- Помнишь, это была твоя идея – притащить меня сюда! Так что… хватит мотать пьяные сопли! Пора отрываться… по-настоящему, как и положено! По всему списку! Мне нужен драйв, а лучше всего, самый ядрёный дрифт за всю историю клубно-барной жизни Эллис Льюис!

- Я серьёзно, Элл! – Сэм отрицательно качает головой, хотя пьяная ухмылочка растягивает ярко-алые губки рыжей бестии в знакомой идеальной «кривой». – Ты меня реально пугаешь.

- Это разве что… Вот когда мы через пару часов устроим сэлфи на втором ярусе…

Да, меня уже несло, вопреки или по чётко прописанному сценарию. Я хотела пройтись по всему списку, как и намеревалась, ещё и под прицелом десятков пар чужих глаз. Мне просто необходимо было выпустить это из себя. Как ещё бороться с такими страхами, с тем, кто упорно царапал меня изнутри, напоминая о себе каждую минуту, раздражая слизистую желудка, сдавливая диафрагму... наполняя лёгкие своим ментоловым дыханием.

Чтож, если не хочешь так быстро сдаваться, чёрт с тобой! Сиди в засаде, наблюдай из своего параллельного измерения, заплетай и дальше в тугие узелки мои «расслабленные» нервы и эмоции. Всё равно ты меня не остановишь! Рано или поздно я это сделаю. Найду источник канала твоей прямой эфирной трансляции и обрублю его к долбанной матери, навсегда!.. Раз и навсегда!

Не знаю, кто теперь кого вёл и зажигал, я Сэм или Сэм меня. Когда мы впервые вышли на танцпол, я действительно ощутила, что мне это надо и именно сейчас. Пусть и по пьяни, пусть с чуть зажатыми мышцами и нервами, но мы это сделали. Я это сделала! В первый раз, во второй… в третий… пока испарина не притянула тонкий шёлк блузки к телу, не покрыла блестящим глянцем кожу, тонкой охлаждающей плёнкой на шее и лице. Не знаю, что меня заставило тогда так двигаться, извиваясь в вибрирующем вакууме убойных композиций последних танцевальных хит-новинок. Я просто танцевала, так как умела, так как хотела, так как чувствовала и как когда-то мечтала (а может мечтала и сейчас) показать ему.

Видишь? Я умею! Умею быть свободной и живой без тебя, и всегда умела! И это видят все! Я танцую не для тебя, а для себя и для всех! Не веришь? Смотри сколько оживилось и подтянулось к нам других не менее шикарных и гибких дамочек. И мне совершенно плевать, делают они это из чувства соперничества или желания перетянуть на себя всеобщее внимание. Я танцую совсем по другой причине. Я просто хочу ТАН-ЦЕ-ВАТЬ!

Танцевать, вылезти на крышу самого высокого здания в городе, проорать на всю глотку что-нибудь безумное, подставить пылающее лицо и тело порывистым потокам холодного ветра… взлететь, сорваться, упасть, снова взлететь… вырваться-разорвать эти грёбаные сети на себе/в себе! Fuck! Я хочу летать!..

Бл**ь! Почему реальность так любит поворачиваться к нам своими пятыми точками в самый неподходящий момент? Полёт прервался вместе с танцем из-за резко сдавшей свои позиции Саманты Грин. В который раз бывшая королева всех Эшвиллевских диско-баров потянула меня с танцпола обратно к столику, как только мелодия музыкального молотобоя сменилась на практически идентичный мотив следующей песни.

- Тайм-аут… млин!.. Элл!.. Ты хочешь… чтобы я… ещё через пару… танцев побежала… в туалет… выжимать трусики и лифчик?.. Что на тебя нашло?.. Ты пытаешься упиться… или дотанцеваться до… моего инфаркта?..

И что я должна была ответить? Прокричать, что я хочу летать?

- Зато у тебя теперь нет ни времени ни шансов ипать мне мозг!

За столиком нас ждал еще больший нежданчик. Наш полюбившийся и крайне внимательный официант (ох, уж эта клубная спец форма – черный верх, черный низ и незамедлительное появление в самый нужный момент – забрать пустые бокалы, сменить на полные, принять новый заказ, одарить вежливой улыбкой благовоспитанного мальчика) выставлял на белую столешницу полупрозрачного оргстекла конусные фужеры со слоистыми коктейлями подозрительно напоминающие цветом сайдкар.

