел гиббон в ковбойской шляпе.

Я прочел название на треснувшей неоновой вывеске: «БЕЗЫМЯННЫЙ БАР». Гиббон проследил за моим взглядом. Я посмотрел на него – на бесконечно длинные руки, темную треугольную морду и глаза, настолько черные, словно они вобрали в себя ночь. Животное с безмерно скучающим видом изучало свои ногти. Кажется, я никогда раньше не видел настоящего гиббона. Но почему-то гиббон в ковбойской шляпе, сидящий перед «Безымянным баром», выглядел совсем не так дико, как можно было бы ожидать.

Бангла-роуд – это шумное скопище баров. В каждом играет своя музыка, и все песни, бары и девушки сливаются воедино, в одно бессмысленное целое. Бары вдоль боковых улочек, бары на верхних этажах, которые видны снаружи, только если задрать голову, огромные заведения размером с супермаркеты, состоящие из бесчисленных маленьких баров, неотличимых друг от друга, где девушки висят на шестах, словно на поручнях в метро, играют с клиентами в «Четыре в ряд» или пялятся, позевывая, в морозно светящиеся телефоны.

От Бангла-роуд веет какой-то распутной невинностью: улица стала местной достопримечательностью, и по ней ходят целые семьи из Европы и Австралии, глазея на хаос и упиваясь разнузданной таиландской ночью. Однако прежде всего Бангла-роуд – место деловых встреч.

– Это то самое заведение? – спросил Бэкстер, заглядывая поверх голов гиббона и девушек в темное, ревущее нутро бара.

Он повернулся к Фэррену, по-отечески обнимавшему его за плечи.

– Как звали тех двух девушек, с которыми я был в прошлый раз?

Фэррен ободряюще похлопал Бэкстера по спине.

– Номер тридцать один и номер шестьдесят три. Чудесные девушки.

Они вошли внутрь. Мы с Джесси остались стоять на улице, наблюдая за гиббоном. У него была мягкая коричневая шерсть, морду обрамляла полоса белого меха. Я снова заглянул в его идеально круглые глаза – черные, влажные, бездонные. Гиббон запрыгнул на табурет между двумя девушками и продолжил изучать свои ногти.

– Тело массаж? – обратилась ко мне одна из девушек. – Руки массаж?

Она дотронулась до моего плеча, и я отступил назад.

– Зачем вообще нужен массаж рук? – спросил я.

Джесси прыснул.

– Простите моего друга, дамы. Его только недавно прибило к нашим берегам – еще не освоился. Ты слегка не в теме, а, Том? Они делают массаж не рук и тела, а руками и телом.

Гиббон захихикал над моим невежеством, и я бросил на него испепеляющий взгляд.

– Доплати им пару батов, так они еще и за ушами у тебя помоют, – добавил Джесси. – Пойдем.

Мы вошли в бар. Фэррен и Бэкстер разговаривали за столиком, и мы подсели к ним. Перед каждым из нас появилось по стакану пива «Сингха». Фэррен подмахнул счет, не спуская глаз с австралийца.

– Я просто хочу, чтобы мне вернули деньги, – объяснял Бэкстер уже гораздо спокойнее. Фэррен слушал и задумчиво кивал. – Моя жена говорит, что иностранцы не могут покупать землю в Таиланде. Говорит, это незаконно.

Фэррен достал из кармана чек и протянул Бэкстеру. Тот надел очки, изучил его и улыбнулся. Оба рассмеялись, и Фэррен похлопал австралийца по спине.

– Джесси… – К нам подошла одна из девушек. Она держала в руке доску для игры «Четыре в ряд» и, несмотря на ковбойскую мини-юбку, больше всего напоминала ребенка, который зовет приятеля поиграть.

– Легенда гласит, что все эти девушки – мастера играть в «Четыре в ряд», – сказал Джесси, вставая с места. – Что же, сейчас проверим.

Другая девушка спрыснула мои голые руки «Скитоленом» – тайским спреем от комаров.

– Зачем вы это сделали? – спросил я, морщась от неприятного запаха.

– Орехов нет, – ответила она, как будто это что-то объясняло.

– Ваша жена совершенно права, – говорил Фэррен Бэкстеру. – Согласно тайскому законодательству иностранцы не могут владеть землей, зато могут арендовать участок на срок до тридцати лет, а также приобрести строение или квартиру в кондоминиуме.

Фэррен откинулся на спинку стула и удовлетворенно вздохнул, сжимая в руке запотевший стакан. Я именно там, где и должен быть, говорила вся его поза, и только трус или дурак не захочет ко мне присоединиться.

– Иностранцы не могут владеть землей, – повторил Фэррен, – зато могут получить лицензию на печать денег. Вы имеете право арендовать участок земли на тридцать лет и дважды продлить договор, что в сумме дает девяносто. Сколько вы планируете прожить, мистер Бэкстер? Шучу, шучу. Или, еще того лучше, создайте тайскую компанию: вы будете полностью ее контролировать, и она сможет покупать землю совершенно легально.

Одна из девушек попыталась присесть к Фэррену на колени, но он с вежливой улыбкой отказался от ее услуг, и она исчезла во мраке «Безымянного бара».

