Ей богу, чем больше смотрю и слушаю эту женщину, тем сильнее хочется её чем-нибудь навернуть… или влепить увесистую затрещину, дабы выбить из неё хоть некое подобие естественной человеческой реакции. Люди не могут быть настолько безупречными, и уж тем более не во всём!

Вообще-то, это Я здесь почётный гость и главный гвоздь программы, Я должна быть центральной фигурой и ведущей примой! А такое ощущение, будто меня насильно затолкали в угол заднего сиденья этого шикарного авто, а рядом усадили королеву бала, заполонившую всё окружающее пространство невидимым шлейфом своего негласного господства. И при этом я абсолютно и ни хрена не испытываю никакой реальной поддержки от присутствия Робин Поланник и уж тем более от заботливой няньки Дэвида Фроста!

Ни за что бы не подумала, что так сильно и страстно захочу ощутить присутствие и… ревностные объятия Брайана Тревора Стэплтона.

Мне необходимо успокоиться! Срочно!!! Что же будет, когда мы доедем до места назначения?!

- А как насчёт самого господина президента?

Дэвид, ты уймёшься или как? Спасибо, конечно, что уточнил, какой именно из Мэндэллов страстно желает меня лицезреть, но зондировать и дальше данную почву по каким-то личным интересам – явный перебор!

- Господин президент находится на своём рабочем месте с самого утра и не покидал здания компании из-за высокой занятости. Я даже не знаю, сможет ли он вообще найти время, чтобы спуститься в конференц-зал хотя бы на несколько минут.

А это что ещё значит? Эвелин, что за скользкие намёки? Так он спуститься-снизойдёт или нет? Или он настолько занят и не заинтересован встречей с Алисией Людвидж, чем ясно даёт понять, кто он, а кто она?

Короче, первое, что прикажу Робин сделать, когда подпишу этот долбанный контракт (ЕСЛИ подпишу!), чтобы каждое рабочее утро ложила мне на стол подробное расписание всех передвижений президента внутри здания компании, в дни его присутствия в «Глобал-Вижн»! А главное, выяснить, пользуется ли он вообще или как часто служебными лифтами!

Опять паникую, опять пытаюсь незаметно тереть ладонями по поверхности подола пальто по напряжённым бёдрам. Вернее, втираю в плотную шерсть чёрной ткани липкую испарину с лёгкой дрожью со своей горячей кожи. Мне реально не хорошо! И чем меньше остаётся времени и расстояния до конечной точки, тем острее чувство материализовавшихся страхов.

Почему я не догадалась принять успокоительного? Или я не ожидала от себя подобной реакции? Не ожидала такого взрыва эмоций… Не ожидала, что буду чувствовать того, кто умер для меня 10 лет назад… или кого я попыталась убить в себе 10 лет назад! Если бы было можно каким-то образом отключить не только воображение, но и всю нервную систему… или для этого надо отключить кого-то ещё?..


…Нет, его руки не дрожат, ни сколько! Такому спокойствию позавидовали бы даже спартанцы. Такому размеренному мыслительному потомку обзавидовался бы сам Ганнибал Лектер. Каждая секунда равномерно ложиться за следующей в унисон ровно бьющегося сердца. Каждое движение подобно изящному перебору искусного виртуоза, не сбивающегося ни на такт с чёткого ритма плавных жестов…

Прозрачная медь жидкого янтаря топит толстое дно бокала толщиной слоя не больше чем в один палец. Он купил эту редкую марку коньяка Martell шесть лет назад, когда впервые дал себе клятву покончить со всеми своими слабостями. Или так совпало, или он сделал свой выбор на подсознательном уровне, но на тот момент у этой бутылки уже был срок выдержки в четыре года. Теперь официально ей 10 лет. Ирония или скрытый расчёт? Но кто мог знать наперёд, что всё это затянется на такой долгий срок? Он и сам всё ещё не мог поверить в такую… удачу. Он выиграл! Впервые выиграл там, где это в принципе невозможно было сделать… Он обманул и время, и ситуацию, и сам случай. Он обманул саму смерть или то, что когда-то считалось давно умершим, захороненным в бездонных глубинах чужой памяти. Он высек искру там, где уже давно не было ни единой капли кислорода… осталось за малым – за цепной реакцией.

