Рейчел с согласием кивнула.

— Она делает ставку на то, чтобы быть со всеми милой. Можно подумать, что её главная цель — добиться того, чтобы её портрет напечатали на коробке с кашей.

— Она была очень милой, — сказала я еще раз, теперь уже более твердо.

— Почему ты продолжаешь это говорить? — спросила Челси.

— Она все еще на своей диете без гадостей, — сказала Обри.

Рашель посмотрела на меня:

— Разве это не должно было закончиться в пятницу?

Я пожала плечами и вытащила сендвич из пакета.

— Может быть, я просто я устала быть такой критичной. Может быть, мы все могли бы стать более приятными людьми.

Челси открыла рот, чтобы возразить, но не сделала этого. Она вероятно все еще чувствовала себя виноватой насчет листовок, и поддержала бы меня, даже если бы я предложила нам всем надеть кандалы.

Рашель откинулась на кресле и взяла пакет чипсов из сумки.

— Ох, ладно тебе.

Но Обри кивнула.

— Я не думаю, что будет хуже, если мы будем менее критичными.

Рашель сгорбилась:

— Начнем с того, что я не настолько критична.

— Думаешь, ты сможешь прожить две недели, никого не критикуя? — спросила я.

— Вероятно, — сказала она.

Челси потрясла головой, потом взяла вилку.

— Думаю, у Дуга так или иначе будет свидание.

— Да, — сказала Обри. — Но это можешь быть ты.

И потом мы все рассмеялись, кроме Рашель. которая продолжала доказывать, что она не так уж часто критикует людей.

Глава 15

Во вторник случились три важные вещи. Первая — когда я пришла в школу, Логан раздавал листовки в главном фойе. Когда я подошла ближе, он подмигнул мне, и потом дал листовку проходящему ученику и сказал громким голосом: — Голосуйте за Саманту, она действительно не так уж плоха.

— Очень смешно, — я взяла листовку, чтобы посмотреть, что в ней написано. На одной стороне было моё имя, и в центре листка было написано: "Голосуйте за Саманту, она создана быть президентом". Маленькая конфетка была прилеплена к каждому листку.

— Цепко, — сказала я. — Где ты их взял?

— Их сделала Челси. Она тоже раздает наверху.

— Это мило, — я знала, что она таким образом извиняется, и не смотря на то, что случилось в последние несколько дней, я знала, что между нами всё будет хорошо.

Вторая важная вещь — я поговорила с Эми. Я не много сказала ей, но, однако, я вообще не много с ней разговаривала, с тех пор, как началась кампания. Я разыскала её. Я ходила по коридору вокруг её шкафчика, пока она наконец-то не показалась. Пока она вытаскивала папки, рассортированные по цвету, из своего шкафчика, я подошла и стала рядом с ней.

— Слушай, я не очень хорошо умею извиняться, но я думала, что ты сделала те листовки обо мне, поэтому я сняла твои плакаты. Я сожалею о том, что сделала, и если ты расскажешь администрации, ну, я пойму.

Она на секунду перестала двигать папки:

— Ох.

Я не была уверена в том, что это значит, и переминалась с ноги на ногу, ожидая, что она скажет что-нибудь еще.

Наконец, она сказала:

— Мне не доставит удовольствия создавать тебе проблемы. Я имею в виду, что если я выиграю выборы, это будет значить, что ученикам нравятся мои идеи и они хотят, чтобы я стала президентом. Не потому что другой вариант — это парень, который хочет пива и анархии.

— Спасибо, — и потом, потому что я действительно уважала её в тот момент, я добавила, — и если я выиграю, я хочу, чтобы ты мне помогала. Я думаю, что ты действительно умный и организованный человек.

Она улыбнулась.

— Спасибо. И если я выиграю, я тоже хочу чтобы ты помогала. Я думаю, ты действительно... гм...популярна.

Иногда лучше не говорить комплименты людям. Однако, я улыбнулась.

— Я рада, что ты на меня не сердишься.

И я действительно была рада. Я не могла упрекать Эми в том, что она не видела во мне президентских качеств. Помимо прочего, она меня видела только в роли чирлидера.

Когда все закончится, однако, я собиралась приложить усилия к тому, чтобы узнать её получше.

Третье событие случилось, когда я встретилась с Риком.

