Он не ожидал, когда впервые взял ее на руки, что между ними возникнет взаимное притяжение. Тем более надолго. Однако ни один из них сейчас не имеет права терять голову. И раз уж от него, Фрэнка, требуется, чтобы он контролировал ситуацию, значит, ему и пресекать всякие поползновения.

Когда-нибудь завершится суд над Трейдером. Все вернутся к нормальной жизни, и Фрэнк будет волен сходить с ума по Сьюзен хоть до скончания века. Но только не здесь и особенно не сейчас. Пока он не сбросил свою злополучную личину преступника, Сьюзен для него за семью замками. И, как ни крути, придется держаться подальше от нее, чего бы ни требовало от него томимое желанием тело.

Пришло время проложить между ними своего рода нейтральную полосу. Умом Уайлдер понимал необходимость такой жесткой меры, но на сердце было тяжело. Он с досадой отвел глаза в сторону и поднялся на ноги. Сьюзен смерила его холодным оценивающим взглядом и продолжала рисовать. Фрэнк приблизился к окну, опустил до конца жалюзи.

— Не подходите к окнам, — коротко бросил он, направляясь к ночному столику.

— Как прикажете, — пропела Сьюзен нежным до слащавости голоском.

— Так бы давно. Сбываются мои мечты.

— И мои кошмары.

Уайлдер наклонился за подносом. Сьюзен уставилась на него широко раскрытыми невинными глазами, и он даже усомнился, не ослышался ли. Но достаточно было взглянуть на рисунок, только что законченный Сьюзен, чтобы понять: она издевается.

— Что за чертовщина… — Не в силах оторвать глаз от альбома, Фрэнк невольно отшатнулся назад. Ни за что ни про что получил удар в солнечное сплетение. Приятное ощущение.

— Довольно мерзкий получился тип, не находите? — вкрадчиво спросила Сьюзен.

«Мерзкий» — слишком мягко сказано о гротескном чудовище, остроумно изображенном ею. Глаза, нос, рот — все срисовано с Уайлдера. Его лицо… Фрэнка это должно было позабавить, но весело ему не стало, напротив, рисунок почему-то больно задел его. Что ж, обижаться он не имеет права, разве что на самого себя. Нельзя, черт возьми, лезть из кожи вон, чтобы запугать женщину до смерти, а потом ожидать от нее доброго к себе отношения. И все-таки…

— Значит, именно таким вы меня видите? — наконец спросил он нерешительно, безуспешно пытаясь скрыть обиду.

— А каким еще я могу видеть вас? — возмущенно воскликнула Сьюзен. — Если вспомнить все, что вы со мной сделали, и попытаться представить, что еще намерены сделать… Думаю, я даже не начала постигать всю низость вашего… злодейства. По правде говоря, мне не хватает воображения.

Только себе самому Уайлдер был обязан мнением, сложившимся о нем у Сьюзен. Он сам постарался, чтобы Сьюзен думала о нем как о разбойнике с большой дороги, а теперь, хочешь не хочешь, надо расплачиваться по счетам. Что бы он ни сказал в свое оправдание, ее впечатление скорее всего не изменится, так стоит ли тогда лезть из кожи вон? Почему бы не сохранить статус-кво, продолжая идти прежним курсом, как и было задумано? Лишь провести разделительную полосу, да пошире.

— Вы правы, миссис Ранделл. Ваш рисунок — всего лишь ваше субъективное отражение реальности, — обиженным голосом пробурчал Фрэнк и, повернувшись на каблуках, стремительно вышел из спальни.

Глава четвертая

На какую-то долю секунды у Сьюзен мелькнуло желание броситься вслед за удаляющимся по коридору Уайлдером и извиниться. Она не могла припомнить, чтобы вела себя когда-либо так дерзко. Тем более не знала за собой греха — использовать свой дар к рисованию для того, чтобы намеренно оскорбить человека. Но ему она нанесла прямо-таки смертельную обиду: об этом говорили и его голубые глаза, и обиженный голос.

Господи, о чем это она! Ведь Уайлдер — гнусный похититель, будь проклята его гангстерская душа!

Правда, трудно объяснить, чего она хотела добиться, пытаясь насолить бандиту, если в результате у самой Сьюзен осталось ощущение растерянности и теперь ее мучают угрызения совести. Да, вышло глупо, но надо же что-то делать, как-то защитить себя! Что бы ни ждало ее впереди, нельзя сдаваться без боя.

