Даже без кожаных перчаток и скрученного в руке кнута было не сложно догадаться для чего и куда он так вырядился.

Или он вконец ипанулся, или мне действительно стоит его послать более доходчивыми выражениями?

- Дэн, я может и садист, но не до такой же степени! – он явно шутил и, надо признать, шутка удалась. – А если серьезно, то спешу тебя заверить, что в данном случае кроме твоего личного присутствия в определенном месте от тебя больше ничего не требуется. Более того, никто и абсолютно ничего с тобой делать не собирается. Все твои вещи останутся здесь до приезда такси. Я даже не буду просить тебя переодеваться. – хотя и скользнул подчеркнуто скептическим взглядом по моему коричневому свитеру-водолазке и черным джинсам, свисающих мешковатым тряпьем на моем исхудавшем теле. – Неужели так сложно пройтись со мной? Ведь я все равно от тебя потом не отстану! А так разберемся сразу на месте, не откладывая в долгий ящик. Кто его знает, где ещё тебя потом придется ловить. Ты же по любому вернешься к своему прежнему стилю жизни, а это значит, привет долгим запоям и прощай, Дэнни-младший в своем здравом уме и трезвой памяти. Или мне придется тебя опять сажать на месяц на цепи в подвал?

- Хорошо, бл**ь, уговорил! Но учти, если какая выходка из твоего репертуара... – я уже успел положить в боковое отделение сумки книгу с парочкой самопальных МП-сборников на компакт-дисках, после чего, ощутил что-то близкое к долгожданному спокойствию, пусть даже ложному. Остальное было уже абсолютно неважным, и особенно большая часть содержания этой сумки, как впрочем и настойчивые просьбы Алекса. Теперь я мог развернуться к нему полностью лицом и показать наглядно, насколько мне параллельны все его убеждения на мой счет, и я действительно готов сделать для него поблажку, даже если не имею понятия какую. Если ему было мало целого месяца, то десять минут или целый час всей ситуации определенно не исправят.

- Уверяю, на этот раз я к тебе и пальцем не притронусь. – он изящно оттолкнулся от дверного косяка, опуская руки, и с той же ленивой грацией сытого льва сунул ладони в карманы идеально отутюженных брюк с безупречными стрелками. В блефе ему определенно не было равных. На лице не дрогнул ни один мимический мускул и температура взгляда не изменилась ни на градус выше, ни ниже. Словно сам хотел поскорее покончить со всем этим безумием и забыть, как ещё один из своих самых великих провалов.

- Дэн, просто расслабься и чувствуй себя обычным зрителем... это ненадолго.

…Неужели это было настолько очевидным? Я и вправду не сумел продержаться и нескольких секунд? Проявил что-то схожее с паническим шоком, когда за несколько шагов до приближения к треклятым дверям "музейной" галереи Рейнольдза VIII-го, непроизвольно сбавил скорость, останавливаясь за спиной Лекса, перед закрытыми дверными панелями залы на расстоянии не меньше десяти футов.

Сердце накручивало свои спринтерские обороты, разгоняя болезненными сжатиями неприемлемые для меня сейчас повышенные дозы адреналина. Ещё немного и скрывать своё состояние физически будет просто нереально. Я уже чувствовал, как участившаяся аритмия выбивала по легким и трахее судорожные спазмы, перехватывая/останавливая дыхание и выкачивая большую часть крови из одной части тела в другую. Кажется, в ногах и руках я уже ничего не ощущал кроме ментолового онемения и нарастающей дрожи в конечностях. Зато спину обдало обжигающей вспышкой огневой волны, моментально вскрывая кожу липкой пленкой удушливой испарины. Казалось, она обтянула даже легкие с сердцем.

- Ты уверен, что после вчерашнего, это самое благоразумное, что могло прийти тебе в голову?.. – не знаю, как вообще сумел произнести свой вопрос почти не дрогнувшим, но ощутимо осипшим голосом. И почему я просто не развернулся и не пошел обратно, а лучше сразу прямиком на выход из этого гребаного дома? Или на тот момент мне не хватило самых элементарных физических сил?

- Бога ради, Дэн, только не говори, что у тебя появилась новая фобия! – Алекс даже не обернулся, когда толкал створки дверей, явно иронизируя и поддевая своим скептическим диагнозом. – Если это и так, тогда самое время избавиться от неё на месте. Или хочешь, чтобы я переживал из-за тебя непомерным чувством вины весь остаток своей жизни?