– Впрочем, если ваша жена сомневается, – продолжил Фэррен, – давайте просто получим немного санука, и вы вернетесь домой со своими деньгами. Знаете, что такое санук? Очень важное тайское понятие. Большинство фарангов, то есть иностранцев, думает, будто оно означает «веселье», но санук – нечто гораздо большее. Это значит находить удовольствие во всем, что ты делаешь. Это не гедонизм. Это философия, кредо, образ жизни.

Они чокнулись. Я подошел к стойке, чтобы посмотреть, как Джесси играет в «Четыре в ряд». Напротив него теперь сидела девушка в джинсах и футболке, которая разливала напитки – самая красивая во всем заведении. Вокруг уже собралась толпа зрителей. Каждый раз, когда наступала ее очередь ходить, девушка с силой вдавливала маленькие синие диски в ячейки. Джесси смеялся и качал головой.

– Знаешь, почему они всегда выигрывают? – спросил он, медленно, но уверенно опуская в ячейку красный диск. – Потому что им позволяют задавать ритм. А нужно играть в собственном ритме – не в том, который они тебе навязывают.

Гиббон запрыгнул на стойку и распрямил поля шляпы. Похоже, революционный метод игры, предлагаемый Джесси, привел его в восторг. Девушки забрались на табуреты, чтобы лучше видеть. Ощущение было такое, будто я наблюдаю за Джеймсом Бондом, который режется в баккара где-нибудь в Монте-Карло.

Стену позади игроков покрывали фотографии. Я подошел посмотреть, но не узнал ни одного лица. На снимках были девушки, работавшие в баре раньше, и их клиенты. Где они теперь, все эти улыбающиеся худые женщины и светлокожие пьяные мужчины, что кривлялись на камеру и, казалось, веселились от души? Скучают ли они по Бангла-роуд и гиббону в ковбойской шляпе? Впрочем, скорее всего, в то время здесь жил другой гиббон.

Взрыв негодования за стойкой: Джесси опять выиграл. Теперь напротив него, закатав рукава, села маленькая полная женщина лет сорока.

– О нет! – рассмеялся Джесси. В темноте неосвещенного бара его бледное лицо светилось, как луна. – Пошла в ход тяжелая артиллерия. На меня решили натравить маму-сан.

– Я тебя побиваю, – сказала мама-сан без тени улыбки. – Я хорошо тебя побиваю, белый мальчик. Ух, какой ты белый! Никогда не видела таких белых мальчиков.

Мама-сан потянулась к Джесси и ухватила его за мертвенно-бледную щеку маленькой смуглой ручкой. Девушки захихикали.

– Спорим, я выиграю? – предложил Джесси.

– Да, давай спорим, – отозвалась мама-сан, и девушки одобрительно загалдели.

Джесси закатил глаза.

– На что? Что такого вы можете мне предложить? – спросил он.

Гиббон растянул губы в широкой безрадостной улыбке.

Когда я вернулся к столику, Бэкстер сидел, оплетенный девушками. Их тонкие смуглые руки скользили по телу австралийца, обвиваясь вокруг его пояса, шеи, ягодиц в шортах цвета хаки. Девушки болтали между собой, изучали свои ногти и пялились в экраны телефонов, рассеянно массируя его старый бумеранг. И теперь уже сам Бэкстер держал чековую книжку наготове. Одна из девушек приблизилась было к Фэррену, но он остановил ее, слегка подняв руку. Галантный господин. Она улыбнулась, пожала плечами и отошла в сторону.

– Объясните мне еще раз про тайскую компанию, которую я смогу контролировать, – попросил Бэкстер.

Понемногу я начал осознавать, что этот Пхукет, Пхукет баров, девушек и пива – сотен баров, тысяч девушек и моря холодного тайского пива – предлагает гораздо больше, чем кто-либо в силах потребить. И хотя, как выразился Джесси, меня только недавно прибило к здешним берегам, даже я успел понять, что на Бангла-роуд продают вовсе не секс.

На Бангла-роуд продают мечты.

– Вставай, приятель! – крикнул Джесси. – Поехали домой.

Я поднял голову, но он обращался не ко мне.

Джесси встал с табурета и взял гиббона за руку. Тот поправил шляпу и засеменил рядом с ним; свободная рука животного волочилась по земле. Когда они исчезли за занавеской, загораживающей вход, девушки подняли вой.

Мама-сан резко их одернула. Не нужно было знать тайский, чтобы понять смысл ее слов: Джесси честно выиграл гиббона, так что делать нечего и надо снова приниматься за работу. Одна из девушек вытерла пальцами глаза и стала убирать доску и фишки. Я направился к выходу.

Джесси с гиббоном уже устроились на заднем сиденье моторикши, которую здесь называют тук-тук. Гиббон покидал свое место работы без сожаления. Он смотрел прямо перед собой и придерживал на голове шляпу, как будто боялся, что ее сдует ветром по дороге. Я окликнул Джесси, но он не услышал, и тук-тук покатил прочь, выпуская клубы выхлопных газов.