Если вражде между ними суждено разгореться с новой силой, то по крайней мере одной цели Сьюзен достигла: отныне Уайлдер избавится от соблазна заигрывать с ней. А она, в свою очередь, не захочет предаваться воспоминаниям о необычайной теплоте и нежности его голоса, когда он берется помогать ей… Не будет больше терзаться вопросами, подобными тем, что возникали, когда Фрэнк держал ее в объятиях: а что, если я поцелую его? А что, если он поцелует меня? Они были и остаются врагами, и Сьюзен по-прежнему должна помнить, что из себя представляет этот человек, способный не раздумывая убить ее, если она вовремя не найдет способа убраться отсюда.

Сьюзен посчастливилось прорваться по телефону к Глэдис, она уверена, приятельница обязательно свяжется с Максвеллом. Но нельзя полагаться только на шефа полиции. Достаточно Уайлдеру увезти ее с острова, что он, вероятно, и сделает через день-два, Максвелл едва ли сможет ее найти. А когда Сьюзен вновь окажется на яхте, убежать станет невозможно. Иными словами, каждую минуту, пока она еще здесь, необходимо использовать максимально.

С этой мыслью Сьюзен раскрыла чистый лист в середине альбома и принялась чертить план расположения комнат в коттедже. Первое и самое главное — нужно наметить пару маршрутов побега. А еще требуется восстановить силы, нормально есть и спать, устраивать себе физические разминки. И тогда, если Уайлдер ослабит бдительность и появится шанс бежать, Сьюзен не подкачает.

Хотя страж не запер ее комнату, Сьюзен предпочла провести там почти все утро, то занимаясь рисованием, то берясь за книгу. Она потом немного побродила по дому, и Уайлдер почти не надоедал своим присутствием. Когда он являлся с проверкой, то ничего не говорил, она тоже молчала. Сьюзен избегала подолгу смотреть в его проницательные глаза. Он дьявольски волновал ее, и она не хотела, чтобы ему это стало известно.

Обед ей он принес на подносе. К счастью, задержался лишь на то время, пока она принимала свои таблетки. Сьюзен съела до последней капли томатный суп, до последней крошки — поджаренные сандвичи с сыром, а яблоко и шоколадное печенье спрятала в дорожную сумку — про запас. Сегодня Уайлдер кормит ее, но где гарантия, что это будет продолжаться вечно?

Во второй половине дня она несколько часов спала, проснулась хорошо отдохнувшей и… встревоженной. Сьюзен прошлась по спальне и услышала слабые звуки симфонической музыки, долетавшие из гостиной. Остановившись у открытой двери, она уловила чудесный запах: на кухне готовилось нечто замечательное. У Сьюзен потекли слюнки. Внезапно взгляд ее упал на комод, где лежали ее красный свитер и трусики. И то и другое выстирано, выглажено, аккуратно сложено. Так же заботливая рука поступила и с полотенцами в ванной.

— Как жаль, Уайлдер, что ты такой мерзавец, — пробормотала себе под нос Сьюзен, задумчиво поглаживая свитер. — Мог бы стать кому-нибудь хорошим мужем.

Действительно, он и убирает, и готовит, а она даже пальцем не шевельнет…

— Знаете, вам совсем не обязательно все время проводить в спальне.

От неожиданности Сьюзен вздрогнула, отскочила от комода. Ее страж стоял в дверях, привалившись плечом к дверному косяку и засунув руки в карманы джинсов. Что-то похожее на улыбку играло в уголках его губ, а в глазах мелькали лукавые искорки.

Черт бы его побрал! Он подкрадывается бесшумно, как кот, и, кажется, прекрасно знает, как захватить Сьюзен врасплох. Остается только надеяться, что он ничего не слышал. Что до «мерзавца», то пусть знает, что она думает о нем, но ей очень бы не хотелось, чтобы он услышал насчет «хорошего мужа». Эта похвала — форменная чепуха. Сьюзен не желала, чтобы ее слова были восприняты им как некий комплимент.

— Почему бы вам не заглянуть, например, в кухню и не помочь мне приготовить салат? — как бы между прочим бросил Фрэнк, скорее приглашая ее, нежели отдавая приказ.

— Я бы предпочла не делать этого. — Сьюзен опустила глаза и отошла назад к кровати.

После утренней стычки она меньше всего ожидала, что ее похититель начнет искать дружеские подходы. Его предложение только вызвало у Сьюзен новые подозрения и еще больше разозлило. Они же — не счастливая парочка, отправившаяся в отпуск, чтобы насладиться радостями семейной жизни. Он — похититель, она — его жертва, и, насколько это зависит от Сьюзен, их пути никогда не сойдутся.