- От двух джентльменов за стойкой бара. – с очередным бонусом в виде сверх приятной улыбки. Но мы на него уже не смотрим, усердно вытягивая шеи в поисках тех самых джентльменов, рискнувших добавить к нашим дайкири по парочке ядреных мужских напитков.

- Боже мой... более удачного момента они не могли подгадать? Я же сейчас похожа на мокрую мочалку!.. - Сэм лепетала что-то совсем неуместное, пока наши дарители уверенно сокращали расстояние к нашему столику.

- Может они позарились на свободные места за нашим столиком? – это я так осмелела практически до наглости, разглядывая в упор модельных красавцев в фирменных костюмах не ниже Армани?

Черный кофе и молочный шоколад – первое, что стрельнуло в голову, при спонтанном выборе кличек обоим залетным "счастливчикам".

- Твою мать, Элл, не ломай мне кайф, а! Почему они не могут к нам подойти по другой причине?

- Ты готова предоставить им эту "причину" на весь остаток ночи?

- Элл, я же тебя попросила, только что! Не ломай мне кайф!!!

Если честно, мне было абсолютно параллельно, какие именно причины побудили этих смуглых красавцев (солярий, автозагар или уик-энды на пляжах в тропических поясах планеты – кому какое до этого дело?). Я рассматривала их модельные мордашки без какого-либо стеснения (да и задних мыслей, кстати, тоже) чуть ли не с поверхностным цинизмом пресыщенного эстета. Пьяная улыбка растягивала мне губы, но без какой-либо претензии на кокетство или флирт. Мол, милые мои, чем таким особенным вы способны меня удивить, или я до вас не видела, не фотографировала мужчин с куда более импозантной внешностью? Ах, какая жалость, что так мало времени для ставок на первую фразу, которую вы для нас заготовили. Тем более у Сэм явно перегорела половина запала. Сейчас раскраснеется, распереживается и дико извиняясь, рванет в туалет.

Да что с ней такое произошло за эти годы в Леонбурге? Почему я перестаю узнавать в ней былую боевую подругу по юношескому прошлому? Где та самая несокрушимая амазонка – королева-воительница всех времен и народов?

- Мы уже полчаса наблюдаем за вами и буквально вымотали себе нервы от ожидания, когда же к вам присоединятся ваши кавалеры? – первым заговорил (чтоб тебя!) именно тот красавчик, которого я выделила для себя (а что такого, или мне нельзя выбрать себе фаворита?) первым.

Черный кофе или двойной эспрессо, мать его перетак. Костюм, рубашка, галстук, туфли – все одной цветовой гаммы, даже выпрямленные (не иначе) черные волосы и прямой поразительно "честный" взгляд карих, почти смоляных глазищ. Вырядись он во все белое, точно бы зашлась истеричным хохотом.

- Поэтому не сочтите за наглость, но мы откровенно устали ждать! – вежливое скольжение живого черного агата по лицам обеих прифигевших "жертв" с окончательным выбором-остановкой на моих глазах.

И почему я не удивилась?

- Вы ведь позволите? – теперь прочный, прямой и неразрывный зрительный контакт только с моим взглядом. Завершающий контрольный чарующей улыбки от стопроцентного секс-мачо.

Может у него и не достаточно широкий размах плеч, с недостаточно перекаченными бицепсами рук и ног, но мой наметанный видоискатель проф. фотографа безошибочно определил степень весьма крепкого и жилистого мышечного корсета всего лишь по пластике движений гибкого и статного тела мужчины. Если он и не был фотомоделью (что слишком сомнительно для такой внешности), то каким-нибудь танцором или гимнастом наверняка.

- Так вы и вправду ждете разрешения? Или уже давно сами все решили?

Удар ноги Сэм под столиком по моей удивил меня на меньше, чем ее ответное гробовое молчание. Я перевела на нее невозмутимый царственный взгляд, мысленно взывая-вопрошая к ее закрытому доступу удаленного помощника: "Кто ты, твою бабушку, и что ты сделала с моей лучшей подругой?" Почему это Я говорю те слова и фразы, которые обычно и всегда срывались с ЕЁ язвительного язычка? Когда это мы успели поменяться телами или разумами?

- Нам не хватало самой малости. Прочесть одобрения с разрешением в ваших глазах. – какой ловкий ход с не менее изящным движением головокружительно гибкого тела.

Дабл эспрессо на моей половине моего углового диванчика, обрезает-перекрывает выход или путь к выходу этим самым телом, облаченном в шикарные натуральные черные ткани с тонким ароматом мужского мускусного парфюма. Кажется мне снова дало в голову, хотя к сайдкару я еще не притрагивалась.

