-…Если вам что-то нужно или что-то понадобиться… - голос и лицо Эвелин Гувер прорезаются-выступают чёткими звуками и картинкой перед моим плавающим взором.

Останавливаюсь всё на том же автопилоте (или условном рефлексе) перед широкими створками тёмно-синих дверей, а может потому что все тоже остановились.

- Я буду рядом! – не знаю, кого именно намеревалась успокоить этими словами Робин – меня или секретаря дирекции «Глобал-Вижн».

Так была ли у меня возможность всё переиграть, прокрутить назад плёнку? Оставалось ли у меня в запасе хотя бы пара секунд на то, чтобы развернуться и припустить со всех ног обратно в сторону лифтов (если я ещё запомнила дорогу до них)… или меня-таки успели обложить со всех сторон? И для этого не понадобилось физического присутствия того, кто действительно мог создать данную ловушку…

Без физического? Тогда что или кого, чёрт возьми, я столько времени и до сих пор ощущаю, вашу мать?!

Вспышка света отточенным лезвием по глазам, расширяющимся пятном-взрывом сквозь раскрывающиеся створки высоких дверей... Зажмуриться, отвернуться или... убежать? Нет, она все-таки меня оглушает, на время дезориентирует, сковывает часть мышц с оцепеневшими нервами. Приглушенные голоса, смех, четкие силуэты, пятна и линии новых предметов проступают из яркого света необъятного воздушного пространства огромного помещения по мере того, как я делаю следующие за движущейся фигурой Эвелин Гувер шаги. Господи, я и вправду иду за ней подобно бесплотной тени или тупой овцы? Это же неправильно, вашу мать! Так не должно быть! Я сама и добровольно сюда приехала, переступив собственные сомнения, страхи, ненормальные предчувствия и убойные фантазии! Я главная героиня этого дня! И я не должна так бояться, особенно без веских на то причин! (А ты уверена, что их вообще не существует?)

- Я определенно сплю или по ошибке принял не тот набор медикаментов! Барри, Хьюго, вы видите то же, что и я? Если нет, вызывайте санитаров!

Взгляд сам тянется не только за громким голосом со знакомой тональностью и звучным бархатным тембром, но и за движениями четких фигур почти в самый конец залы. О, да, это не просто зал, это практически мини-стадион с высокими стенами-окнами углового офиса. И увидеть здесь человека из собственного далеко не радужного прошлого, равносильно получит под дых со всего размаху и именно с разделяющего нас расстояния в несколько метров! Каким чудом мне удалось удержать равновесие и не споткнуться!?

Высокая седовласая фигура пожилого (вру, определенно старого!) мужчины в бежевом джемпере и светло-серых брюках отделяется от двух более молодых представительных джентльменов в темных деловых костюмах, отталкиваясь от края очень длинного стола.

Черт возьми, я же совсем недавно рассматривала фотографии этого человека, но совершенно не ожидала увидеть его таким... постаревшим!

- Мисс Людвидж, не могу выразить словами всего восторга и безмерного восхищения от осознания того факта, что вижу вас именно здесь, в сердце нашей скромной обители, внутри "Глобал-Вижн" - детища и дела всей моей жизни. Вы даже не представляете, какая это для меня честь! Нет!.. - Дэниэл Мэндэлл-старший подходит все ближе, расточая изысканный букет идеально подобранных (не исключено, что и отрепетированных) фраз вместе с ослепительным жемчужным "светом" тысячеваттной улыбки (в аккурат под тон цвета его белоснежных и все еще густых волос).

Сердце продолжает пропускать частые аритмичные переборы в такт каждого произнесенного этим человеком слова, с каждым проделанным им в мою сторону шагом. Как бы мне хотелось вспомнить схожую сценку из прошлого десятилетней давности. Но, увы, память в определенные моменты стирает слишком много деталей и образов, погружая часть воспоминаний в омут мутных вод. Если бы так же можно было растворить в них и нынешние чувства с переживаниями...

Взгляд цепляется за забытый яркий цвет лазури чуть белесых глаз, за расслабленную мимику сильно постаревшего лица в мучительной попытке выхватить или выцепить хотя бы один незначительный, едва заметный проблеск иных чувств.

Неужели ты меня не помнишь? Дай хоть намек, пусть самый крошечный, не важно какой - нахмурься, подожми губы, отведи взгляд... напрягись, сбейся со слов!

