Поцеловав ее, он сказал:

– Жаль, что ты намерена ехать домой одна. Я бы хотел провести с тобой побольше времени. Еще не так поздно, и мы можем заехать ко мне на чашку кофе.

– Спасибо, – ответила она, высвободившись из его объятий и с трудом подавив желание вытереть губы. – Уже поздно, завтра утром я должна показывать дом, поэтому лучше лечь пораньше в постель.

Дэйн недвусмысленно уставился на ее глубокий вырез.

– Это можно устроить.

– Я не то хотела сказать, и ты это знаешь. – Виктория засмеялась, делая вид, что приняла все за шутку. «Лучше бы я надела не столь открытое платье!» – Спокойной ночи, Дэйн.

– Зачем так рано заканчивать вечер?

– Уже поздно, спокойной ночи.

Дэйн наконец сел в машину и уехал. Она уже садилась, когда увидела, что к ней направляется Мэтт. Дав служащему на чай, Виктория стояла в ожидании Мэтта.

Мэтт подошел. Обняв и поцеловав ее, он сказал:

– Я не хотел уходить, зная, что его поцелуй останется с тобой на всю ночь. Пусть я приснюсь тебе, Виктория.

– Ты всегда мне снишься, – призналась она, садясь в машину. – Спокойной ночи, Мэтт.

– Спокойной ночи.

Смотря ей вслед, он тихо спросил: «Когда же ты очнешься?» Кому он говорил это? Себе? Виктории?

Венди взяла его за руку и, когда он повернулся к ней, сказала:

– Извини, что так долго. Клэйборн долго не отпускал меня, все требовал, чтобы я вложила деньги в его журнал.

– Надеюсь, ты не согласилась?

– Ни за что! Не хочешь зайти ко мне ненадолго?

– Извини: мне еще нужно закончить работу. Да, спасибо за то, что пригласила меня на бал.

– О, не благодари меня. Скажи спасибо Дэйну. Это он дал мне два билета и сказал привести с собой друга.

11

Во вторник утром Виктория проснулась на рассвете от пения пересмешника. Его веселые трели были под стать ее настроению. Она мало спала этой ночью и как только услышала чириканье под окном, вскочила с кровати, полная сил и энергии, готовая к предстоящему путешествию.

Она натянула яркие пестрые шорты и точно такую же майку. Руки ее дрожали, но все же ей удалось заплести французскую косичку.

Мэтт заехал за ней в семь тридцать. К тому времени она уже покидала свои вещи в приготовленный с вечера чемодан и ждала его. Тори так нервничала, что не могла усидеть на месте, но встретила его со спокойной улыбкой.

Он отказался от предложенного кофе.

– Мы можем выпить кофе где-нибудь по дороге, а сейчас лучше ехать. Если нам повезет, мы успеем проскочить утреннюю пробку.

Мэтт подхватил ее чемодан. Оглянувшись по сторонам, он спросил:

– Ты что-нибудь еще берешь с собой?

– Конечно. Неужели ты думаешь, что я путешествую только с одним чемоданом?

Взвесив на руке спортивную сумку, Виктория сказала:

– У меня там маска для подводного плавания. Ты же обещал.

Он ухмыльнулся:

– Обещал. Что еще?

– Ничего. Только сумочка.

– И возьми на всякий случай куртку.

Кивнув, она достала из встроенного шкафа красную ветровку и перекинула через плечо.

– И шляпу.

– Точно. – Она щелкнула пальцами. Из того же шкафа она достала соломенную шляпу с широкими полями, с лентой такого же цвета, что и ветровка, и надела ее.

Мэтт вышел на улицу и, пока она запирала дверь, завел машину. Усаживаясь ря-дом с ним в «кадиллаке», пристегивая ремни, Тори заметила, что ее пальцы все еще дрожат. Почему она так нервничала? Это всего-навсего Мэтт, ее друг, ее финансовый консультант. Мужчина, который ей нравился. Она никогда не нервничала в его присутствии. Хотя она никогда раньше и не проводила с ним вместе несколько дней и ночей.

Движение на дороге было напряженное, как он предсказывал.

– Мы остановимся перекусить в Форт-Лодердейле в конце пути.

– Я не против, – ответила Тори. Мо-жет, к тому времени она успокоится?

Какое-то время она болтала о своих последних приобретениях и клиентах и оживленно реагировала на его сообщения о том, что отец ведет теперь здоровый образ жиз-ни, щадя свое сердце, внимательно слушала, когда он рассказывал ей о своих делах, и смеялась, когда он в лицах разыгрывал истории о своих племянницах и племянниках. Напряжение чуть-чуть спало, но все равно она чувствовала себя как школьница, собирающаяся на свою первую вечеринку.