Он развернулся ко мне, ненадолго приостанавливаясь через несколько шагов уже внутри открытой галереи. Это тоже была грубая шутка, но с иным контекстом, и она неплохо сработала, даже не смотря на его абсолютно бесчувственное по этому поводу лицо. Чувство вины и Александр Рейнольдз? Если бы Дэниэл Мэндэлл-младший не был его близким и лучшим другом, он бы с превеликим удовольствием послал бы того на все четыре стороны и прямо сейчас.

Как видно, он прекрасно знал, чем меня подцепить и выдернуть из кратковременного ступора. Я мог, конечно уйти, и не думаю, что испытывал тогда хотя бы каплю должного любопытства. И возможно я заставил себя сойти с места и пойти следом за Лексом только потому, что не заметил внутри комнаты чего-то, что могло стать вчерашним продолжением моего кошмара. Мы не в мистическом триллере, где за тобой могут сами собой захлопнуться двери и тебя самого затянуть на потолок ожившими цепями и крюками.

Уже где-то на полпути к центру огромного помещения я разглядел третьего участника нашего будущего шоу-представления – пока ещё не обозначившуюся фигурку девушки в центре второй части залы. Я даже почти успел остановится, не понимая, почему её присутствие задело таким неожиданным воздействием моё сознание и не ожидающие ничего хорошего натянутые предчувствия.

Я испугался? Чего? Того, что придется столкнуться лицом к лицу в этой комнате с кем-то ещё, кто не знал меня и кого не знал я? И какого черта Алексу приспичило тянуть меня на свою возможную сессию с одной из своих клубных нижних? Можно подумать я не знаю, что с ними делают на всех этих станках, расставленных по периметру этой галереи.

- Дэн, это Амелия!.. Моя любимая, послушная и самая покладистая девочка...

Бл**ь, изменившийся голос Алекса и произнесенные его мягким баритоном ласковые эпитеты резанули меня посильнее, чем его самые жесткие и грубые оскорбления. Я практически не чувствовал, как продолжал идти, слишком медленно, словно собирался уже остановиться окончательно (а может даже развернуться и перенаправить свои шаги на выход из залы), задолго до того, как захочу дойти до основной сцены действий – к Рейнольдзу и к его... Сабе. К молодой красивой девушке, с точеной фигуркой фотомодели, стоявшей в эти самые минуты в прилежной позе покорности на коленках, на меховых шкурах ковра где-то по центру, перед той самой зоной "отдыха" дивана, кресел и столика… в нескольких метрах от камина...

Что именно меня тогда так шокировало, и что конкретно я испытывал на тот момент – страх, панику, психический шок или... легкое возбуждение? Нет, далеко не сексуальное... я не мог дать ему какого-либо точного определения. Пока ещё не мог, как и не мог остановится окончательно, скорее по инерции продолжая сокращать между нами расстояние и не сводить оцепеневшего взгляда с Амелии и всех манипуляций Алекса. То, как он обошел девушку со спины, намеренно задевая и прижимаясь к ней ногами, как бы вскользь или "невзначай" приподнимая правую руку и вначале только тыльной стороной пальцев, а потом уже и всей ладонью скользнув невесомой лаской по её лицу, дотрагиваясь только лишь подушечками пальцев чувствительной поверхности кожи на щеке, скуле, под подбородком... на шее...

Я чуть сам не дернулся, когда Амелия моментально отреагировала на это прикосновение (как впрочем и на все предыдущие) несдержанным тихим всхлипом, дернувшись всем телом и закатывая глазки. Fuck! Меня не надо было убеждать, что это всего лишь разыгранная передо мной показательная сценка. Я понял, что это не игра сразу же, как только увидел реакцию девушки и именно на физическом уровне. Как стянулись крупные ареолы ее сосков обнаженной груди и как натянулась сама кожа на идеальных полушариях, приподнимая их ещё выше и особенно под накатами участившегося дыхания. Как задрожал её животик и неосознанно сжались бедра в чёрных чулках. Я был уверен, что она взмокла ещё до нашего с Алексом прихода, только лишь от одного чувства ожидания и предвкушения. И сейчас её накрыло волной острейшего возбуждения куда и намного сильнее, под самым желанным для неё прикосновением – под рукой своего любимого хозяина. Не удивлюсь, если она спустила в эту секунду очень щедрой порцией вагинальных соков.

- Амелия, познакомься! Это Мастер Дэн. Он будет сегодня нашим желанным гостем.

