Выходит, она тоже умерла? Сьюзен смутно припоминала, как идет по длинному черному коридору, в конце которого слепящий свет. Она чувствует всю неестественность происходящего. И тут замечает Эндрю. Он стоит в тени, ждет ее. Его руки обнимают Сьюзен, он крепко прижимает ее к себе, и она твердо знает: все теперь будет хорошо.

Как ни странно, но ощущения, что ее земная жизнь кончилась и она вознеслась на небеса, не было. Судя по тому, как она себя чувствовала, скорее можно было предположить, что она грешница, попавшая в ад. Голова раскалывалась; перед закрытыми глазами плывут красные круги, но самое страшное — будто исчезла опора и все вокруг ходит ходуном. Сьюзен опасалась, как бы ее не стало тошнить. В общем, если постель немедленно не перестанет взлетать вверх-вниз и раскачиваться из стороны в сторону, ей будет совсем худо, да нет, она просто развалится на части.

Странно… ведь кровать — не качели. Дома с ее кроватью ничего подобного не происходило, насколько ей известно. Возможно, теперь она в чьей-то чужой постели?

Веки словно слеплены клеем, но Сьюзен заставила себя открыть глаза. И сразу же пожалела об этом. В висках мучительно застучало, голова закружилась совсем невыносимо, и тоска сильнее сжала сердце. Может быть, она еще не на том свете, но уж наверняка умирает. И, безусловно, не дома.

Сьюзен поспешила снова закрыть глаза, не сомневаясь, что ей все еще снится сон. Когда она проснется, когда действительно проснется, она благополучно окажется дома, а не на… каком-то корабле. Сьюзен не могла с этим смириться. Но воздух, который она вдыхала, был пропитан морской солью. И аккомпанементом к окружающей Сьюзен тишине о борт неустанно, ритмично бились волны. С глухим стоном она зарылась лицом в подушку. Но что это? Теплая, мягкая фланель коснулась ее обнаженных бедер.

Почему они обнажены? В ее заторможенном сознании запечатлелась минута, перед тем как она окончательно лишилась чувств: тогда она была совершенно одета и находилась вовсе не на корабле. Вообще она давно не ступала ногой на палубу. Но с уверенностью сказать, где побывала вчера, Сьюзен оказалась не в силах. Помнила только, что приехала туда против своей воли, что бы это место собой ни представляло.

Понимая, что разузнать не мешало бы, Сьюзен вновь открыла глаза и, преодолевая дурноту, быстро огляделась вокруг. Правда, светил лишь слабенький огонек ночника, но и его было достаточно, чтобы через минуту-другую сомнений не осталось: она находится в каюте кормовой части большой яхты. Вероятно, сорок — сорок пять футов длиной, наверняка со стабилизатором и в великолепном состоянии, если судить по тщательно отполированным деталям из тика. Когда Сьюзен жила в Майами, а потом в Сиднее, она повидала немало таких яхт.

Но что она делает на этой яхте? Кто привел ее сюда? И — что гораздо существеннее — зачем?

Сьюзен крепко зажмурилась, отчаянно пытаясь сложить воедино рассыпающуюся мозаику последних двадцати четырех часов. Эндрю с ней не было, просто потому что чудес в нашем мире не бывает. И хочешь — не хочешь, с этим нужно смириться. Но что-то подсказывало Сьюзен: туннель ей не пригрезился и высокий белокурый мужчина существовал на самом деле. Он ожидал ее. Что ему было нужно? Ни вспомнить, ни объяснить этого Сьюзен не могла.

По спине побежали мурашки от ужаса. Разве тут вспомнишь, когда в голове шумит, с желудком происходит что-то невероятное, да еще эта жуткая качка…

— О нет…

Моля судьбу, чтобы дверь справа вела в туалет, Сьюзен зажала рот рукой и вскочила на ноги. Шатаясь из стороны в сторону, она ворвалась в крошечную кабинку, опустилась на колени, и у нее началась страшная рвота.

Ей показалось, что прошло очень много времени, прежде чем она очутилась перед маленьким умывальником и увидела свое отражение в высоком узком зеркале. В каюте было довольно темно, разглядеть себя отчетливо ей не удавалось, но если она выглядит хоть наполовину менее отвратительно, чем чувствует себя, то уже хорошо. Впрочем, она готова примириться с самым кошмарным своим видом, лишь бы снова не повторился приступ рвоты.

Дрожащей рукой Сьюзен открыла кран и смочила водой мягкую губку, висевшую на крючке. Обтерла лицо и шею, прополоскала рот. Наконец, еще не совсем уверенная, что ничего подобного больше не произойдет, Сьюзен вернулась к кровати.