- Это великая честь и памятный день для всей нашей компании, мисс Людвидж! Эти стены видели и принимали многих замечательных и во истину великих личностей и не только в истории рекламной индустрии. Но я безмерно счастлив именно от мысли, что дожил до сего дня, получив столь редкую возможность, оказать достойный прием самому талантливейшему художнику современности!

Кажется, у меня слегка отвисла челюсть... или не слегка. И кажется, я не заметила, как расстояние между нами незаметно сократилось на нет.

Черт, как же ты все-таки постарел, Мэндэлл-старший. Но я ведь все равно смогла тебя узнать, даже спустя столько лет! В чем же разница? Ты ведь не страдаешь Альцгеймером.

- Это для меня великая честь, господин Мэндэлл, оказаться в сердце святая святых самой легендарной компании рекламной индустрии и познакомиться лично с его основателем и создателем!

Умница, Эллис, так держать! И осанку, и улыбку на миллион... нет, на десять миллионов фунтов! Пусть почувствует разницу, ведь она есть!

Ах, какой дичайший соблазн с желанием полюбопытствовать-поинтересоваться, помнит ли он девочку, которой он когда-то с такого же расстояния пытался всучить в руки чек на десять тысяч. Невероятно сильный, с распирающим чувством триумфа и собственного превосходства. Fuck! Почему я не могу насладиться этим моментом в полную меру, как того и требуют обстоятельства? Это же и есть тот самый звёздный час того самого запредельного взлёта… или чьё-то незримое присутствие продолжает глушить и сбивать все координаты чётко проложенного курса полёта?.. А может это всего лишь навязанная иллюзия полёта?..

Эллис, хватит! Ты всё ещё на земле!

Он действительно смотрел на меня с искренним восторгом-обожанием в восхищённом взгляде. Такое невозможно сыграть или удержать на лице столько времени. Или как можно совершить манипуляцию с моей рукой столь изящным жестом искусного иллюзиониста? Всего пара секунд и плавных движений и я… изо всех сил пытаюсь сдержаться, чтобы не напрячься всем телом, не дёрнуться от соприкосновения широких сухих ладоней к моей потной ладошке.

Зараза! Подземный толчок в десять баллов насквозь по позвоночнику, с вылетом через темечко!.. Я ещё здесь? Он ничего не почувствовал? Я ничем не выдала своего ненормального желания выдернуть свою руку?!

- Боже, Алисия, уважьте и не обижайте старика! Зовите меня Дэниэлом! – он на самом деле нагибает голову и целует тыльную сторону моей ладони… прикасается к моей горящей коже сухими губами. Практически ничего не чувствую, кроме всесметающего шквала смешанных чувств и неуёмного соблазна прекратить весь этот фарс.

- Тем более, я уже давно здесь не работаю и нахожусь на правах частного лица-посетителя. И всё же, мне будет чертовски приятно оказать вам помощь и любую возможную в моих силах и власти протекцию. И например, сейчас мне бы очень хотелось помочь вам снять это душное пальто. Вы позволите?..

Он всё ещё держит мою руку, вытянувшись в столь знакомой аристократической осанке, и всё ещё улыбается искренней улыбкой гостеприимного хозяина. Вот именно, хозяина! Чтобы он там до этого не говорил, и чтобы я там себе об этом не фантазировала. Момент истины. Несколько минут или шагов до края обрыва?..

- Да что вы, не стоит!

- Я настаиваю, Алисия! Вы окажете мне истинное удовольствие поухаживать за вами. Не отказывайте мне в столь приятной привилегии, не раньте сердце несчастного старика!..

- Вы умеете настоять на своём, господин Мэндэлл!

- Дэниэл, Алисия, для вас я всегда и при любых обстоятельствах всегда только Дэниэл!

Хоть убей, или привяжи к дереву с динамитной шашкой в зубах… в жизни не смогу назвать тебя именем твоего сына, даже через столько лет!

Надеюсь, всё это чистилище не является увеселительной прогулкой до врат ада? Это только мои взвинченные нервы с обострившимся желанием не лезть головой в это болото! Неужели я когда-то клялась самой себе, что никто и ничто не сможет связать меня с именем Мэндэллов? Что же тогда случилось? Почему я здесь? Почему убеждаю себя, что это мой коронный выход в большой мир рекламы и всеобщего признания? Что я именно там, где и должна быть!

Небольшая передышка с глотком чистого воздуха?