Мастер Дэн? Я сперва даже не понял, как меня назвал Алекс. Похоже, я, как и Амелия, пребывал сейчас под воздействием весьма исключительного транса, частично спровоцированного действиями Лекса, частично вызванного собственными подсознательными импульсами, настолько глубокими и неожиданными, о наличии которых до сего момента не догадывался даже я сам.

Девушка вынужденно приподняла на меня свои огромные зелёные глазки с расширенными чуть ли не до самых краев радужки зрачками, и выдавила в ответ слабую улыбку, едва заметно кивнув головой (то ли в знак согласия, то ли приветствия). В её взгляде не было ни намека на стыд, ни на вызывающую похоть или откровенный интерес. Если бы она так часто не дышала, чуть приоткрыв пухлые губки и не сдерживала изо всех сил эротическую дрожь с неуемным вожделением в своих немощных попытках сжаться, застыть и замереть, я бы решил, что она попросту исполняет роль тренировочного манекена. А после того, как Алекс нежным обхватом своей ладони оплел пальцами её горлышко под подбородком и без какого-либо ответного сопротивления прижал её голову затылком к низу своего живота, Амелию реально чуть не унесло в сабспейс раньше времени.

Сказать, что меня самого всё это не захватило и не продолжало крыть собственными рефлекторными вспышками неожиданных эмоций и ощущений?.. Не сбивало сердце и дыхание, не обдавало по коже ментоловой стяжкой покалывающего озноба и онемения?.. Не вскрывало тончайшими лезвиями сопротивляющееся сознание с внутренними образами "забытых картинок"... объемных и не менее осязаемых движений, беззвучного дыхания, сладкой дрожи и затягивающего омута живых тёмных глаз... И я ничего не делал, чтобы самому задавить всё это в себе, успеть удержать, спрятать, заблокировать! До того, как позволю твоим ласковым пальчикам заскользить по моим свежим пульсирующим ранам и воспаленным старым шрамам невесомыми касаниями невидимой паутины. До того, как увижу и почти с четкой ясностью твоё личико и все его ожившие черты ... вместо лица Амелии.

- Он будет просто наблюдать, как я и говорил до этого. Больше ничего...

Скреститься в этот момент со взглядом Алекса и заметить в его потемневших глазах часть собственной ожившей тьмы?.. Как будто он читал и понимал куда больше, чем я готов был признать. Почему я в это мгновение не отшатнулся и не рванул в ужасе на выход, из залы, из дома, за тысячу миль отсюда? Что меня удержало? Любопытство? Вряд ли! Я прекрасно знал (или скорее приблизительно), что он собирался делать, каким способом и для чего. Для меня это не было новым открытием, я знал о большей части подобных приемов не по общим представлениям из глобальной сети интернета или скудной художественной прозы.

- Просто сидеть рядом и наблюдать... – даже не кивком головы в сторону, а одним движением глаз, к одному из кресел, как раз придвинутого ближе к центру расстеленных по полу шкур мехового ковра, напротив другого предмета мебели (так разительно отличающегося от бытового).

Мне не надо было говорить и отдавать звуковых команд, от меня требовалось только одно – либо принять приглашение, либо уйти. В этом и состоял весь смыл – теперь выбор оставался только за мной: выполнить просьбу Алекса или попросту его послать.

Я ещё колебался? Или всё-таки знал, что сделаю, ещё до того, как Лекс нагнется, опустит плавным неспешным движением свою голову и лицо, чтобы... поцеловать Амелию в высокий чистый лоб, слегка приподняв её личико давлением ладони на её скулы и шею вверх на себя. И как она при этом будет смотреть на него, задержав дыхание и буквально обомлев, застыв, оцепенев... только лишь на последних мгновениях закрывая томно глазки, закусывая нижнюю губку и принимая долгожданный поцелуй со сверхэротическим наслаждением. Как он скользнет большим пальцем по её подбородку, очерчивая нежный контур чувственного ротика, и... проникнет твердой фалангой в его влажную глубину через раскрывшиеся навстречу дрожащие губы девушки.

Уйти или остаться, прекрасно осознавая, что это не игра и уже не станет ею до конца сессии. Что Амелия действительно без стеснения втягивает палец своего хозяина своим жадным ротиком с неподдельным упоением и ненасытной истомой, словно истосковалась за его вкусом, как за самым зависимым сладчайшим наркотиком. И она готова пробовать его, слизывать, вбирать в себя его фактуру, запах, тепло и всё тело хоть целую вечность, до скончания времен!