Как там звучит избитая фраза всех времен и народов? Благими намереньями выстлан путь в ад?

Совру, если не признаюсь, что испытывал тогда к другу искреннюю благодарность за все его попытки помочь добровольному утопающему. За такое просто грех осуждать или искать какие-то скрытые мотивы. Но мой скептицизм к Теме не рассосался и после пары дюжин первых посещений элитного клуба закрытого типа в элитной части Леонбурга определенного направления.

Нет, я так и не испытал религиозного рвения после первого-второго-третьего (и дальше по возрастающей) сеанса-сессии с выбранными мною же по внушительному каталогу того же клуба секс-партнерами. У меня не возникло фанатичного трепета с желанием погрузиться с головой в основы и сокрытые от обычных смертных таинства самой Темы. Я лишь получил возможность трахаться без каких-либо обязательств и именно так, как нравилось на тот момент мне, а не всем моим изнеженным романтической ванилью бывшим пассиям. И да, у меня выявилось, как я и сам не ожидал, достаточно много психологических заскоков и скрытых "комплексов". Ни одна выбранная мною девушка никогда на меня не жаловалась, разыгрывая на отлично бурное удовольствие со словленными оргазмами. Но ни одной из них так и не удалось успеть скрыть в своих профессиональных, затянутых бл**ской поволокой глазках судорожного проблеска преждевременной паники. Сказать, что мне не нравилось то, что я делал, говорил и видел – откровенно соврать самому себе.

«У меня только три основных правила, которые ты обязана соблюдать и свято чтить, подобно всем правилам данного клуба!» - обычно я смотрел на свою жертву сверху вниз, стоящую на тот момент передо мной на коленках, и лениво смазывал большим пальцем с ее пухлых губок тройной слой темно-бордовой (почти черной) помады. – «Мы не целуемся в губы, не обнимаемся и не ведем задушевных бесед о моей личной жизни.»

Если учесть тот факт, что я никогда не трахался с одной и той же партнершей дважды, можно сказать, практически у всех после моих предупреждений тут же возникал ответный интуитивный интерес.

«Не целуемся?» - кажется, некоторые из них произносили данный вопрос отнюдь не с тайным облегчением.

«Извини, милая, но меня не тянет засовывать свой язык в чей-то рот, особенно после того, как в нем успело побывать не меньше дюжины совершенно разных мужских (и не мужских тоже) членов! Меня это абсолютно не заводит, как и мысль... вылизать общественную урну. Куни тоже не будет. Прости.»

Оскорбления подобного типа для подобных девушек зачастую считались нормой, а иногда и частью большинства проводимых ими же ролевых игр. Вот только я всегда говорил им эти вещи вполне серьезно, при чем настолько серьезно, что многим из них так и не удавалось скрыть ответной обиды в расширенных зрачках с перехватившим в горле спазмом сбившегося дыхания. И меня заводили отнюдь не физическая боль, судорожные всхлипы и дергающиеся тела всех моих нижних партнерш по клубу. Бить, хлестать, душить, топить, поливать расплавленным воском, протыкать иглами или пеленать в пищевую пленку – увы, все это было не мое. Мне не была интересна чужая телесная боль, особенно если от нее получали чуть ли не тройное удовольствие. Меня подхлестывал сам процесс морального унижения. Ведь они даже не догадывались, кому на самом деле предназначались все мои слова. Они лишь выполняли свою работу, а я использовал их для выхода скрытой части своих раскормленных комплексов. Еще один наркотик, еще одна зависимость, которая хрен смогла перекрыть предшествующую. Разве что срывы в запои становились не столь частыми, хотя и не менее продолжительными.

«Дэн, откровенно говоря, ты меня... очень и очень разочаровываешь! С тебя же так и прет изощренный тематик, но ты... делаешь все возможное, чтобы использовать его с совершенно иной для себя позиции. Ты сознательно (нет, далеко не подсознательно!) все портишь!» - «Алекс, давай посмотрим правде в глаза. Я далеко не ты и никогда таким не стану, как бы сильно тебе этого не хотелось самому! Да, спасибо, что показал мне способы, как трахаться без обязательств перед партнерами. Кто его знает, может после женитьбы я стану таким же завсегдатаем вашего специфического клуба, как и ты, но в остальном... прости. Это не панацея для таких, как я!» - «Скорей всего ты так и не разобрался... не захотел вникнуть в саму суть темы, решив для "безопасности" поплавать в сторонке, на отмели и чисто из уважения ко мне. Или убедил себя, что это не твое...» - «Ты прекрасно знаешь все, что я думаю по поводу всей Темы и о всех ее неофициальных канонах. Я не могу воспринимать такие вещи всерьез! Считай меня атеистом Темы, слегка увлеченным некоторой из ее атрибутик. Обустраивать целые залы с галереями или подвалы в фамильных имениях своих предков я определенно не собираюсь. Скорей я начну коллекционировать средневековое оружие, но только не флоггеры с цепями...» - «Значит... ты тот самый утопающий, который совершенно не думает спасаться...» - «Разве я просил себя спасать?»