Второй поблондинестей (да, тот самый молочный шоколад) с невероятно ярким цветом голубых глаз и с куда более прокаченной мускулатурой, тоже не стал дожидаться персонального приглашения. Да и сама Сэм видимо устала ждать, когда же он додумается присесть подле нее с другого края диванчика.

Надеюсь, оригинальность фраз на этом себя не исчерпала, иначе... первое из репертуара "Мои предки укатили на Мальдивы, не хочешь закончить этот вечер в их спальне со мной?" – и кому-то придется завтра сдать свой шикарный костюм в секонд-хенд из-за невыводимого пятна апельсинового ликера на самом видном месте.

- А в таких глазах хочется реально утонуть и захлебнуться!

Похоже, у меня на время подвисли все загрузочные диски. Запрещенный маневр с мертвой хваткой цепкого взгляда с очень близкого расстояния. Мне не хватает всего пары секунд, чтобы втянуть побольше воздуха и определиться в собственной реакции – то ли хочу расхохотаться, то ли... с подчеркнутым интересом поизучать это экзотическое личико еще довольно молодого (25-27 лет, не больше), но столь одаренного мальчика нового поколения.

- Поосторожней с выбором желаний, а то... мало ли какая из их частей вдруг исполнится. – конечно шучу, или пытаюсь шутить, насколько мне позволяет мое состояние, но все равно... не могу не признаться себе, что испытываю двойственные ощущения.

Впервые, за столько дней мне так невообразимо легко, приятно и тянет поддаться навстречу этому странному исключительному потоку... подключиться к чужой игре, пускай и без единого шанса на продолжение, на будущее. Кого это должно сейчас волновать кроме меня? Брайана нет (и еще, ох, как не будет долго!)... Мэндэлла-младшего для меня вообще не существует уже более 10 лет. В чем проблема-то? Я же не собираюсь прыгать к этому красавчику в постель только потому, что у него неплохо подвешен язычок, а под одеждой скрывается рельефный торс Микеланджеловского Давида. Мне просто любопытно. Что такого он готов сделать и каких наговорить слов, чтобы вызвать во мне куда больший интерес и желания. Да, и где гарантии на его собственный счет? Нагнись он еще ближе и вдохни запах моего вспотевшего после танцев тела, и его самого сдует ветром в соседний район.

Это ведь только игра, не более. Самые глубокие эмоции отключены, одни поверхностные чувства. Но иногда и этого вполне достаточно, чтобы наконец-то позволить себе расслабиться и дать волю личным фантазиям.

- Я согласен только на исполнение самых темных из их частей или самых глубоких. Иначе, какой смысл желать очевидное? Жажда должна быть самой острой и обоснованной, на грани жизни и смерти, иначе... это превратиться в обыденное удовлетворение повседневных человеческих нужд.

Ничего себе... неожиданный разворот маятника! Буквально перехватило дыхание, а захмелевшая до этого Эллис Льюис мысленно потянулась за фотоаппаратом.

Это уже не просто подкат наобум выгорит-не-выгорит, это, извините меня, реальный подкоп с конкретной целью – довести и дожать.

Сказать, что мне не понравилось?.. Да я чуть не выпила одним залпом полный фужер сайдкара!

- Тогда возникает встречный вопрос. Разве жажду нельзя преднамеренно спровоцировать и, скажем... распалить... сознательно, специально... как тот же аппетит долгими голодовками? – мне захотелось блеснуть собственным интеллектом в данном вопросе, или же я намеренно выстраивала оборонительные укрепления от ближайших атак с наступлениями?

- Именно! – тёмные выразительные губы растягиваются в ответной улыбке поощрительного бонуса, как будто я угадала ответ в телевикторине. – В этом и заключается вся сила желания. Оно должно быть прочувствованным и настоящим, искренним, с полным спектром сильнейших чувств осязания, почти зашкаливающих...

- Тогда это попахивает... намеренным мазохизмом. Стимулировать и распалять жажду голода, не важно какого – эмоционального или физического...

- А если по другому просто никак? Наивысшее наслаждение достигается только за счет запредельного голода... Кстати, меня зовут Габриэль, можно просто Гейб. Хотя... для вас можно все, и даже сверх того!

Кто мне скажет, где делают таких мужчин? И не важно, какие цели он преследует, насколько серьезны его намеренья, вернее... что на самом деле для него является первостепенным, значимым и жизненно необходимым, и где для него заканчиваются грани между игрой и жесткой реальностью. Главное, что ему удалось сделать практически невозможное – зацепить мое внимание, интерес и... что-то еще.