Ты же видел, что со мной, может даже чувствовал, но ни черта не сделал! Не пошевелил и пальцем, если не наслаждался этой картиной до самого моего последнего шага к порогу твоего кабинета.

Господи, будь кто другой на твоем месте, другое время и другая ситуация, но... бл**ь!.. ЭТО БЫЛ ИМЕННО ТЫ!!! И я не могла тебя не ощущать, не чувствовать твоего гребаного взгляда. Нет, ты не мог иначе и уж тем более просто скользить/прожигать мне им спину. Тебе обязательно надо расплавить мне весь позвоночник и буквально, раскромсать на мне кожу реальными физическими порезами, снять неспешными движениями расслабленных пальцев лоскут за лоскутом. Тебе было мало наблюдать за моим падением, ты пропускал всю его агонию через собственные рецепторы своих пальцев, через натянутые на них от меня красные нити?..

Неужели я и вправду могла допустить в свою голову столь нелепую мысль, что между нами могло опять что-то возникнуть? Что я приду в твой кабинет, взгляну в твоё лицо, в глаза и наконец-то увижу в них, в тебе моего Дэнни? Что ты вот так вот, вдруг ни с того ни с сего, улыбнешься и окутаешь своими успокаивающими объятиями, прижмёшь к груди, к плечу, спрячешь от всего того кошмара, который мне пришлось пережить и испытать по твоей же вине и скажешь... что это была всего лишь злая шутка... ты просто хотел меня напугать, может даже слегка отомстить, но не превращать все эти дни в мой дальнейший персональный Армагеддон.

Боже, сколько мне ещё нужно наглядных доказательств и новых пережитых падений с последующими воскрешениями, чтобы окончательно это осознать? Ты не мой Дэнни! Ты абсолютно чужой для меня человек! Я не знаю тебя, не знаю кто ты и, самое страшное, не знала тебя никогда! Ты, мать твою, Дэниэл Мэндэлл-младший, президент крупнейшей в нашей стране монопольной рекламной компании, любящий муж Реджины Спаркс и заботливый отец своего единственного сына... И самое ужасное во всем этом – я совершенно не знала, что было бы, если бы я так и не смогла уйти от тебя десять лет назад! Чем бы на самом деле закончилось наше обоюдное безумие, если бы мы сознались тогда в своих чувствах друг другу? Какой бы была для меня твоя любовь и чем таким она отличалась от твоей сегодняшней ненависти? Смогла бы я выжить в её бездонных глубинах или захлебнулась бы в ней раньше, чем в боли уготованной для меня тобой в моем ближайшем будущем?

Вопросы, на которые ни у кого нет определенных ответов?

Господи... почему нельзя вернуться обратно, прокрутить эту гребаную кинопленку на десять лет назад, стать прежней беспечной и наивной девчонкой Эллис Льюис? Неужели я не имею права на тот самый треклятый выбор из двух таблеток – синей и красной? Или в них нет никакого смысла? Ты бы все равно нашел лазейку, чтобы всё это перекрутить и настроить по своему, вернуть в желаемое тебе русло. От судьбы не уйдешь? Или от твоей кроваво-чёрной любви?.. От твоего персонального проклятия, от Дэниэла Мэндэлла-младшего!

Если бы было можно хотя бы стереть часть себя нынешней, на какое-то время перестать всё настолько глубоко воспринимать и тем более ТАК тебя чувствовать, постоянно, везде, где это можно и нельзя! Да, вернуться в себя, в ту глупую и доверчивую девочку из первых дней нашего знакомства, когда ты ещё не забрался мне под кожу и в голову, не прописался в моей крови смертельным вирусом, когда, как мне казалось, я могла ещё противостоять твоему притяжению или хотя бы думать, что могла...

Мне нужна эта чертова синяя таблетка, хотя бы на несколько часов, хотя бы для этой пятницы! А лучше прямо сейчас! Чтобы суметь продержаться ещё несколько шагов, пройти бесконечные пролеты приемных твоих секретарей, мимо их рабочих столов, мимо той же Гувер, делая всё возможное и нереальное, чтобы не показать ни видом, ни чем либо ещё, насколько я подрезана, как меня разрывает от нестерпимого желания пробежать всё это дикое расстояние со всех ног и сломя голову, не оборачиваясь, до самой лестницы... Господи, найти в себе силы, чтобы забиться в какой-нибудь угол и прорыдать остаток дня или попытаться наивно спрятаться от твоей вездесущей тени, от ощущения только что пережитой с тобой встречи, от тебя самого! Господи, как такое вообще возможно? Не знать, не понимать, кто ты, что ты, и настолько сильно чувствовать тебя в себе, как будто в тебе слились два абсолютно противоположных человека: тот, кого я так безумно любила и второй... чужой, совершенно незнакомый мне монстр из моих самых жутких кошмаров. Может я сошла с ума и просто этого не заметила?