Наверное это был первый и единственный раз, когда я видел Алекса таким подавленным и мрачным. Впервые он отвёл взгляд и довольно долго обдумывал дальнейшие слова, не глядя на меня или на что-то еще.

«Чтож... - голос звучал ровно, в его привычном стиле, но с ощутимой пониженной тональностью в сиплом баритоне. – Когда тебе самому опротивит облюбованный тобою ад, и ты сознательно и искренне возжелаешь от него избавиться, тогда... и поговорим. Я всегда готов тебе помочь, Дэн, ты и без моих кровных клятв об этом прекрасно знаешь. Но я сделаю это только лишь тогда, когда ты сам лично попросишь меня об этом... И когда я сам увижу насколько сильно ты этого хочешь!»

Знал ли Алекс и уж тем более я, что тот ад, в котором я добровольно прожил столько лет, вскармливая и лелея каждый из пройденных кругов, оказался самым банальным чистилищем – прелюдией-переходом к настоящему всепожирающему Армагеддону. Что я буду вспоминать об этих годах чуть ли не с ностальгией, тоскуя по самым "чудесным" дням всей моей жизни. Что мой реальный ад только-только собирался случиться. И что через несколько лет я буду лично умолять Алекса и буквально на коленях помочь мне сделать хотя бы один вдох полной грудью, чтобы не чувствовать при этом выворачивающей на изнанку внутренней боли.

Не знаю, как это происходит в загробной жизни, зато теперь мне досконально известно, как это бывает в отрезвляющей реальности. Ты никогда не сможешь понять, до конца прочувствовать, что такое истинный ад с его засасывающими недрами бесконечных кроваво-огненных лабиринтов самой невыносимой оголенной боли, выжигающей тебя изнутри кипящей ртути чистого откровенного безумия... пока перед этим тебе не подарят несколько дней упоительного рая.

Ты мой ад, ты мой рай... ты моя Вселенная!..

Самые светлые, солнечные, яркие, ослепляющие участки памяти – белой памяти… с затягивающим эпицентром совершенного мироздания, жемчужной россыпи мириад неповторимых галактик, радужных туманностей в вальсирующей спирали бесконечного Абсолюта… Я и догадаться не мог насколько она могла быть прекрасной и… единственной!.. Я и представить не мог, что она существовала… существовала в тебе! Что она войдёт в меня, станет неотъемлемой частью меня самого, поглотит, растворит, сольётся с молекулами и атомами моей сущности, наполнит сознание и естество человека по имени Дэниэл Мэндэлл-младший… Что он уже никогда не будет таким, как прежде… и он уже никогда не сумеет смириться с тем, что у него отобрали… что отобрала у него ты!..

Моя маленькая, наивная, глупая девочка. Не того монстра ты испугалась 10 лет назад, не о нём я замалчивал и боялся тебе рассказывать… боялся спугнуть свою нежную, чуткую малышку Эллис. Боялся самого себя, того, что испытывал, через что впервые в жизни прошёл… прочувствовал…

Ты была первая, единственная, непонятная, ирреальная и одновременно самая настоящая и живая. Я сам не соображал, что происходило, и почему это происходило именно так и именно со мной… и только с тобой! Почему мне это так нравилось, почему с каждым разом я хотел большего… и почему так хотел лишь тебя одну?!

Наша самая первая встреча, первый зрительный контакт… Твои удивлённые огромные глазки, чуть приоткрытый от неподдельного изумления ротик… выбившиеся светлые пряди песочной платины… алый приток горячей крови в пухлые губки, зардевшие щеки и ушки… Девушка-ребёнок с искренним взглядом на окружающий её яркий солнечный мир, в ореоле ослепляющего дневного света, доверчиво льнущего к её чистой нежной коже, путающегося заигравшимися бликами в золотой паутине её растрёпанных волос… в глубине чистого прозрачного бирюзового омута глаз. Ты смотрела на меня или… в меня, как будто заглядывала из параллельного измерения в пугающую бездну разверзнувшегося мрака… открывшегося портала в мою абсолютную чёрную пустоту…

Могу поспорить, версия этой истории из моих уст звучала бы совсем иначе.

