Если она сейчас же не остановится…

Руки самопроизвольно сжимаются в дрожащие кулачки.

- Твою мать, Робин! Ты что-нибудь записала на собрании кроме предположительных размеров частей тела президента «Глобал-Вижн»? Мы вроде сюда прилетели из другой части страны как бы работать!

- Боже, Элл, что за вспышки истерии на ровном месте? Раньше тебя такие разговоры только подзадоривали…

- Раньше это было в «Доминик-Хауз». Теперь всё по-другому! И Дэниэл Мэндэлл-младший наш очень большой бос с очень большой буквы, и обсуждение его Hot-body не входит в список наших с тобой прямых обязанностей, как и всего того, что находится за пределами его компании, включительно всей его личной жизни, возможных вкусов, привычек и… пристрастий! Это не наша парафия…

- Хорошо, хорошо. Нервничать-то так зачем? По-моему, он был с тобой… предельно любезным, хотя местами и странным. Согласна, про дресс-код для вечеринки он малость загнул, но ты бы и сама могла промолчать о розах и инвалидной коляске. Хотя, мать моя женщина, излагается он как по писанному! Язычок подвешен, как надо… а голос, ммм! Ёб… твою маму! Если бы он все это сказал лично мне, наедине, на самое ушко… я бы точно кончила раза три только от звучания его пробирающего насквозь баритона.

- Робин Поланик!..

- Всё, молчу-молчу! Но разве я виновата? Когда ещё мне представится такая редчайшая возможность увидеть с расстояния вытянутой руки самого президента «Глобал-Вижн»? Элл, так не честно! Я же умру до конца этого дня, если не выплесну всё из себя, оно же на хрен меня разорвёт!

- Так направь всё это в свою предстоящую работу на ближайшие пару лет! Ты здесь, чтобы помогать мне, а не…

Засранство! Если я сама не перестану говорить об этом, то едва ли мы остановимся обе. Робби хлебом не корми, дай только посмаковать её излюбленные темы разговоров – мужчины, бульварные романчики и популярные сериалы от независимых телеканалов с пометкой 18+. Слава богу, что моду, туфли, сумки, аксессуары и самые вкусные бабушкины рецепты мы оставили за пределами наших бесед почти три года назад.

А может лучше её переключить на что-то как раз менее безопасное и нейтральное? Я не хочу, чтобы до конца этого дня мне напоминали о человеке, о его офигительной внешности, манере излагаться и добиваться своего, которого я и без того всё ещё ощущала в переизбытке и не только в своих последних воспоминаниях. Боюсь, он разорвёт меня изнутри намного раньше и по-настоящему! И едва ли я получу от этого эротическое наслаждение.

- Вот именно! Как и не забыть напомнить о том факте, что в твоём багаже нет ни одного вечернего платья от кутюр, и кроме помолвочного кольца в коробочке твоей сумочки ты не носишь ни с собой ни на себе больше никаких возможных украшений. У тебя до воскресенья осталось меньше двух дней!

- Это до фига времени, Робин! Меня сейчас куда больше волнует возложенный на меня фотопроект с предстоящим юбилеем компании!

- Ой, да ладно тебе! С каких это пор тебя волнуют съёмки мужчин в деловых костюмах на зелёном экране? Это пара часов работы в студии подобной нашей, так сказать, не выходя за порог собственного дома. И до них-то как раз до фига времени, а вот до приёма у Мэндэллов-Спарксов – всего ничего!

- С чего ты решила, что я собираюсь делать этот проект на зелёном экране?!.. – кажется, я смогла ухватиться за спасительную соломинку, мелькнувшую в словах Робин. На долго ли?

- О, нет! Опять?! Только не это! Лучше о Мэндэлле-младшем!..

- Роб, твою мать… Ты мой помощник или сплетница-подружка из соседней квартиры?

Господи, Робби, как же мне до тебя докричаться? Ну не могу я тебе сейчас открытым текстом сказать ПОЧЕМУ я не хочу обсуждать с тобой этого человека! Что чем дальше мы двигаемся по это опасной грани, тем сильней меня заносит в сторону возможного срыва. И боюсь, теперь любая тема разговоров в этих стенах по любому будет связана с его именем.

Эллис, милая, так ты на самом деле обдумала все за и против, когда подписывала контакт?..

