Бежевая раковина итальянского фаянса, врезанная в натуральный темно-бордовый мрамор столешницы туалетной тумбочки – два контрастных цвета повторяющихся во всем декоре комнаты. Нежный беж и глубокий почти черный темно-рубиновый – оттенок запекшейся крови, с легким, почти ненавязчивым фактурным рисунком тонкой ломанной "паутины". Реджи терпеть не может эту ванную, особенно второй, самый темный и вызывающий цвет в керамической кладке и в остальных декоративных элементах общего интерьера. Хотя, чему тут удивляться? Он сам выбирал и цвета, и весь дизайн, пусть и на пьяную голову, и здесь же он помог своей жене обрести одну из ее последних фобий. Правда, он нисколько не сомневается, что Эллис тут бы понравилось... будто он подсознательно (а может далеко и НЕ подсознательно) обустраивал часть своей жизни под ее утонченные "темные" вкусы, даже если в его планы не входило приводить ее сюда когда-либо вообще.

Из окна за спиной уже достаточно отсвечивало тусклой платиной пасмурного утреннего неба, так что свет можно не включать. Ему даже нравилось, когда немного сумеречно и бордовый керамогранит усиливает эффект поглощения слабого света в свои глянцевые порталы затягивающей безысходности. И сейчас он может смотреть в собственное отражение, скорее напоминающее трехмерный силуэт с затененными чертами четкого рельефа лица и тела. И чем ближе, тем контрастней, но это уже не важно.

Пальцы медленно оплетают борт раковины, принимая часть веса тела на себя, в ладони, через вытянутые руки по прочерченным от напряжения мускулам, кости и венам. Выражение лица спокойное, практически бесчувственное, только брови немного сведены к переносице; по центру лба и под правым глазом вздуты венозные жилки (да, давление определенно подскочило), и в самих глазах ярко выраженный нездоровый блеск... Зрачки расширены до предела, практически не реагируют на свет. Слишком глубоко собственное сознание... слишком далеко он заглянул в собственные глаза, туда, где заставлял видеть себя Дэниэлом Мэндэллом-младшим – сильным, собранным и, да!.. амбициозным, алчным, поверхностным, ненасытным... Все те качества, которые так презирает Эллис Льюис.

Что ж поделаешь, милая моя, ведь я такой и есть – богат, капризен, избалован, не в меру пресыщен дарами и роскошью недостижимой для таких, как ты, эксклюзивной жизни... Искушенный небожитель с генетическим лейбом экстра-люкс в наследственной ДНК. И тебе придется реально постараться, буквально вывернуться на изнанку, чтобы дать мне то, чего у тебя никогда не было в твоей прошлой обыденной жизни, прожитой без меня. И это куда больше, чем ты давала мне десять лет назад, намного больше! Мои аппетиты со вкусами-пристрастиями давным-давно трансформировались и приобрели абсолютно иные формы, размеры и оттенки. И, да, я не тот человек, которого ты когда-то знала (или думала, что знала), и едва ли тот, кто тебе понравится при более близком и тесном знакомстве. Но я тебе гарантирую, рано или поздно (хотя скорее все-таки рано), но тебе придется принять данную неизбежность, как за свершившийся факт. Ты примешь меня именно таким и только таким – абсолютно, всего, полностью, беспрекословно, без права личного голоса и возражений! И однажды... так же глядя в отражение другого зеркала, ты четко осознаешь (буквально физически), что это и есть твой предел, непреодолимая грань, последняя черта с крайней точкой невозврата. Что прежней Эллис Льюис уже не будет... НИ-КОГ-ДА!.. что отныне она себе не принадлежит... Вся ее жизнь, тело, мысли, чувства, желания, сердце, дыхание – все это теперь находится в моих руках!

Все, что тебя будет наполнять необратимым смыслом твоего существования, вызывая неизлечимую зависимость с хронической одержимостью – всем этим стану я! Возможно, ты меня за это даже возненавидишь, но... это равносильно тому как ненавидеть воздух и воду, которые поддерживают в тебе жизнь изо дня в день.

Долги надо возвращать, Эллис, и не важно через сколько лет! Я все равно заберу то, что принадлежит и всегда принадлежало лишь мне одному, до самой последней микрогранулы. Я вытяну все это из тебя, вырву, высосу из каждого вздоха, сердечного удара, крика боли/наслаждения, мольбы, из каждой капли слезы и порочной похоти... опустошу, иссушу до основания, пока у тебя не останется сил, когда ты реально не сможешь подняться с колен, а вернее, сама не захочешь с них вставать, ползая на них буквально у моих ног, выпрашивая-вымаливая дать то, что больше никто и ничто не сможет дать ТЕБЕ... То, без чего ты не сможешь попросту дальше жить... жить без меня, без моей воли!