С тех пор, как я заметила плакаты на выпускном, я обдумывала, что ему сказать, когда предоставится возможность. Отчасти, я хотела накричать на него. Я хотела взять его за плечи и вытрясти из него все булавки. Я хотела сказать ему, что он и его дурацкие листовки были корнем всех моих проблем, и все плохое, что случилось со мной в последние несколько недель, было его виной.

Но это было не совсем правдой. И кроме того, он бы обрадовался, узнав, сколько неприятностей мне причинил.

Я серьезно думала насчет того, чтобы ничего не говорить, а просто захватить маркер к его плакатам. Я хотела исправить каждое "Рик Рулит" на "Рик Рулит Мимо".

Однако, я не могла этого сделать. Я не хотела снова уничтожать плакаты.

Я действительно хотела быть выше этого. Я хотела подойти к Рику с надменным видом и сказать:

— Я никогда не опущусь до твоего уровня.

Но я уже это сделала. Я так сильно хотела перенестись обратно во времени, в тот момент, когда я еще не сорвала плакаты Эми, чтобы остановить саму себя. Тогда я могла бы пойти в кабинет и притащить туда Рика с его листовками, и пригвоздила бы его к столу секретаря. Но как я могла это сделать, когда я тоже нечестно играла?

Поэтому я ничего не сказала секретарю, и я не знала, что сказать Рику. Потом во время пятого урока, когда я побежала по поручению учителя биологии, я почти споткнулась о Рика на лестнице. Он сидел, развалившись на площадке, голова откинула назад, глаза полуприкрыты, и слушал свой iPod.

Он вероятно прогуливал урок. Вполне возможно. Я делала все, чтобы поступить в хороший колледж, а Рик прогуливал уроки. Задумывался ли он когда-нибудь, хоть на одну секунду, о будущем?

И каким оно будет?

Как только эта мысль пришла мне в голову, я почувствовала жалость к нему, и возможно эта капля сострадания удержала меня от того, чтобы пнуть его. Вместо этого, я стала напротив него, упела руки в бока и ждала, пока он меня заметит.

Он вытащил один наушник.

— Да?

Я все еще не знала, что ему сказать. Я стояла, одновременно вспоминая, как собирала листовки с парковки и вспоминала все уроки прощения, которые получила в жизни.

Я не сдвинулась с места.

— Привет.

Его лицо приняло удивленное выражение и он остановил свою мзыку.

— Ты чего-то хочешь, Тейлор?

Его удивление возвратило мой гнев.

— Да, хочу, — я хотела. чтобы он извинился.

Я хотела, чтобы он позаимствовал совесть на две минуты, чтобы он мог понять, что наделал. Я также хотела придумать идеальную фразу, чтобы показать ему, как я себя чувствовала.

Но это было невозможно. Я даже не знала сама, что я чувствовала. И почему во мне гнездилось столько эмоций, и я боялась что если что-нибудь скажу, то скажу всё и никогда не остановлюсь.

Я бы выплюнула: "К вопросу о том, что Рик рулит, откуда ты вылез? И если тебе нравится засовывать острые объекты себе в голову, окажи мне услугу и сделай лоботомию в следующий раз. И я заметила, что ты не указал свои оценки на листовке. Я думаю, для этого были веские причины."

Но я стояла и продолжала думать. Каким окажется его будущее? И я не могла ему сказать всего этого. Я не хотела. Я совершенно и ужасающим образом изменилась.

Я уронила руки и пожала плечами.

— Я просто хотела пожелать тебе удачи на выборах, — потом я усмехнулась, не смогла с собой ничего поделать. — И пусть победит сильнейший.

Это, конечно, исключало Рика.

Ладно, может быть я не совсем изменилась.

Я повернулась и пошла от него, все еще улыбаясь.

В течение следующих трех дней я проводила время или агитируя, или волнуясь насчет выборов. Иногда я представляла, как буду чувствовать себя, когда секретарь посмотрит мне в глаза и скажет "Поздравляю, Саманта, ты — наш новый президент." Иногда я волновалась, что если секретарь посмотрит на Эми или Рика, я сделаю что-то, что выставит меня на посмешище, например, закричу, или заплачу, или, возможно, оцепенею на какое-то время.

Я также проводила достаточное количество времени, выводя инициалы ЛХ в тетради, но потом я закрашивала их, пока никто не увидел. Я почти боялась думать о том, как пройдет наше свидание в субботу. Логан, возможно, будет все время отвратительным, или будет умолять меня о втором шансе с Вероникой, или что-то такое же ужасное. Потом мне придется бросить в него лобстером и вечер будет испорчен.