Когда они доехали до Форт-Лодердейла, движение было медленным, машины ползли по шоссе как черепахи.

– Проголодалась? Хочешь остановиться? – спросил Мэтт.

Виктория кивнула:

– Круассан был бы сейчас очень кстати.

– О'кей.

На следующем указателе он съехал с хайвея и в ближайшем квартале нашел закусочную. Желая быстрее продолжить путешествие, они быстро поели и через двадцать минут уже были на дороге 1-95.

Тори включила радио и настроила на незнакомые позывные радиостанции, передающей музыку в стиле кантри. Слова о любви обретенной и любви загубленной наполнили салон машины. Мэтт протянул руку и выключил радио.

Виктория недоуменно спросила:

– Тебе не нравится кантри?

– В общем-то нравится, но не слишком подходит для сегодняшнего дня. Я хочу слышать только о хорошем, а ты?

Она согласно кивнула:

– Только о счастье, удаче и любви… – Виктория вдруг вспомнила об одном приятном событии:

– Эллис должен был отнести свой журнал в типографию. Разве это не здорово?

– Звучит здорово, но я поверю в это, только когда увижу этот журнал.

– Мэтт, ты такой пессимист.

– Совсем нет, – сказал он. – Все дело в Клэйборне. Я ему не верю. Уцепиться вроде бы не за что, так, на уровне интуиции. Но мои инстинкты меня никогда не обманывают. Вот почему, когда ты настаивала на финансовой поддержке его проекта, я советовал тебе не вкладывать много.

Отведя на секунду глаза от дороги, Мэтт взглянул на нее.

– Дело не в издании, – повторил он. – Проблема в издателе.

Тори скрестила руки и сжала губы. У него явно был пунктик в том, что касалось Дэйна и его друзей. Единственный способ заставить его изменить свое мнение – показать, насколько успешно движется предприятие. Но до этого ей придется набраться терпения.

Виктория почувствовала, как в уголках рта рождается улыбка, и первый раз за все это утро расслабилась. Как приятно будет сказать это Мэтту: «Я же тебе говорила…» Когда она получит свою долю от прибыли с издания, она купит Мэтту какой-нибудь дорогой подарок. Это уж точно будет плюсом в том балансе, который он ведет в своей душе.

Сквозь лобовое стекло ей было видно небо, сплошь покрытое кудрявыми облаками, по которым были разбросаны мазки глубокого синего цвета. Как и положено для этого времени года, они несколько раз попадали под дождь, пока достигли конца пути. «Как приятно путешествовать в дорогой машине», – подумала она, радуясь, что кондиционер снимал жару и влажность.

– Как идут дела с моими инвестициями? – спросила она.

– Отлично. Поступлений по процентам в этом месяце будет немного, поскольку ты не покупала акции до середины расчетного периода. Сумма будет пропорциональной, но в следующем месяце получишь много.

У Виктории оживленно заблестели глаза.

– Отлично. Я продолжаю заниматься своим гардеробом.

Мэтт взглянул на нее, сожалея, что не видит выражение ее глаз, спрятанных за темными солнечными очками.

– Ты мне и так нравишься.

Ее гардероб не слишком его волновал, за исключением соблазнительной ночной сорочки и этих кружевных штучек, которые женщины так любят носить под своей одеждой. На самом деле он не возражал бы увидеть ее вообще без одежды. С нетерпением он ждал, когда они пойдут купаться, прикидывая, что она наденет: бикини, которое уже не оставляет простора для воображения, или один из этих сексуальных цельных костюмов, которые, наоборот, заставляют фантазию кипеть. Ему не терпелось найти ответ на этот вопрос. – Спасибо, – сказала она.

Мэтт снова взглянул на нее и увидел, что Виктория улыбается. Ее лицо светилось от радости и удовольствия.

Наконец они проехали Майами, и немного спустя Мэтт сказал:

– Поскольку это твой первый визит в Киз, мы проедем через мост и дальше по очень живописной дороге, хотя она и длиннее.

«У нас много времени, – подумала она, – целых два дня и целых две ночи». И при мысли об этом ее охватывали восторг и страх одновременно.

Вдоль дороги выстроились высокие сосны, а когда они переезжали через мост, Виктория увидела заросли мангровы, сросшиеся корни которой напоминали небольшие островки.

Огромные гнезда, напоминавшие перевернутые шляпы великанов, венчали верхушки высоких, одиноко растущих деревьев.