Усевшись на краю, она осмотрела себя. Затем медленно обвела взглядом каюту, примечая каждую мелочь. На Сьюзен был только красный свитер, красные же трусики, а на ноги ей надели чужие шерстяные носки. Вся остальная ее одежда, аккуратно сложенная, лежала вместе с сумочкой на крышке платяного шкафчика. На полу около двери в туалет она увидела чью-то черную дорожную сумку. Рядом стояли сапоги Сьюзен.

Кто-то постарался, чтобы ей было тепло и удобно. И хотя с ней самой обошлись бесцеремонно, к ее вещам отнеслись бережно. Снова на память пришел тот рослый блондин, но на этот раз Сьюзен думала о нем со страхом.

Подняв глаза, она уставилась на дверь между умывальником и платяным шкафчиком. Здесь должен быть вход на кухню. Сьюзен припомнила: да, должен. Она встала, прошла через каюту и взялась за ручку. Только бы не было заперто!

Но дверь, конечно, на замке. Сьюзен не очень и удивилась. Ведь она вспомнила все, стоило ей свесить голову над унитазом. Словно по волшебству, плита, придавившая мозг, поднялась, и, пока ее желудок выворачивало наизнанку, она как бы увидела перед собой Джорджа Максвелла и Кэрол Дрейтон, а также высокого белокурого мужчину. Внезапно ей стало совсем страшно. Прежде лишь мурашки бегали по спине — теперь чья-то невидимая рука схватила Сьюзен за горло.

Жалобно взвизгнув, она бросилась назад к кровати, прижалась к ее спинке — кровать была приставлена к задней стене каюты. Поднявшись на колени, Сьюзен заглянула в маленький иллюминатор, врезанный почти под самым потолком. Хотя плексиглас чисто вымыт и солнце начало пробиваться сквозь утренний туман, разглядеть можно было лишь очень немногое. Да и это не утешало.

Вдали, как поняла Сьюзен, до самого горизонта тянулась земля — видна лишь прибрежная полоса, заросшая вечнозелеными деревьями; за ними высятся скалистые утесы. Яхта, кажется, не приближается и не удаляется от земли. Значит, стоит на якоре. Вероятно, в небольшой пустынной бухте у одного из необитаемых островов. Судя по всему, кругом нет ни других яхт, ни домов, ни людей.

Ну, понятно, вряд ли похититель отправился бы с нею в многолюдное место, чтобы быть у всех на виду. Скорее всего он стал бы держать заложницу там, где ее труднее отыскать. Например, в каюте на корме яхты, бросившей якорь в самом центре затерянного мира.

Ах, почему она не прислушалась к предостережениям Максвелла? Почему не поверила, когда шеф полиции предупреждал, что Трейдер непременно ее найдет? Ничего подобного бы не случилось, не потеряй она голову от ярости при одном упоминании о Джералде Фэллоузе. То же самое произошло и в ту ночь, когда погиб Эндрю. Жаль, не припомнила она вовремя жестокого урока — как дорого может обойтись ее приступ бешенства.

Правда, приняв предложенную Максвеллом помощь, Сьюзен, вероятно, и тогда не была бы в полной безопасности. Ведь даже личный секретарь шефа, и та из банды Трейдера. Возвращаясь к событиям вчерашнего дня, Сьюзен не могла понять, почему была столь неосмотрительна с этой дамочкой. Недаром ощущалась скрытая неприязнь между Максвеллом и Кэрол Дрейтон. А Сьюзен доверилась ей и даже пила ее гнусный кофе. Потом, не сознавая, что ее опоили, позволила передать себя прямо в руки похитителю.

Теперь она в полном его распоряжении. И надеяться не на что. Максвелл, скорее всего, поспешил умыть руки. Конечно, у Сьюзен есть друзья и деловые партнеры, но они редко перезваниваются: в последнее время она избегала чьего-либо общества. Дни и даже недели могут пройти, пока ее хватятся. А этот мерзавец Трейдер тем временем успеет сделать с ней все, что ему заблагорассудится, в том числе вернуть отчиму «по частям, аккуратно нарезанными порциями».

Если дело приняло такой оборот, буду бороться в одиночку, дала себе зарок Сьюзен, отводя взгляд от берега. Итак, она сидит взаперти на яхте. Многие и многие мили отделяют ее от цивилизации и людей. Нечего говорить, она лишена массы полезных вещей, таких, например, как автоматический пистолет девятого калибра. Тем не менее голова у нее на месте, нужно лишь немного подождать, когда она совсем очистится от проклятого дурмана, которым ее отравили. А пока вместо того, чтобы сидеть и горевать о своей несчастной судьбе, не мешало бы как следует пошарить в каюте — может, отыщется что-нибудь тяжелое — не с пустыми же руками ей воевать!