Было ли слишком просить одного хорошего вечера с Логаном?

В пятницу утром перед голосованием все собрались в спортзале, и мы произнесли речи. Вы могли бы подумать, что после того, как я годами прыгала в короткой юбке перед всей школой, меня ничего не испугает, но когда мне дали слово, я почувствовала, что колени меня предают.

Я написала четыре разные речи и решила, что мне ни одна не нравится. В итоге я выбрала короткую и прямую. Я сказала ученикам, что я знаю, что справлюсь с обязанностями, и, если меня выберут, я сделаю все, что в моих силах, чтобы представлять их. В этой речи не было саморекламы, как в остальных версиях, потому что по каким-то причинам я не могла этого сказать. Я не могла расхваливать себя. Если люди проголосуют за меня, то это будет потому, что они в меня верят.

Рик рассказал речь так, как будто он был наполовину юмористом, наполовину комментатором. Ему улюлюкали.

Эми кратко описала каждую программу, за которую было ответственно школьное сообщество, и рассказала, как она их улучшит. Она принесла графики для иллюстрации своих аргументов. Все вежливо хлопали ей, и когда речи закончились, я не была уверена, кто из нас лидер.

Секретарь несколько минут поговорила с нами о правах и обязанностях в демократическом обществе и потом отпустила нас в классы, чтобы мы могли проголосовать. Во время пятого урока всех кандидатов созвали в главный офис, чтобы объявить результаты выборов, прежде, чем их сделают достоянием широкой общественности.

Войдя в кабинет, я заметила Рика, Эми и большинство остальных кандидатов, стоящих перед столом, мнущихся и выглядящих так же неловко, как я себя чувствовала. Несколько человек тихо переговаривались, но большинство из нас оглядывали комнату или теребили учебники, пока мы ожидали остальных.

Когда все пришли, секретарь проводила нас в кабинет.

Мы безмолвно слушали, когда она говорила о том, как мы должны гордиться собой по поводу той работы, которую мы провели, и так далее и так далее. Сначала она сказала, кто будет новым секретарем, казначеем и вице-президентом. И потом даже не помедлив она сказала: — И президентом будет Эми Сток.

К счастью, я не заплакала и не закричала, и даже не стояла как громом пораженная. Я обнаружила, что повернулась, почти автоматически, к Эми и сказала: — Мои поздравления. Я знаю, ты отлично справишься.

— Да, поздравляю, — промямлил Рик.

Взгляд Эми метался между нами, потом она посмотрела на секретаря:

— Не могу поверить, что выиграла. Я просто не могу поверить.

Нас стало трое.

Я не то чтобы не хотела радоваться за неё, я была просто слишком занята своими чувствами, чтобы показывать энтузиазм. Я хотела пойти домой и надолго запереться в комнате.

— Вы проделали отличную работу с кампаниями и речами, -сказала нам секретарь. — Я надеюсь, вы получили ценный опыт в процессе и когда-нибудь снова попытаетесь.

О, да. Я только что провела четыре недели своей жизни, пытаясь убедить людей, что я им нравлюсь, и все что я получила, придя в кабинет — это разбитые мечты и надежды. Я все равно улыбнулась секретарю.

— Спасибо. Может быть, я так и сделаю.

Это все, что я могла сделать, чтобы дожить до конца учебного дня. Я имею в виду, сколько раз человек должен сказать "Все нормально. Я знаю, что Эми будет отличным президентом", когда я на самом деле хотела сказать "Ты голосовал за неё или за меня?"

Полагаю, это хорошо, что я не знала, кто был вторым. Меня бы убило, если бы я знала что проиграла еще и Рику. По меньшей мере, так я могла представить, что у нас с Эми было почти одинаковое количество голосов и только три человека проголосовали за Рика.

После школы Челси, Обри и Рашель предложили поехать в Баскин Роббинс, чтобы я могла утопить печаль в двойном брауни, но я сказала, что в следующий раз. Я просто хотела поехать домой, где могла бы страдать в одиночестве, и хотя я не сказала им этого прямо, казалось, они поняли.

По пути домой, я решила рассказать маме об оценках АОТ. Не важно, насколько она будет расстроена, я не могла бы чувствовать себя еще хуже, поэтому это было подходящее время. Крики, неистовство, угрозы — ничто из этого не пугало меня.