— Как угодно. — Пожав плечами, Уайлдер собрался уходить, но остановился и бесстрастно добавил: — Если вы хотите ужинать, вам придется есть со мною вместе на кухне. Вы выглядите уже вполне сносно, и думаю, нет необходимости подавать еду вам в комнату. Я дам знать, когда все будет готово, — сообщил Фрэнк. В его голосе нельзя было уловить ни малейшего признака гнева или раздражения. Мол, только факты, мадам!

Факты, которые никак не помогают снять тревогу, подумала Сьюзен, глядя ему вслед. Уайлдер по-прежнему суров и в то же время заботлив, и это ее крайне настораживает. Он, должно быть, снова что-то затевает, какое-то новое издевательство. Но какое? Конечно, сидя в спальне, ничего не узнаешь. Да и весь коттедж лишний раз не осмотришь. А там, на кухне, можно улучить момент, когда ее страж зазевается, и раздобыть себе нож.

В попытке восстановить поколебавшуюся было отвагу, Сьюзен отправилась в ванную, чтобы как следует умыться, почистить зубы, расчесать свои космы. После этого она не могла утверждать положа руку на сердце, что стала выглядеть значительно лучше. Однако теперь Сьюзен чувствовала себя в своей тарелке и осмелилась покинуть спальню.

В дверях гостиной она замешкалась, взгляд замер на двойном замке входной двери и заколоченных окнах. Как и прежде, жалюзи были опущены, но на подоконнике лежали узкие полоски солнечного света. Значит, ставни не закрыты. Если без особого шума поднять жалюзи, она могла бы дать сигнал…

Сьюзен медленно повернула голову и вздрогнула — не дальше чем в двух футах от нее стоял Уайлдер. Казалось, он прочитал ее мысли. Эти чертовы смеющиеся глаза! Сьюзен, по-видимому, начала привыкать к его неожиданным появлениям, потому что на сей раз она не слишком уж растерялась.

— Я передумала. — Она вызывающе вздернула подбородок, демонстрируя свою независимость. — Пойду на кухню.

— Я рад.

Ни в голосе, ни в глазах ничто не противоречило сказанному, когда Фрэнк взял ее за руку и повел за собой.

Сьюзен безмолвно следовала за ним. На нее слишком сильно действовало его прикосновение, чтобы она осмелилась заговорить. Уайлдер вовсе не старался казаться жестоким, но Сьюзен еще раз осознала, насколько он превосходит ее физически. Фрэнк почти на голову выше, весит, пожалуй, вдвое больше. Сохраняет отличную форму. Даже если она сумеет вырваться из его лап, ей не сразу удастся забыть его. И при мысли о том, что сделает гангстер, когда схватит беглянку, Сьюзен снова вздрогнула.

— Как самочувствие? — Уайлдер остановился у двери в кухню и с озабоченностью посмотрел на Сьюзен. Не выпуская ее руки, свободной ладонью он коснулся ее лица. — Не похоже, чтобы у вас снова поднялась температура.

— Все в порядке. Честное слово, — вспыхнула Сьюзен, пытаясь как можно дальше отстраниться от его ласкового прикосновения. Ей не хотелось напоминаний о том, каким нежным умеет быть Фрэнк. Особенно когда он так близко, что…

Он еще мгновение разглядывал Сьюзен и, видимо, не найдя ничего подозрительного, пожал плечами, отпустил ее и подошел к кухонной стойке.

С того места, где осталась Сьюзен, было видно, как Фрэнк взялся за приготовление салата. По одну сторону мойки стояла чашка с ворохом зеленого салата, по другую — на разделочной доске вместе с маленьким ножом лежали горстка грибов, пара морковок и несколько стручков зеленого перца. Вот Фрэнк взял лист салата и начал нарезать его тонкими ленточками в чашку.

Продолжая стоять на пороге, Сьюзен быстро обежала взглядом все помещение. На двери черного хода красовались такие же замки, как на входной. Чтобы добраться до окна над мойкой, Сьюзен пришлось бы взбираться на плечи Уайлдера. Несколько секунд она с тоской пялилась на телефон, но ведь не успеешь снять трубку, не говоря уж о том, чтобы набрать номер, как тебя схватит безжалостная рука. Взгляд Сьюзен вновь вернулся к разделочной доске.

— Если хотите, можете резать морковь, грибы и перец, — сказал Уайлдер, даже не посмотрев в ее сторону.

Сьюзен заколебалась, недоверчиво глядя на обтянутую свитером спину. Уайлдер открывал ей доступ к ножу. С какой стати? Считает ее слишком трусливой, чтобы использовать кухонный нож как оружие? Или уверен, что она не сможет причинить ему вреда? Как знать, не ожидают ли его большие сюрпризы?

— Ну, хорошо, — согласилась Сьюзен, пересекая кухню. — Резать тонко?