Несколько минут спустя, устроившись на полу рядом с черной дорожной сумкой, Сьюзен преодолевала новый приступ головокружения и тошноты. Никакого предмета, годного для самозащиты, найти не удалось. Ничего острого или тяжелого. Зато Сьюзен обнаружила в устрашающих количествах различные средства контрацепции. Они лежали в ящичке под умывальником. Ее похититель явно практиковал безопасный секс. Не то чтобы Сьюзен это заинтересовало. Какое ей дело до гангстера, готового в любую минуту разделаться с ней?

Похититель прочесал не только каюту, но заглянул и в сумочку Сьюзен. Выкинул оттуда пилку для ногтей, золотое вечное перо, связку ключей — словом, застраховался на случай, если бы Сьюзен попыталась выколоть ему глаза. Правда, такого намерения у нее не было, но чего не сделаешь, если тебя вынудят прибегнуть к крайним мерам.

Внимание Сьюзен вновь привлекла сумка, содержимое которой еще раз и напугало, и смутило ее. Она нашла там джинсы, рубашки, свитера и теплые тенниски, кожаные туфли для парусного спорта, в которых удобно ходить по палубе, кроссовки и ветровку. Все новое и все ее размера. Там же лежало несколько книжек в мягкой обложке — романы любимых авторов Сьюзен, сочиняющих загадочные истории, и пара альбомов для эскизов вместе с коробочкой угольных грифелей, какими она обычно работала.

Если прежде у нее еще оставались сомнения, насколько тщательно было подготовлено похищение, то теперь они полностью исчезли. Кто бы ни захватил ее, это, должно быть, профессионал, который редко ошибается или не ошибается никогда. Человек этот, кажется, лучше знает Сьюзен, чем она сама. Он похитил ее практически под носом у полиции и держит под замком, не показываясь на глаза. А придет время, ее используют по назначению. Потом… сбросят, словно битую карту.

Так к чему все эти лицемерные знаки внимания, трогательная забота? Для чего ей создают удобства? Чего ради предоставляют чистую одежду, новые книги и даже возможность заняться любимым делом, если в конце концов ее намереваются убить? Или похититель решил: Сьюзен спокойнее пойдет на заклание, если получит то, в чем, по его мнению, нуждается?

Что ж, ему еще не раз придется призадуматься. Она не станет смирно сидеть, проводя время за эскизами или чтением захватывающих романов, пока гангстер готовится ампутировать ей конечности или затевает что-нибудь похуже. Сьюзен не перестанет думать о побеге. И приступит к его подготовке, как только придет в себя после страшного отравления.

С глухим стоном она поднялась на ноги и заковыляла к кровати. Ее бил озноб. Сьюзен накинула плед, поджала ноги и привалилась к стене каюты. Слава Богу, действие яда, которым ее опоили, прекращалось. Скоро все окончательно пройдет, и силы вернутся к ней.

Пока же она чувствовала себя намного хуже, чем при пробуждении. Трудно двигаться даже по каюте, какой уж тут побег! Хотя признавать это противно, но в нынешнем состоянии у нее столько же шансов улизнуть с проклятой яхты без посторонней помощи, как и слетать на Луну.

А что, если похититель заинтересован в том, чтобы постоянно держать ее в наркотическом трансе? Если считает, что без этого рискует потерять возможность шантажировать судью Фэллоуза? Кажется, Сьюзен нужна своему тюремщику живой, по крайней мере пока. Поэтому, если он поверит, будто она действительно больна, то, вероятно, свезет ее к врачу. А оттуда, быть может, ей удастся послать весточку Джорджу Максвеллу. Чувствует она себя настолько отвратительно, что и прикидываться заболевшей не придется. В общем, пассивное сопротивление может оказаться наиболее разумным…

Глубоко вздохнув, Сьюзен плотнее закуталась в плед и вдруг замерла, уставившись на дверь: в замке заскрежетал ключ. Она знала: рано или поздно ей придется очутиться с похитителем лицом к лицу, но надеялась, что это произойдет не так скоро. С другой стороны, бороться со страхом особенно трудно, когда остается лишь гадать, что собой представляет твой враг. Теперь Сьюзен будет знать это точно.

Бессердечное чудовище? Злодей, которому безразлично, как она умрет? А если он идет не только для того, чтобы проверить, в порядке ли Сьюзен? Если он пришел ее убить?..

Дверь с тихим скрипом медленно открылась. Несколько секунд помедлив на пороге, похититель вошел в каюту. Очевидно, давно адаптировавшись к качке, он приближался к Сьюзен уверенным шагом. Новую остановку он сделал в нескольких футах от постели. На лице его застыло настороженное выражение, когда их взгляды встретились.