Я и сам не понимал, кто же из нас двоих был тогда больше всего удивлён и шокирован. Наверное, всё-таки я, потому что… я впервые захотел увидеть кого-то снова… увидеть тебя! Почувствовать это опять… убедиться, что мне не показалось, что мне впервые так легко и спокойно находиться рядом с кем-то и… хотеть этого, хотеть его… хотеть тебя!.. снова и снова!

Когда я до конца это осознал и пропустил через себя впервые? Наверное, когда ты подошла ко мне, чтобы поправить воротник и манжеты на сорочке прямо на мне. Когда я больше не слышал запахов косметики, театрального грима, лака для волос… когда наконец-то сделал самый первый глубокий вздох твоего чистого аромата… Когда ты вошла, свободно проникла на мою ранее закрытую территорию своим ненавязчивым зыбким облаком невидимого ментального скольжения, так спокойно и совершенно безболезненно просочившегося поверх титановых засовов моего заржавевшего экзоскелета…

Если бы меня тогда так не накрыло, мгновенно, вышибающим на хрен судорожным волнением, наверное срочно пришлось бы бежать (да, постыдно!) в уборную, чтобы успеть скрыть или сбить острый приступ непрошенной эрекции.

Это было чистейшее безумие, шокирующее откровение с окончательным помутнением рассудка. Я захотел тебя по-настоящему, без предварительных разогревов, ласк и прочей хрени. Я захотел погрузиться в тебя до конца, полностью, утонуть в твоём запахе, в обжигающей спирали пульсирующего света, живительного огня… раствориться в источнике твоей спасительной чистоты до самой последней капли… Раствориться и с жадностью втянуть в себя одним цельным глотком… засосать, запустить в свои вены, лёгкие, нейроны… окутать, сжать, сдавить в руках, впитать всей кожей… спрятать, скрыть, украсть, забрать только себе, сделать лишь своей, единственной… только МОЕЙ!

Каких мне стоило нечеловеческих усилий, чтобы сдержать себя тогда, не сделать что-нибудь пугающего и отталкивающего… Не поддаться чуть вперёд, всего на несколько дюймов, чтобы вдохнуть глубже запах твоих волос, не скользнуть по ним онемевшей поверхностью собственных губ… Не поцеловать тебя впервые на алее под деревьями и окнами общежития самому! Бл**ь! Как же я хотел этого! Впервые! Хотел! САМ! Как же меня трясло, выворачивало, буквально выбивало по всем оголённым болевым точкам и нервам электрическим разрядом в десять тысяч вольт… плавило, выжигало, деактивировало… Я сам не понимал, что происходит и почему. Почему так хотел всё это чувствовать снова и снова? Почему боялся увидеть в твоих глазах страх, недоверие… отвращение?.. Почему хотел тебя целовать, сжимать в объятиях, сытиться тобой, ощущать только тебя одну?.. Будто в этом мире больше ничего иного не существует и никогда до этого не существовало! Словно я не знал, что значит жить и хотеть жить, до того самого момента, пока не увидел тебя… пока не вдохнул твоего запаха, не соприкоснулся с хрупкой паутиной твоего скрытого естества, с ярким светом белого живительного пламени, пульсирующего сердца-мироздания твоей бесконечной Вселенной… с исцеляющим огнём, источником упоительного бессмертия… Откровенное сумасшествие, которое я добровольно принимал в себя с жадностью, ненасытностью, поглощая с каждым разом всё более крупные дозы… не в состоянии остановиться, нет, не желая останавливаться больше никогда!

Ты даже не представляешь, что это такое, как это… смотреть в твои глаза и просить произнести это вслух… услышать в твоём голосе немощную мольбу-просьбу… сладчайшей инъекцией режущих кристаллов по нервным окончаниям, в порах кожи, ледяным окатом по позвоночнику, вспарывающей спиралью по всей поверхности пульсирующей головки члена… Я готов был кончить только от одного твоего взгляда, от умоляющего шёпота твоего капризного голоска. Я должен был это видеть, слышать и осознавать. Я хотел этого! Я хотел видеть и чувствовать, как ты хотела меня! Только МЕНЯ!!! Мне необходимо было это знать, понимать и пропускать через себя, потому что раньше с другими всё было по-другому… абсолютно и ни черта не схожего ни с тем, что между нами происходило, ни с тем, как я тебя ощущал! Я не испытал с ними и сотой доли из того, что пережил с тобой… в тебе… в себе! И мне постоянно и всегда было мало! С каждым разом мне было ничтожно мало! Я хотел тебя всю, без остатка, только тебя… одну тебя… с прошлым, настоящим… будущим…