- У тебя не осталось тех... успокоительных таблеток? – вернуться в свой кабинет едва удерживаясь на окончательно ослабевших ногах, встретиться со взглядом перепуганной Робби и при этом ещё не хвататься руками за ближайшие стены и мебель?

- Элл... с тобой... всё в порядке? – бедняжка, столько просидеть в приемной в таком утомительном ожидании, не зная, как я и что со мной делают в кабинете главы компании. Тут и у самых стойких посрывают все тросы сверх закалённой выдержки.

- А для чего по-твоему я сейчас просила бы у тебя успокоительное? Для своих разбушевавшихся тараканов?

- Но ты же сама отказалась их принимать!

Да, бл**ь, отказалась, а вот именно сейчас готова забить ими себе желудок! Мне надо это сделать, успеть задавить эту бесконтрольную волну растущего отчаянья, разрывающиеся на моей коже и костях трещины от вырванных твоей рукой с корнями моих разбитых крыльев, пока эта боль не полилась из меня, не зафантанировала беспрерывным потоком чистого безумия через эти порезы. Я не выдержу этого снова! Не сейчас... не после нашей с тобой последней ночи обоюдного откровения... Мне надо как-то продержаться, удержать её остатки в себе или остатки себя... всё что ещё тлело во мне от моей жалкой веры.

- И что?.. Я не могу передумать? Это чем-то нарушает конституцию страны с уголовным кодексом? Или тебе не позволяет личная религия выделить мне парочку таблеток?..

- Элл, бога ради!.. Не надо так на меня давить! Ты же сама из-за них меня чуть не прибила!

- Это было черт знает когда! Неужели так трудно, а главное, без излишних комментариев достать мне эти гребаные таблетки?

Господи, я опять срываюсь и снова из-за тебя, как будто это дает мне возможность продержаться ещё несколько несчастных минут, ухватившись за эту спасительную соломинку трясущимися пальцами. Пусть лучше так, пусть под действием этих долбанных таблеток, но не забиваясь в паническом ужасе в ближайшем углу в смежной комнате отдыха. Я понимаю, что в таком состоянии не продержусь до конца рабочего дня и десяти ближайших минут. Мне остается одно из двух – или сбежать отсюда или из собственного здравого рассудка (хотя было бы не плохо всё это совместить).

Сбежать от тебя? Снова? Один раз я попыталась это проделать, десять лет назад, и чем для меня это закончилось? Где я оказалась, а, вернее, под кем, прижатая к стенке с приставленным твоей рукой к моему горлу ножом (при чем буквально, разве что немного пониже, под копчиком). Я теперь не могу ни шага в сторону сделать без твоего ведома... да что уж там, без твоего разрешения! Одним ловким головокружительным движением ты умудрился забрать у меня всё – мою любимую работу, моих друзей и близких мне людей, мою личную жизнь... меня! Иногда я реально не соображаю, кто же я теперь и особенно для тебя, зачем всё это, чего ты на самом деле добиваешься? Бл**ь, зачем я тебе, когда у тебя итак всё есть ещё и в таком преизбытке? ЗАЧЕМ? Я же никто на фоне всей твоей элитной жизни недосягаемого небожителя... или как раз этого ты и хочешь, чтобы я наконец-то осознала это в полную меру, почувствовала себя в твоих руках полным ничем – пустотой, безликой тенью, твоей личной игрушкой – фарфоровой куколкой?

И почему меня постоянно изъедает один и тот же навязчивый вопрос? Была ли я единственная в твоем списке твоих исключительных жертв, или за эти годы я лишь стала в нём одной из многих? Fuck! И почему эта мысль доводит меня буквально до исступления, словно я испытываю самый отвратный и ядовитый укол в сердце от ревности, которой я не должна вообще чувствовать, особенно через столько лет? Извращенный Чёрный Коллекционер особого вида кукол? А теперь ещё и мой персональный кукловод?

О, господи, как же мне хочется ругаться и куда по хлеще, чем ты!