- Да, бос, я ваш помощник. Но раньше тебе как-то не мешали ни мои сплетни, ни обсуждения филейных частей мужчин, с которыми тебе приходилось работать лично. И да, я безумно уважаю тебя, как непревзойдённого мастера живой художественной фотографии, но иногда ты слишком увлекаешься натурными съемками, как и поисками нужных объектов. Знаешь, халтурят даже самые признанные гении всех времён и народов. Думаю, если и ты пару раз отступишь от своих высокохудожественных принципов, тебя за это на вряд ли кто-то накажет, тем более здесь!

- Ну, извини, моя дорогая! Уж это далеко не тебе решать и советовать, как МНЕ делать СВОЮ работу! Или ты хочешь занять моё место?

- Вот только не надо перекручивать мои слова! Я ни хрена подобного не говорила!

- Тогда какого чёрта ты тут стоишь передо мной и трахаешь мне мозг? С каких это пор в твои обязанности вошло подобное поведение с подобным самовыражением?

Может я и перегнула палку, но у меня для этого было слишком много веских причин. Мне реально было плохо, и я понятия не имела, что такого надо сделать, чтобы вырвать из себя эти грёбаные выворачивающие наизнанку ощущения.

И когда Робин вскинула подбородок и голову после моих последних слов, будто дёрнулась от невидимой пощёчины… я не испытала ничего близкого к угрызению совести. Наоборот! Мои внутренние, выспавшиеся за долгие годы в глубоком омуте бесы взбесились не на шутку, едва учуяли запах крови потенциальной жертвы.

- Извините, бос, вы правы! – она ответила не сразу, выдержав несколько секунд гнетущего молчания.

Узкая линия плотно сомкнутых губок, не предвещающий ничего хорошего блеск каре-зелёных глазок… Нет, я не собиралась брать свои слова обратно, и не надейся!

- Я перешла все дозволенные границы и определённо забылась! Моему поведению нет никакого оправдания. С этого момента я буду выполнять только свои прямые обязанности секретаря-помощника, как от меня и требует моё служебное положение. Хотите, чтобы я зачитала список ваших ближайших встреч, контактов и фотосъёмок?

Честно говоря, я сейчас уже ничего не хотела, если не считать желания лечь на пол, закрыть чем-нибудь глаза (чтобы свет настырно не лез под веки!), заткнуть уши, перекрыть все каналы чувств осязания, гормональные железы и на хрен отключиться!

- На этот день что-нибудь запланировано?

Что ж, я тоже не привыкла сдаваться первой. Да это и не игра в подчиненного и руководителя, извините меня. Мы вообще-то и есть те самые – начальник и его помощник.

- Именно на этот, ничего, если вы сами не отдадите личных распоряжений по этому поводу. – с похвальной сдержанностью Робин посмотрела в последние записи блокнота на своём айфоне.

- Тогда всё просто прекрасно! – киваю головой перед тем как развернуться к стеклянным дверям в сторону коридора своего нового кабинета. – И было бы неплохо по двойной порции кофе и разобраться со всеми именами-должностями работающих в этом отделе людей.

Задерживаю ненадолго взгляд на внушительном рабочем месте Робин – большом столе-полустойке с несколькими прилагающимися стеллажами-горками и проёмом выходом в стене за несгораемым шкафом-сейфом в смежное помещение мини-кухни. Да, здесь действительно можно было жить!

- Хотите, чтобы я составила подробное «генеалогическое древо»? – левая бровь девушки иронично изгибается вверх. – Насколько подробное? С родственниками и ближайшими нужными связями?

- Для начала хотя бы уровень и их социальное положение в компании. Личные досье с историями их болезней меня не интересуют. Ну, и конечно, телефоны, адреса и иные способы связей с другими отделами… И ещё!

Осматриваю уже пустой пролёт «коридора», прежде чем толкнуть дверь и войти в свои новые рабочие владения.

Ни одного вазона и даже ни одного лепесточка с зелёным листиком на ворсовой поверхности серо-сизого паласа, выстланного по всему полу приёмной до самого «порога» кабинета. Даже следов-отпечатков от когда-то стоящих на нём тяжёлых ёмкостей с невероятным количеством цветов. Как будто их здесь вообще никогда не было… как возможно и самого Мэндэлла-младшего.

- Мне понадобятся каталоги с портфолио фотомоделей работающих с «Глобал-Вижн». Сбрось на мой компьютер всё, что найдёшь.

- Будет сделано, бос! – мне показалось, или в голосе Робин затлели тёплые нотки? – И всё равно у него шикарная попка! Я бы не отказалась на ней посидеть!..

