Стоит ему признаться, что он работает по поручению Джералда Фэллоуза, и Сьюзен увидит в нем подлого предателя. Зная ее темперамент, можно с уверенностью предположить, что Сьюзен придет в полное неистовство, и тогда ему придется-таки проделать то, чего он все это время так тщательно избегал, — посадить Сьюзен под замок. Он будет вынужден прибегнуть к тюремному режиму, чтобы она не совершила чего-нибудь из ряда вон выходящего, какого-нибудь безумного поступка, смертельно опасного для них обоих.

И как же он себе представляет их дальнейшее существование? Он будет преспокойно заниматься с ней любовью, а Сьюзен будет по-прежнему думать, будто он уголовник? Оставить все как есть для Фрэнка — сущий ад. К тому же он гордился своей профессией и хотел, чтобы Сьюзен знала об этом. С другой стороны, рассказать правду — значит наверняка потерять ее. В общем, не желая рисковать, Фрэнк решил положиться на волю случая. Если она спросит, действительно ли Фрэнк служит у гангстера Трейдера, лгать он не станет. Но, если не спросит, сам он на рожон не полезет, по крайней мере в ближайшие дни.

К четвергу надо вернуться на остров Оркас, чтобы, как было заранее условлено, Фрэнк мог связаться в пятницу с шефом Максвеллом. Вроде неплохая мысль — отложить разговор со Сьюзен до того, как они вновь окажутся в коттедже. Там, если она взбунтуется и пойдет все крушить, в ее распоряжении будут все-таки несколько комнат, а не одна крошечная каюта. При необходимости в коттедже можно задержаться на некоторое время, пока Сьюзен не успокоится, не попытается понять его, а потом вернуться на «Утреннюю звезду».

К тому же Фрэнк собирался на полную катушку использовать те дни, что им предстояло еще провести вместе. Он хочет быть со Сьюзен. Вернее, он должен быть с нею постоянно, потому что только время способно сделать их настолько необходимыми друг другу, что его невольный обман не сможет помешать их любви.

Еще не до конца проснувшись, Сьюзен поняла, что находится одна в кровати. Уайлдера не было, хотя всю ночь он провел рядом с ней. Сьюзен захотелось плакать — так недоставало ей в эту минуту его спокойного тепла, основательности, мужской силы. Гадая, куда и почему ушел Фрэнк, она пошевелилась, и легкая боль в мышцах напомнила о ночном неистовстве.

Сьюзен бросилось в глаза, что нигде нет и его одежды. Значит, он не вернется к ней в постель. Но ведь она может сама пойти к нему. Фрэнк оставил дверь каюты открытой, как бы в знак того, что ждет ее. Надо лишь собраться с духом, чтобы не смутиться при встрече. Сьюзен знала, что лучше не медлить. Вчера она говорила Уайлдеру, что абсолютно уверена в себе, и не солгала. Тогда она действительно ни о чем не жалела и не собирается убиваться теперь. Разумеется, если не будет мешкать до тех пор, пока не появятся сомнения и она не начнет раскаиваться.

Решительно отбросив плед, Сьюзен встала и поспешно оделась. Спустя несколько минут, умывшись и приведя себя в порядок, она уже направлялась к кухне. Ей еще многое предстоит выяснить, но это не главное, это может и подождать. Сейчас ей хочется просто быть с ним рядом, как ночью.

Выглянув из открытого люка, Сьюзен увидела, что Фрэнк неподвижно сидит в рубке и словно силится разглядеть что-то в тумане, окутавшем яхту.

Схватив куртку, она торопливо накинула ее на плечи и вскарабкалась вверх по трапу.

— Уайлдер, — робко окликнула его Сьюзен, входя в рубку, и замерла, внезапно усомнившись в реальности всего, что произошло между ней и Фрэнком.

Быть может, это он теперь раскаивается. Вероятно, из-за этого и поспешил убраться из ее постели. Или же, получив, что хотел, подумывает, как от нее побыстрее избавиться.

Фрэнк поднялся, оборачиваясь на голос. В глазах застыла настороженность.

— Все в порядке? — продолжая думать о чем-то своем, спросил он.

— Да. — В его вопросе прозвучала забота о ней, но все же встреча не развеяла ее опасений. — Я проснулась и не могла понять, где ты, — смущенно призналась Сьюзен.

— Я подумал, не захочется ли тебе побыть немного одной. — Он несмело шагнул к ней. — Если ты сожалеешь о случившемся…

— Нет, — поспешила заверить его Сьюзен, преодолев остающееся между ними пространство. — Вовсе нет.