Эллис, лови момент! Папа Мэндэлл собственноручно помогает тебе снять пальто! Это дорого стоит. Чем он тебе угрожал 10 лет назад, когда говорил, если увидит тебя когда-нибудь ещё? Что ты уедешь не в такси, а на заднем сиденье полицейской машины, возможно даже в наручниках?

Разворачиваясь к нему спиной, натыкаюсь на обомлевшее личико Робин Поланник. Сознание на время вырывается на волю из последней паутины чужого гипноза. Меньше минуты на то, чтобы осознать весь масштаб происходящего, определиться не только в пространстве, но и в окружении абсолютно чужого места.

Я действительно растерялась и частично не соображала, не могла видеть всей целостности общей картины-панорамы.

Эвелин Гувер куда-то исчезла, вернее незаметно испарилась, но не её отсутствие задействовало дремавшую до этого часть мозга с притупившимся эмоциональным радаром. Оно опять проникало в поры моей кожи, заполняя вены и пропитывая кровь давно забытым привкусом сильнейшего токсина. То, что могло отнять силы и вырвать меня из реальности за считанные нано мгновения.

Мой реальный и вполне обоснованный страх… сосредоточенный во взгляде определённых глаз в ментальном потоке тончайших невидимых сетей из чужих мыслей и желаний… Это ты дышишь мне сейчас в затылок дыханием своего отца?! Это твои руки сейчас стягивают по моим предплечьям рукава и само пальто? И именно ты слушаешь, как бьётся в эти самые секунды парализующего безумия моё сердце… ТЫ чувствуешь эту микровспышку моего неконтролируемого ужаса?

Ты схватишь меня, если я дёрнусь в неосознанном порыве сбежать-убежать?

-…Хочу вам сознаться в своей самой страшной тайне, Алисия!

Всё тот же голос Мэндэлла-старшего. И я каким-то чудом не застонала от резкого облегчения.

Взгляд скользить по второй половине зала, за фигурой Робин, словно пытается успеть отыскать присутствие виновника моих взбесившихся ощущений. Да, там и вправду до хрена места между толстыми колоннами и стеллажами-перегородками, с креслами, диванами и огромным столом совещаний, за которыми запросто может спрятаться целый отряд спецназа.

Мозг самостоятельно обрабатывает полученную информацию, выдавая чёткий и предельно ясный анализ происходящим событиям. Нас здесь шесть человек, и Эвелин Гувер скорей всего куда-то вышла. Три на три, без лишних свидетелей-представителей от СМИ. Банальная деловая встреча, разве что с присутствием самого основателя «Глобал-Вижн» за моей спиной. И он только что отдал в руки моей на всё готовой помощнице моё демисезонное пальто, собираясь по ходу сознаться Алисии Людвидж в какой-то самой страшной тайне. Дэвид Фрост в этот самый момент совершает один из древнейших ритуалов своей профессии – пожимает в знак приветствия руки своим коллегам из конкурирующей фирмы.

Да, да, Эллис, это только бизнес – ничего личного. Тебя всего лишь перепродают и перекупают. И ты пошла на это добровольно, кто бы что сейчас по этому поводу не говорил и не сознавался в чём-то ещё. Ты здесь находишься по собственному желанию!

- Я заболел идеей о вас ещё шесть лет назад в Париже, когда впервые посетил выставку-аукцион с вашими работами. Именно тогда я понял, что не смогу успокоиться, пока «Глобал-Вижн» не заполучит вас.

Заставляю себя развернуться лицом к лицу человека, который этим самым голосом 10 лет назад не скупился на самые красноречивые угрозы в мой адрес. Держу милую улыбку с мягким взглядом Алисии Людвидж под аккомпанемент забойного канкана от сердечного клапана Эллис Льюис.

Каким бы искусным актёром по жизни не являлся Дэниэл Мэндэлл-старший, но он искренне верил в то, что сейчас говорил, а значит… он действительно не помнил ни о какой Эллис Льюис!

Хочешь сказать, у меня есть все шансы или надежды касательно на наличие такой же дрянной памяти и у Мэндэлла-младшего? Как никак, они ведь от одной яблони.

-…Но я никогда не думал, что переговоры о вашем переходе затянуться на такой убийственно долгий срок. Вы всё-таки сумели потрепать нервы старику и самому фанатичному поклоннику вашего таланта. Всё, что мне оставалось делать все эти годы, кусать собственные локти и собирать по крупицам ваши исключительные шедевры… Видите тех двух прелестниц?