Да, я опустошу и наполню тебя лишь одним собой, своим дыханием, своей кровью, своими желаниями... своей болью, жаждой, ненасытностью, ядом и огнем нашей кроваво-огненной вселенной. Выжгу алыми узорами по коже и под кожей ее звездную карту, где каждая планета, туманность и звезда носят мое имя в твоих устах. Ты будешь читать ее мне вслух, Эллис, каждый день, каждую ночь, наяву и во сне... шепотом, стоном, криком, безмолвным шевелением распухших губок. Отныне это станет твоей персональной религией, смыслом твоего бытия. И, нет, я не предупреждаю и не ставлю (пока что!) в известность... и уж тем более не даю тебе шанса на спасение и побег... И это не игра, где кто-то кого-то обязан рано или поздно победить. Ты не игрок и уж конечно не противник... ТЫ...МОЯ...ВЕЩЬ!


Это все-таки хреново... дико хреново просыпаться с двойного бодуна под прессом убойных мыслей, атакующих твое и без того шаткое сознание лишь в одном определенном секторе памяти. И если бы только одни мысли, и даже пускай с четкими образами конкретных воспоминаний, но не сами ощущения с ненавистным привкусом ускользающих запахов горькой полыни... острых токсинов осязаемого давления в фактурных отпечатках-прикосновениях по всему телу...

Каким-то чудом мне удалось заснуть и во второй раз (возможно, вчерашний недосып с внушительной дозой алкогольного опьянения взяли верх над вымотанным организмом, но только не над разумом!). И мне вроде что-то даже снилось, столь же обрывочное и абсурдное, как и всегда, разве что без участия Мэндэлла-младшего. Но это ни хрена не помогло.

Последние пару часов бредового полузабвения не выбили из сознания остатков предыдущего сна с обострившимися ощущениями. А самое обидное... я никогда не страдала ярко выраженным похмельным синдромом, и мне как обычно не светило проваляться весь остаток дня в кровати, умирая от мучительных головных болей с приступами выворачивающей тошноты. В эту часть человеческих слабостей и добровольных мучений мне так ни разу и не удавалось сбежать, как и от самой действительности. Но это не значило, что я не смогу сделать этого как-то по другому. И что буду пытаться делать это снова и снова, пока в один прекрасный день это не произойдёт. Пока ты окончательно не выйдешь из меня… и на этот раз навсегда!

Да, но вот только ты как-то удобно вдруг забыла (или упорно делаешь вид, что не хочешь вспоминать) о самом незначительном факте данного дня. Сегодня, милая моя, воскресенье, и тебе осталось меньше двенадцати часов до возможного столкновения со своим преследуемым страхом лицом к лицу, на его же территории. Или ты надеешься каким-то чудом избежать этой поездки? Ты же вчера даже не подумала поискать и просмотреть сайты интернет-магазинов фирменной одежды местных бутиков.

У меня ещё есть время! Попрошу чуть позже Робин. Это её обожаемая фишка. Пускай ищет и заказывает. У меня нет времени на эту ерунду! И уж тем более я не собираюсь думать об этом сейчас, сбегая буквально из номера, из гостиницы в самую рань этого самого грёбаного воскресного утра.

Может это и хорошо. В такое время и в такой день шансы попасть в дорожную пробку практически сведены к нулю. Да и возможность очутиться на улицах великой столицы с внушительным арсеналом бесценной фотоаппаратуры была куда привлекательней, чем… отправиться этим вечером в логово зверя празднично упакованной и перевязанной красным бантиком. Мне необходима личная физиотерапия! И она должна сработать куда действенней, чем вчерашняя гулянка в Black Crystal, которая, кстати, ни черта не помогла (если ещё больше не усугубила!).

А самое главное, в такую рань можно никому не звонить и отключить (от греха подальше) сам телефон по той же веской причине – я отсыпаюсь после вчера, идите все нах. У меня типа жуткое похмелье, и у Сэм Грин оно по любому должно быть, так что… одной проблемой меньше! Брайан наверняка ещё спит, да и… Джордан Крамер. Он же не киборг, в конце то концов (хотя я уже и не уверена). Смутные сомнения терзают и царапают мозг только по поводу «последнего» участника данного ток-шоу, которому, как выяснилось, даже не надо присутствовать для этого лично. Достаточно всего лишь вспомнить о нём в самый неподходящий момент, и не важно, думает ли он о тебе в эти самые секунды (а, главное, что именно) или… всё ещё спит… и он тут же и буквально материализуется-телепортируется своим ментальным осязаемым призраком буквально повсюду и везде… беспрепятственно просачиваясь под кожу, в рецепторы, в нейроны всего твоего тела!