Подушечки пальцев скользят по ободу стенок бокала в неосознанном танце с холодным стеклом. Кажется, он не только слышит внутри своего сердца передвижение с ритмичными щелчками шестерёнок секундой стрелки, но и чувствует их равномерный такт всей нервной системой… Прижаться затылком к холодной коже высокой спинки рабочего кресла, закрыть глаза, настроиться на… хаотичный поток осязаемых образов и чужих мыслей, пропустить через себя, через каждое сокращение сердечного клапана тройной удар чужого сердца, через каждый равномерный вздох – порывистое учащённое дыхание чужих лёгких… Через прохладу и поры своей кожи – нервную дрожь с горячей испариной чужого тела… Через каждый нейрон и ослабленный нерв – обжигающую вспышку, удар за ударом чужих мыслей и чувств.

Скажете, это всё нереально? Что это всё плод разыгравшегося воображения? Можно ли пропустить через себя чужую слабость, боль и страхи? Прикоснуться к чужим оголённым нервам и эмоциям, как к источнику живительной, но столь болезненной энергии? Да, больно, да, выбивает, выжигает кожу вместе с костной тканью, но всё равно… так сладко и… приятно.

Чистая фантазия или жестокая осязаемая реальность?

Хочу ли я тебя сейчас успокоить и убаюкать? И да, и нет… Мне нужна твоя боль! Я и не знал, что это окажется так… возбуждающе!..


Чтоб тебя!..

Мощный толчок-удар о грудную клетку…

Взгляд не успевает зацепиться за края чёрно-синих зеркал-окон и титановый каркас высотного здания. Чёткая картинка с приглушённым солнечным светом срезается-поглощается белыми стенами тоннеля подземного гаража с идеальным скатом пандуса. Кажется, даже внутри салона лимузина стало темнее, несмотря на яркое наружное освещения гаража.

Нет… нет, определённо не так я хотела оказаться в самом сердце Леонбурга. Не так я думала увидеть «Глобал-Винж» при первом визуальном знакомстве. Боже, я даже не успела сообразить, что мы уже приехали!

Так мы уже приехали? Fuck!

Сколько осталось минут, пять-десять? Меня снова мутит. Память опять играется с чёрными дырами, кромсая звуки, голоса и окружающие образы на рваные пазлы рассыпающихся картинок. Мне проще сосредоточиться на гулких ударах собственного сердца, чем на окружающейся действительности.

Эллис, всё хорошо! Это не смертельно… тебе надо это сделать, иначе, ты так никогда и не узнаешь…

Я же делаю это не из-за того, что хочу узнать… О, господи, да что со мной происходит?

Не слышу, но чувствую, вижу краем глаза, как у плеча открывается дверца… и открыла её не я, это точно.

- Мисс Людвидж! – спокойный вежливый мужской баритон. Чёрная дыра поглощает и его, но не всю картинку. Тупо смотрю на протянутую в открытый проём широкую ладонь в чёрной кожаной перчатке.

- Элл, ты выходишь?.. – кажется, спросила Робин (хотя, кто ещё?). – Ты в порядке?

Нет, я совсем и далеко не в порядке! И сама не понимаю почему! Может ПМС или гормональный сбой? Кстати, я не забыла сегодня принять противозачаточные (и какого чёрта я думаю об этом именно сейчас?!)?

Поднимаю взгляд по руке, по чёрному рукаву фирменного блейзера, пока не останавливаюсь на незнакомом лице незнакомого мужчины (или всё-таки знакомого?). Одёргиваю себя сразу же, поспешно возвращаясь по пройденному маршруту обратно к ладони. У меня нет ни сил, ни подходящего состояния, копаться в файлах взбесившейся памяти. Мне достаточно и трёх составляющих, чтобы ухватиться за них, как за спасительную соломинку, и наконец-то всплыть на поверхность. Всё равно не вижу причин запоминать это лицо, хотя глазная сетчатка продолжает какое-то время удерживать несколько особо выразительных деталей – плотно сжатые губы, выступающую надбровную дугу и весьма глубокие серо-голубые глаза с платиновым отливом. Что ещё? Чёрный узкий галстук с затянутым высоким узлом под накрахмаленным воротником белоснежной сорочки, не хватает только чёрной фуражки? Да, точно, это водитель, и кажется, я его уже видела мельком, ещё в аэропорту. Кусочки пазла сошлись в идеальную картинку… на время.

Вкладываю ослабевшую ладошку в предложенную руку скорей на автомате, чем по собственному желанию. Тело не особо подчиняется, впрочем, как и сам разум. Слегка шатает и ведёт, или даже раскачивает изнутри от мощных ударов сердца. Не успеваю заметить или осознать, как оказываюсь за пределами салона крайслера, поддерживаемая внимательными жестами незнакомого мне человека. Выпрямляюсь сразу же, на автопилоте, во весь рост. Но даже на каблуках едва дотягиваю макушкой до переносицы этого широкоплечего исполина мистера Вселенная из Сервис-Обслуживания.