— Я рад. — Облегченно вздохнув, Фрэнк обнял ее за плечи, нежно поцеловал в щеку. — Потому что и я ни в чем не раскаиваюсь.

Сьюзен еще раз убедилась, каким тактичным может быть Фрэнк. Он не стал донимать ее душеспасительными беседами, не давил на нее — он просто ушел, предоставив ей самой во всем разобраться. Или она действительно дорога ему, или… Фрэнк — прожженный мошенник, способный прикинуться кем угодно, лишь бы добиться удовлетворения своих желаний, пока не придет время приставить пистолет к ее глупой голове и выстрелить.

Ведь Уайлдер похитил ее, верно? И хоть утверждает, будто «Утренняя звезда» куплена не на грязные деньги, однако ни разу открыто не опроверг подозрений Сьюзен в том, что связан с бандитом Трейдером.

Увы, сколько бы она ни рассуждала подобным образом, стоило ей посмотреть в сияющие глаза Фрэнка, как от всех сомнений не оставалось и следа: это добрый и честный человек, — таким она его узнала и полюбила.

— О чем ты задумалась? — Его губы растянулись в приветливую улыбку.

— Да так, ерунда, не о чем и говорить, — откликнулась Сьюзен и положила голову ему на плечо. Она не способна считать его исчадием ада по одной простой причине: все в ее душе восстает против такой оценки Фрэнка. Особенно теперь, когда ее тело начало согреваться под его нежными, но властными прикосновениями. Однако ему об этом — ни слова.

— Плохо дело, да? Погода дрянь. — Фрэнк наклонился к ней, и его губы нежно скользнули по лицу Сьюзен, пока не прильнули к ее губам.

— Собственно говоря, нам было совсем не плохо, — возразила она, прижимаясь к нему всем телом. Сырость и холод давали о себе знать, несмотря на исходящее от Фрэнка тепло, и Сьюзен вздрогнула. — Как долго ты собирался оставаться здесь?

— В общем-то я не рассчитывал на такой вариант… — Его теплые настойчивые губы, вновь отыскав губы Сьюзен, долго не отпускали их, и внезапно она перестала чувствовать холод.

Чуть не задохнувшись, Сьюзен с трудом прервала его безумный поцелуй, но из стального кольца его рук выскользнуть ей не удалось.

— Ты не рассчитывал? — тихо переспросила она, чувствуя, что слабеет под его взглядом.

— Не знаю, как ты, но мне известны лучшие способы времяпрепровождения в дождливый день, чем сидеть на палубе, рискуя заработать воспаление легких.

— Неужто? А что прикажешь делать — наращивать тросы, чинить паруса или смазывать детали из тикового дерева?

— Не лучше ли предаваться любви? Если, конечно, у тебя нет других планов. — Коварно ухмыляясь, Фрэнк сжал ее в объятиях и увлек вниз по трапу.

— Считай, что тебе здорово повезло: сегодня у меня нет никаких других планов, — пробормотала Сьюзен.

— О миледи, не завидуйте счастливчикам. Вас ожидает все, кроме одного, — я не выпущу вас их своих объятий, — многозначительно пообещал Фрэнк вкрадчивым голосом опытного соблазнителя.

Обхватив его за шею, Сьюзен крепко прижалась к груди Фрэнка. Кровь быстрее побежала по жилам, когда она ощутила его мужской запах. Фрэнка можно было бы оттолкнуть, но ради чего? Она пришла к нему не потому, что ей стало скучно одной. Она хотела его, Фрэнк был ей необходим с первой минуты их необычного знакомства, как будто эта встреча была предопределена Небом. Их связывало что-то неизмеримо большее, чем просто взаимное влечение, и с этим ничего нельзя было поделать. Попытайся она разорвать эту связь — у нее ничего бы не вышло.

Если она заблуждается относительно Уайлдера, значит, так тому и быть. В конце концов, какое значение имеет ее ошибка? Сьюзен давно уже не верит, что он может причинить ей зло. Но если он настолько коварен, что не оставил намерения убить ее, он сделает это рано или поздно, и не в ее силах будет этому помешать. Она боролась, как могла, несколько раз пыталась убежать, но все тщетно. Теперь она и думать забыла о побеге.

Ночью, когда Фрэнк держал ее в своих объятиях, ласкал и целовал, он разбудил в ней безграничную радость жизни. И сейчас она снова жаждала дышать полной грудью. А что будет завтра, — Сьюзен задумается об этом, когда придет новый день.