Собрать вещи, сделать эпиляцию, найти белый плащ, порвать по телефону с Брайаном Степлтоном... Твою мать! Что ещё? Залезть на крышу "Глобал-Вижн" и сигануть головой вниз? С какой стати я обязана выполнять все твои приказы, а главное, ради чего? Ради возможности работать в твоей компании и время от времени получать от тебя великодушное разрешение выйти в ближайший парк прогуляться, подышать свежим воздухом? Ты действительно думаешь, что я надолго продержусь в подобном режиме существования? А самое главное... что ты на самом деле собираешься и хочешь со мной делать? Ведь всё, что было до этого, это явно ничто, беспечная прелюдия, игра по моим нервам и телу! Такой человек, как ты, определенно обладает куда большей фантазией и исключительными привычками-пристрастиями, чем обычным пассивным наблюдением со стороны за танцами своих жертв у шеста. И почему я постоянно возвращаюсь к этой гребаной навязчивой идее? Почему я так боюсь, что ты можешь оказаться последователем субкультуры, адептом которой являлся твой самый лучший и близкий друг?

И как мне пережить эти два дня до этой треклятой пятницы со всем этим безумным набором дичайших мыслей, воспалившихся чувств и обострившихся страхов? Снова вернуться к жизни на таблетках? Похоже я итак это сделала, практически не заметив, как начала втягиваться и вводить в свои новые привычки вещи, которые раньше считала недопустимыми и крайне негативными. Тем же вечером, вернувшись в свой номер-люкс в "Остиум" ещё под воздействием "синих" таблеток Робби (да, она достала их, хотя и не сразу, правда, меня совершенно не интересовало, как она это сделала, где и у кого!), первое, что я сделала – полезла в бар. Чувствовать себя Мерлин Монро за пределами съемочных площадок не особо-то и хотелось, но, вашу бл**ь, у кого вообще сейчас повернется язык меня осуждать за мои действия? Я имела право забыться и неважно как! У меня было в запасе всего два дня, и я хотела сделать всё возможное и самое невероятное в своей жизни – выжечь тебя из-под своей кожи и из вен хотя бы процентов на шестьдесят! Сделать откат версии Эллис Льюис на несколько недель, месяцев (а если повезет, то и лет!) назад!

Знаю, весьма претенциозно и сверхнаивно, особенно перед моментом столкновения с тобой лицом к лицу и тем более совершая действия, связанные с тобой и твоими прямыми приказами.

Бразильская эпиляция? Да бога ради! Хочешь меня абсолютно голенькую и гладкую? Да без проблем! Если тебя это так заводит, почему бы не пойти на встречу? Кто знает, может в этот раз ты так расщедришься, что наконец-то снизойдешь до величайшей милости и вставишь свой член в мою извевшуюся киску?

Боже правый! Почему я продолжаю думать об этом безумии и хотеть тебя даже в эти дичайшие моменты полного нежелания тебя воспринимать, вспоминать и чувствовать? Я реально не могу тебя ни заесть таблетками, ни залить ядреным алкоголем, ни выдрать из кожи вместе с волосками на самых чувствительных участках тела! И да, твою мать, это оказалось просто до нереальности больно! И я понятия не имею, с чего решила сделать это сама ещё и собственными руками. Мне захотелось ассоциировать твоё желание, тебя самого и всё, что я к тебе испытывала в эти часы с реальной физической болью? Наивно понадеялась, что сумею заглушить ею тебя и весь прилагающийся набор эмоций и желаний? Выбить внутреннюю боль телесной? А заодно проверить, не являюсь ли хорошо законспирированной от самой же себя мазохистской?

Наверное в те минуты я походила на героя Мэла Гибсона, когда он пытался сделать себе эпиляцию ног с помощью горячего воска. Только в моем случае, кроме местной анестезии в качестве полупустой бутылки Мартини-спирит с твоим гребаным привкусом горькой полыни, я вооружилась своим эпилятором и нелепым убеждением, что это та же эпиляция зон бикини, разве что в более крупных масштабах.

Бля... каким чудом я тогда сдержалась и не взывала на самых первых секундах? Может то что у меня заложило трахею колючей проволокой сухого удушья, и я скорей едва не задохнулась, вместо того, чтобы завопить во всю глотку и расхерячить ни в чем не повинный эпилятор о зеркало ванной комнаты? У меня реально потемнело тогда и в глазах и перед глазами, вместе с брызнувшими каплями рефлекторных слез. В какой-то момент мне даже почудилось, что я вот-вот хлопнусь в обморок... особенно, когда при беглом взгляде в зеркало перед собой мне показалось, что я увидела за спиной своего отражения в переминающихся пятнах потемневшей комнаты твой размытый образ и смазанные черты лица... с расползающейся чернотой твоей живой тени. А вот это уже было стопроцентное fuck!