– Грифы! – восторженно воскликнула Виктория, когда ей показалось, что она увидела выглядывавшую из гнезда голову.

Мэтт отрицательно покачал головой:

– Орлы.

Когда она заметила большого альбатроса, который высматривал рыбу в гребнях волн, ее сердце взлетело вместе с ним.

– Вот здесь начинается Ки-Ларго, – сказал Мэтт, как только они съехали с моста и повернули направо. – Мы почти в Исламораде.

Тори была обескуражена. Она ожидала увидеть пышную растительность, ни с чем не сравнимые и роскошные дома и отели. Вместо этого она увидела дорогу, вдоль которой шли магазины, вывески и бензозаправки. Как везде в Америке!

– Это оно самое и есть?

– Не очень красиво, правда? Ты расстроена? Но подожди несколько минут, и ты поймешь, почему люди приезжают сюда со всего света.

Они ехали дальше по шоссе, и он объяснял:

– Эти зеленые знаки, которые мы проезжаем, показывают километраж. Вместо обычного почтового адреса в большинстве здешних мест используются ближайшие верстовые столбы. Ноль означает Ки-Вест.

– Да, это ни на что не похоже.

Не доезжая до Исламорада, Мэтт свернул на частную дорогу, по которой они проехали мимо нескольких небольших вилл.

– Ну вот и приехали, – сообщил Мэтт, паркуясь перед последним коттеджем в ряду.

Здание было выстроено в виде башенки в нескольких футах от пляжа, который омывали воды Мексиканского залива.

В ту же секунду, как он открыл дверь, соленый воздух наполнил салон машины. Прежде чем Мэтт обошел автомобиль и дошел до ее двери, Тори открыла ее сама и вышла наружу.

После кондиционированного воздуха жара и влажность обрушились на нее, как в тропическом лесу. Но нежный танцующий бриз с залива смягчал это ощущение.

Ей не терпелось изучить необычный дом, где она проведет два следующих дня с Мэттом. Но к себе влекли и просторы океана. Чайка закричала, как бы призывно обращаясь к ней. Виктория направилась к пляжу. Где-то далеко за горизонтом встречались голубая вода и голубое небо. Морские птицы безостановочно поднимались вверх и падали вниз, разбивая морскую гладь.

– Какой вид! – прошептала она Мэтту, который подошел к ней и встал сзади.

– Да. Действительно.

Она обернулась и тут же оказалась в его объятиях. Он притянул ее поближе, и его теплое дыхание щекотало ей шею. Она закрыла глаза и положила голову ему на грудь, слушая биение его сердца. Мэтт поцеловал ее в макушку и отошел, оставляя ее слегка разочарованной.

– Океан подождет нас еще немного. Надо внести вещи в дом.

Рука об руку они вернулись к машине. Мэтт перекинул сумку через плечо и достал их чемоданы.

– Я принесу все вещи, не беспокойся, – сказал он, видя, что Тори достает остальные сумки.

Когда она вошла в дом, ей ударил в нос затхлый запах. Мэтт сразу же включил кондиционер, а Тори начала осматриваться вокруг – высокий потолок, необычная восьмиугольная комната. На полу в кухне у двери стояли чистые миски для воды и корма.

– У них собака или кошка? – спросила Виктория, кивая на миски.

– Собака. Большой лохматый пес. Довольно добродушный, но линяет ужасно, – с этими словами Мэтт появился в холле.

– Я буду жить в хозяйской комнате наверху. – Он показал на второй этаж.

Белые перила уходили вверх, но со своего места она не могла видеть площадку. Мэтт открыл дверь:

– А это твоя комната. Она не такая большая, думаю, что тебе она придется по душе.

В комнате стояла огромная кровать. Тори заметила, что Мэтт просто глаз не может отвести от нее. Кровь прилила к ее щекам, а по спине пробежали мурашки. Она сделала вид, что не замечает его взглядов, и прошла к окну, чтобы раскрыть шторы. Окна выходили на залив.

– Наверное, здесь хорошо жить.

– К сожалению, они бывают здесь только на выходные. Моему приятелю приходится много работать, чтобы оплатить всю эту роскошь.

– Очень мило с его стороны, что он разрешил нам пожить здесь.

– Он очень приятный парень. – Мэтт открыл шкаф. – Здесь полно чужой одежды, но тебе все равно хватит места. Ванна в холле твоя.

– Спасибо. Я уверена, что мне будет удобно.

Дом был роскошный, но Тори не была уверена, что сможет расслабиться хоть на минуту и насладиться комфортом, зная, что рядом Мэтт. Так близко. Слишком близко.