Непроглядный туман и ливень заставили их провести целые сутки, а потом и еще одни в уединении, почти не выходя из маленькой каюты. Они предавались любви, иногда неистово и торопливо, но обыкновенно не спеша, смакуя, растягивая наслаждение, награждая друг друга изобретательными поцелуями и возбуждающими ласками, пока кто-нибудь из них в исступлении не просил пощады. И Сьюзен действительно получила от Уайлдера все, кроме одного: он не выпускал ее из объятий.

Они находили время и для беседы, но, словно по взаимному соглашению, избегали затрагивать некоторые скользкие темы. Не желая испортить прекрасное начало, не упоминали ни судью Фэллоуза, ни гангстера Трейдера, ни события минувших нескольких дней, ни проблемы ближайшего будущего. Зато Фрэнк вспоминал годы службы на флоте, сестру Джейн, а Сьюзен взахлеб рассказывала о своей работе художника-иллюстратора.

С каждым часом они становились ближе друг другу. Правда, время от времени Сьюзен, будто что-то вспомнив, осекалась на полуслове, и то же самое, кажется, делал Уайлдер. Они были любовниками — страстными и неуемными, но им еще только предстояло завоевать полное доверие друг друга, и они не забывали этого.

В среду в конце дня, когда Сьюзен возилась в кухне, робкие солнечные лучи пробились сквозь иллюминаторы. Взбежав по трапу, она подняла крышку люка и увидела, что туман начал рассеиваться. Вроде следовало радоваться, что ужасная погода кончилась, но Сьюзен это не понравилось. Дождь и туман вынуждали их не сниматься с якоря; все это время они могли, не заботясь ни о чем, наслаждаться обществом друг друга. Больше того — пока они стояли в бухте, Сьюзен не беспокоилась о своей безопасности. Теперь положение меняется.

Нахмурившись в задумчивости, она медленно спускалась в трюм. Уайлдер стоял у трапа, наблюдая за ней прищуренными глазами. Он всего минут пять как вышел из душа, но уже успел облачиться в джинсы и светлосерый свитер.

— А я-то надеялся, что ты сделаешь сандвичи. — Его голос давно не звучал так жестко.

— Именно этим я и собиралась заняться, — ответила Сьюзен, с недоумением поднимая глаза. Она не понимала, чем могла расстроить его.

— Что же в таком случае тебе понадобилось наверху? — Он протянул руку и крепко схватил ее за запястье, затем не слишком обходительно дернул вниз.

Пораженная его неожиданной грубостью, Сьюзен не сразу нашлась что ответить. Она опустила глаза и пожала плечами.

— Мне показалось, выглянуло солнце. Захотелось сходить на палубу, посмотреть, в самом ли деле рассеивается туман. — Сьюзен запнулась, различив в его голубых глазах недоверие и испуг. Да что она — преступница? Почему он на нее так смотрит? — А что, по-твоему, я здесь делала?

— Не знаю, — признался Фрэнк, смягчая тон, и отпустил руку Сьюзен. — Жаль, что с тобой я никогда ни в чем не могу быть уверенным до конца.

— Значит, эта беда преследует нас обоих, — сокрушенно вздохнула она.

Сьюзен прошла мимо Фрэнка, стараясь не задеть его, и, не оглянувшись, исчезла в своей каюте.

Она прекрасно знала, чего боялся Фрэнк. Он подумал, что она замышляет какую-нибудь авантюру. Уже одного такого подозрения достаточно, чтобы испортить ей настроение. Тем более почти после трех суток, проведенных в объятиях друг друга. Ей было не просто обидно, Сьюзен была потрясена: как после такой близости и, казалось бы, взаимопонимания ему могло прийти в голову, что она способна навредить ему? Ей просто хотелось удостовериться, кончился ли дождь. Уставившись на смятые простыни на своей постели, она горько покачала головой: этот дикий эпизод — лишнее доказательство того, что она спятила и начисто потеряла бдительность.

Сьюзен, удрученная и растерянная, убирала следы их почти трехдневного безумства, когда дверь в каюту открылась и вошел Фрэнк.

— Сможешь ли ты простить меня, если я принесу извинения? — глухо спросил он, взяв Сьюзен за руку.

— Не думаю, — натянуто отозвалась она.

Она сердилась и на себя, и на Фрэнка, но не отдергивала руки. Ей необходима была уверенность, которую, в чем она теперь ни капли не сомневалась, мог ей дать только он. А без этой уверенности Сьюзен не сможет жить дальше.

— В таком случае, я беру свои извинения назад, — поддразнил ее Фрэнк, понимая, что Сьюзен обижена, и пытаясь по-своему исправить положение.

— Поздно! Что бы ты теперь ни говорил, ты уже выразил сожаление. И видно, что искренне раскаиваешься в содеянном, — с вымученной улыбкой произнесла Сьюзен.