Всего несколько секунд, чтобы успеть определиться в окружающем пространстве и наконец-то отвесить себе увесистый мысленный подзатыльник. Элл, не тормози! Ты уже на месте… практически.

Чёрт! А гараж намного, намного больше чем в «Доминик-Хаус»! Белые стены, толстые квадратные колонны, до хрена машин в несколько рядов… Я же не собираюсь искать взглядом или гадать, где расположено место-стоянка для президентских авто? Или всё-таки собираюсь?

- Круто! Знаете, мне определённо уже начинает всё здесь нравиться! – Робби выныривает следом за мной буквально через пару секунд. В отличие от меня, с куда большим интересом и пристальным вниманием разглядывает фигуру и лицо водителя, держась за его руку несколько дольше допустимого.

- И что ж тогда с тобой случиться, когда ты поднимешься на несколько этажей выше? – Дэвид выскакивает с другой стороны лимузина, выстреливая очередной шуточкой мимо цели. Боюсь, она задевает не того, кому предназначалась, а прошибает на вылет именно моё оцепеневшее сознание.

Приехать-то приехали, но мы же ещё не совсем там, где надо! И я всё ещё цепляюсь за ускользающее время, окружающие вещи и динамику чужих движений, как за спасательный трос…

Зачем же так спешить? Может не стоит? Куда торопиться, а главное, зачем?!

- А что случиться с тобой, Дэвид, когда у тебя заберут временный пропуск?

- Мисс Людвиж, прошу…

Эвелин Гувер срезает своим эффектным появлением короткую сценку Поланник-Фрост одним точным ударом невидимых ножниц. В расстёгнутом на все пуговицы пальто, протягивая руку приглашающим жестом в сторону своего динамичного направления, намереваясь выхватить-перехватить не только моё сознание, но и само тело. И кажется каким-то непостижимым образом ей это удаётся.

Может она меня загипнотизировала? Все эти идеальные чарующие улыбочки с мягким прямым взглядом, изящные жесты рук. (Господи, зачем такие сложности? Не проще ли было накачать меня клофелином? Или слишком много нежелательных свидетелей?)

Уж в лифтах по любому есть видеокамеры! И зачем мне думать об этом прямо сейчас?!

Очередной отчёт? Каждый этаж подъёма за несколько ударов сердца. Если у меня сейчас такой приступ паранойи, что будет дальше, когда я стану работать здесь официально?

Это плохо, очень и очень плохо!

Скажи-поклянись, что в эти самые секунды ты не наблюдаешь за мной через мультимедийную сеть внутренней видеосвязи… Чёрт, ЧЁРТ!

Сознание затягивает полупрозрачной дымкой или срабатывает психологический блокиратор. Нет, волнение не исчезает, так, слегка притупляется. Разве что окружение, предметы и люди чуть стираются и не только в секторах краткосрочной памяти. Возможно, сбивает внутреннюю фокусировку. Размытые линии, движущиеся силуэты, яркие пятна дневного света. Мы на одном из последних этажей с просторными коридорами-галереями? Полустеклянные стены помещений-офисов в бесконечном лабиринте из толстых колонн, перегородок под мраморными панелями холодного антрацита и белёсой сеткой ломанного рисунка. Нет, сердце уже не скачет заведённым моторчиком механической игрушки под давлением необъятного воздушного пространства пятиметровых потолков. Но его гулкие чёткие удары, кажется, поглощаются через ступни в глянцевую плитку пола. Может у этого мрамора сенсорная поверхность?..

Зараза, о чём я только думаю?! – Эллис, что ты творишь? Сфокусируй внимание, соберись, сейчас же! Разве это не то, о чём ты столько времени мечтала? Увидеть царство Мэндэллов изнутри и пройтись по нему триумфальной походочкой? – Ты издеваешься? Мне бы найти сил не рухнуть на колени и не проползти по этой шикарной плитке на четвереньках!

Кажется миссис Смит и остальной эскорт всё это время продолжали неустанно говорить, как в лифте, так и в этой монументальной галерее-лабиринте. И кажется, я тоже что-то говорила или пыталась отвечать, чисто на автомате. С завидным упрямством, не желая вынимать из карманов пальто потные ладошки, сжимая пальцы буквально до дрожи в суставах, стараясь не сильно вонзать ногти в онемевшую кожу. Я всё равно не чувствовала боли… пока что. Адреналин в крови превысил все допустимые нормы, каким-то чудом не загнав сердце до реального инфаркта. При этом сознание продолжало плавать в плотном вакууме рассеянного внимания и параллельной прострации. Может я частично потеряла сознание, не заметив этого?