Не поэтому ли я старалась не смотреться подолгу в зеркала ванной и гардеробной? Боялась снова заметить бесплотное скольжение за спиной или… того хуже?.. Его прямой въедающийся взгляд янтарного оникса в моих собственных глазах? Паранойя продолжается, обостряется и благоухает буйным цветом?

Господи, я бы наверное сейчас всё отдала, только за то, чтобы узнать, пробиться самой в твою голову, в чувства – увидеть, прощупать, понять, что ты такой же обычный и совершенно не примечательный смертный, как и миллионы других жителей этого города. Что ты также мучаешься, страдаешь, волнуешься и переживаешь… и что тебя абсолютно не ипут психические отклонения с ярко выраженными заскоками твоей бывшей подружки Эллис Льюис. Тебе хватает с лихвой и собственных, ведь так?

Интересно, какие сны тебе снятся? О чём ты думаешь в моменты своего пробуждения под воздействием осадка из определённых эмоций и ощущений?.. И какого хрена я думаю об этом сейчас, за рулём мерседеса, посреди ещё почти спящего города?

Эллис, ты не исправима!

Господи, если бы и вправду можно было бы сбежать, и от САМОЙ СЕБЯ тоже, на весь день, не только мыслями, но и активизировавшимися чувствами! Два-три часа – это слишком мало, особенно когда они заканчиваются самым оглушающим обломом… а потом ещё и сверх шокирующим в довесок к предыдущему ударом!..

Я и в самом деле какое-то время наивно радовалась, что еду совершенно одна по неизвестным мне улицам роскошного европейского города туда, куда хочу, послушно… следуя маршруту, предложенного бортовым навигатором авто? И когда останавливалась пару раз возле аппетитных вывесок незнакомых кафетериев, чтобы купить парочку двойных эспрессо со сливками и сахаром и несколько горячих ароматных пончиков с обычной присыпкой из сахарной пудры, я всё ещё пыталась наслаждаться первыми минутами своей мнимой свободы?..

Да, от последних приступов похмелья на свежем воздухе удалось избавиться практически моментально. Вот только не от глубокой занозы в заднице под названием – эта грёбаная паранойя!

Где-то после второй вынужденной остановки, вызванной острейшими спазмами озверевшего голода, мой взгляд всё чаще стал тянуться к зеркалам заднего обзора. И как это я вчера не догадалась определить и запомнить, на какой именно машине за нами в Black Crystal приехал Джордан Крамер. Такую непростительную глупость можно совершить только по очень непростительной пьяни.

Не смотря на очень раннее воскресное утро, центральные магистрали Леонбурга продолжали жить своей бурной автожизнью, хотя и не с таким ощутимо плотным количеством машин. Несколько раз моё сердце всё-таки переходило в режим третьей (а то и всей четвёртой) скорости, с чётким перебоем в «движке мотора». Три или четыре раза, мне казалось, что я замечала цвет одного и того же автомобиля в ряду следующих за мной машин на четырёх разных улицах и поворотах в другие районы города. Молочно-кофейный кадиллак с тонированными стёклами. Совпадение или же?..

Но стоило мне добраться до северо-восточной окраины бывшего промышленного «центра» Леонбурга, преследующий меня цвет авто исчез с поверхности зеркал, будто растворившись в небытие. Можно подумать, он и вправду почувствовал, что я собралась вывести его водителя на чистую воду, неожиданно свернув в зону практически пустых и абсолютно безлюдных узких дорог меж заброшенными зданиями промышленных заводов, фабрик и предприятий. Следом за мной в эту обитель мёртвой тишины и полуразрушенного прошлого так никто и не поехал.

Не смотря на то, что все шансы сбить здесь хотя бы кошку или собаку (разве что только голубя-самоубийцу) были сведены к нулю, я переключила скорость мерседеса на первую, медленно проезжая по пустынным «улицам» спящих кирпично-железо-бетонных гигантов и ощущая себя героиней какого-нибудь мрачного постапокалипсического будущего. Ещё совсем недавно я пробиралась по гудящим праздным улицам города, с яркими витринами, ухоженными домами из разных исторических эпох и архитектурных стилей, с толпой вечно куда-то спешащих (даже в воскресное утро) горожан, а теперь… неестественная тишина в неестественном окружении мёртвого стимпанка. Добровольный прыжок из живого настоящего в мёртвое прошлое.