Замираю на пару мгновений с зажатым в пальцах руки пластиковым поручнем дверной ручки. В груди подскакивает сердце, а по лицу расползается ошалевшая улыбка. Каким-то чудом удаётся сдержать нервный смешок буквально рвущийся наружу конвульсивными спазмами.

Нет, не оборачиваюсь, иначе выдам себя с потрохами, а Робин добивается именно этого. Мне надо успеть сгруппироваться, войти в колею… попробовать вернуть на место образ Алисии Людвидж и не только внешне. Если не смогу сделать этого к концу данного рабочего дня, тогда, пиши всё пропало.

Ты не должна сейчас оставаться одна, особенно с последним набором мыслей, чувств и воспоминаний! Это не та база данных, которую следует анализировать и искать в ней ответы на вопросы, которых тебе не хочется задавать. Тебе надо это всё сейчас удалить, затереть… каким-то чудом забыть, запаролить, отфароматировать данный сектор памяти под чистую! – Боже, как? Разве это возможно? – Возможно, если не будешь об этом думать весь остаток дня с последующими неделями! Ты должна это сделать…

Я должна это сделать, чёрт возьми, ДОЛЖНА!

Вот только как? Стоя по среди кабинета практически на том самом месте, где стоял он? Хотя, кто его знает. Может он был везде! Может его руки касались всех этих предметов, стен, мебели и дверей? Может его взгляд и пальцы скользили по каждому изгибу и поверхности каждой полки, столешницы, стекла и пластика? Бл**ь… о чём же он думал, когда это делал, если вообще это делал?

- Робби, мне нужна твоя помощь.

Через несколько минут (десять, двадцать или все шестьдесят) вызываю по селектору Робин Поланик. Голос вполне спокойный и ровный. Экскурсия закончилась практически без жертв, правда, в комнате для отдыха накрыло острое желание прилечь на раскладном мягком уголке с белой обивкой из замшевого кожзаменителя. Если подобие любопытства с интересом и возникали, то буквально на несколько мгновений, тут же с треском разлетаясь под нещадным давлением чужой невидимой тени. Я наивно надеялась, что смогу от неё избавиться, как и от преследуемых запахов с плотным затягивающимися кольцами осязаемого ментального кокона? Где? Здесь?!

Fuck! Провести целый час на совещании, в окружении стольких людей, голосов и смешанных ароматов, а в итоге вернуться к начальной точке отчёта?..

При виде абсолютно пустых полок и ящиков в комнате весьма вместительной гардеробной, у меня в который раз за день сбилось дыхание и закружилась голова. С противоположной от входа стены из глубины параллельного пространства большого зеркала на меня смотрела неестественно бледная девушка. Черная материя плотных одежд обтягивала ее стройное тельце вместе с глухой, сливающейся с окружающим полусумраком черноты ее истинного внутреннего состояния. Я даже не успела заметить, когда именно по старой привычке натянула на ладони манжеты длинных рукавов шерстяной трикотажной водолазки. Одно только лицо и светлые длинные пряди на плечах единственным ярким живым пятном, оставшимся от всей Эллис Льюис. Это и была моя собственная черная тень, в которую я сознательно куталась, как в спасительную броню, будто и вправду обладала возможностью спрятаться-закрыться от всего мира? Или же это был мой подсознательный выбор в пользу обступающей меня темноты чужой изощренной ловушки?

Боже, с моим воображением реально надо что-то делать и желательно срочно!

Пообещай, поклянись, сделай что-нибудь, чтоб я знала наверняка. Ты же больше сюда не вернешься? Не спустишься, не войдешь... не выйдешь из-за угла или спины?.. Твою мать!

У меня очередной приступ паники с разыгравшимися галлюцинациями.

Или ты действительно здесь нависаешь надо мной из параллельного измерения своего ментального портала-воронки, или у меня просто-напросто рвет сознание по всем плоскостям и диагоналям.

Пытаюсь сдержать рефлексорное сокращение напрягшихся по всему телу мышц, но ни хрена не выходит. Все равно резко оборачиваюсь, хотя прекрасно понимаю, что никого не увижу... разве что скользнувшее черное пятно смазанной дымкой по сетчатке глаз, волновую пляску света и теней окружающих стен, предметов и густого воздуха. Сухая царапающая пленка стягивает гортань, зажимает острыми зубьями голосовые связки. Возможно она не дает мне вскрикнуть... Я ведь абсолютно никого здесь не вижу, тогда... откуда это безумное ощущение, словно я опять зацепилась не только сознанием, но и рецепторами всего тела за затягивающий омут чужого осязаемого взгляда?