– Тебя ждет гость.

– Гость?

– Граф Локенбург.

Я уставилась на нее.

– Кто он такой?

– Иди и взгляни. – Она повела меня в гостиную, открыла дверь и пропустила вперед. Она прикрыла дверь, оставив нас одних, что было очень непохоже на нее. Дома я никогда не оставалась наедине с мужчиной, а здесь правила поведения были не менее, а более строгими.

Но я уже увидела гостя. Он выглядел неуместным в этой комнатушке, он заполнял ее всю своим присутствием.

– Я снял свой шлем, – сказал он. – Надеюсь, вы узнаете меня без него.

– Вы!.. Граф Локенбург! Что вы здесь делаете?

– Уверен, тетю Каролину шокировали бы ваши манеры встречи гостя и, ведь вы обычно придаете этому большое значение.

Краска залила мои щеки, глаза мои сверкали, я была так счастлива.

– Не знаю, где Ильза, – пробормотала я, запинаясь.

– Выполняет распоряжение. – Он взял меня за руки. – Ленхен, я думал о вас всю ночь. А вы, вы думали обо мне?

– Почти всю ночь, – призналась я. – Я не спала до рассвета.

– Вы хотели поехать со мной? Вам хотелось, чтобы я похитил вас и увез в охотничий домик? Признайтесь.

– Если бы это могло случиться и потом не случилось... и было бы только сном...

– Невозможно, дорогая. Вы были так напуганы, я совсем не хотел вас напугать. Я хочу вас более всего на свете, и вы должны хотеть того же. Иначе не может быть. Наши желания должны совпадать.

– Это одно из ваших условий?

Он кивнул.

– Вы не сказали мне, кто вы такой.

– Зигфрид вполне подходил вашему вкусу.

– А потом Один или Лок. А вы – этот граф.

– Герой или бог более впечатляют, чем граф.

– Но граф более реален.

– А вы предпочитаете реальность.

Если речь идет о постоянстве, ему должна сопутствовать реальность.

– Моя практичная Ленхен, я одержим вами.

– Так ли?

– У вас ослепительная улыбка. Вы знаете, я здесь, а вы со мной. У меня нет никаких условий.

– Условий?

– Вы понимаете, Ленхен. Если бы мы давали клятву перед священником, вы не сказали бы мне: «Возвращайтесь!» Вы сказали бы: «Поехали дальше», и ваше желание соответствовало моему. Признайтесь. Вы не скрываете своих чувств. Я знаю, о чем вы думаете каждую минуту. Они – на вашем лице, на вашем юном, прекрасном лице. Я знаю его малейшую деталь. Я мечтал о нем каждую ночь и видел его каждый день с тех пор, как нашел вас в лесу. Я люблю вас, Ленхен, и вы любите меня, и любовь, подобная нашей, не может не сбыться. Поэтому мы принесем клятву перед священником, и у вас не будет причин меня бояться. Вы сможете свободно любить. Вам не придется мысленно бояться тети Каролины, в ужасе, воздымающей руки, ни монахинь, ни вашей кузины. Никто, кроме нас, и я хочу, чтобы так было.

– Вы просите меня выйти за вас замуж?

– И что вы на это скажете?

Мне не пришлось отвечать. Мое лицо выдало меня.

– Завтра, – спросила я. – Завтра бракосочетание? Так не бывает.

– Здесь это бывает. Он все устроит. Если он даем команду священнику сочетать нас браком, священник подчинится. Это будет простая церемония. Священник придет сюда или в охотничий домик. Так уже делалось. Можете положиться на меня.

Я была поражена. Меня не покидала мысль, что нахожусь в обществе сверхъестественного существа. Быть может, это обычное состояние влюбленных. Любимый, бесспорно, неповторим, более того, он – само совершенство. Все изменилось вокруг, весь мир, казалось, сошел с ума от радости. Птицы пели веселее, трава зеленела ярче, чудеснее стали цветы. Солнце сверкало особой теплотой, а луна цвета спелого меда, чуть-чуть наклонившись, все еще почти круглая, мудрая и снисходительная к влюбленным, казалось, улыбалась тому, что Елена Трант любит графа, Локенбурга и все препятствия исчезнут, когда они произнесут перед священником клятву любить и лелеять; друг друга, пока их не разлучит смерть.

– Возможно ли это? – спрашивала я Ильзу и Эрнста, когда он ужинал с нами той ночью. – Ведь бракосочетание нельзя так просто устроить?

– Это будет простой церемонией, – объясняла Ильза. – Ее часто проводят в доме невесты или жениха, если это более удобно. Граф – влиятельный человек в этих краях.

Влиятельный человек. Я полностью ощущала это. Ильза произносила его имя с таким почтением.

– Все кажется таким неожиданным, – сказала я без особого протеста и не собираясь в действительности глубоко вникать в этику этого дела. Меня волновало только одно: состоится ли бракосочетание.

Ильза принесла горячего молока мне в постель; казалось, она считала необходимым немного меня побаловать. А мне хотелось одного: остаться одной и думать об удивительном выпавшем мне счастье.

Ранним утром от графа пришло сообщение. Бракосочетание состоится в охотничьем домике. Священник уже ждал нас. Ильза и Эрнст должны были отвезти меня туда. Дорога должна была занять часа три, но их это не пугало. Казалось, они благоговели перед графом. Его звали в действительности не Зигфридом, а Максимилианом. Я рассмеялась, узнав об этом.

Оно напоминает имя одного из императоров Священной Римской империи.

– А почему бы нет? – ответил он. – Так оно и есть. Не считаете ли вы меня недостойным носить такое имя?

– Оно подходит вам восхитительно, – заверила я его. – Я никогда не буду называть вас Максом. Оно не для вас. Максимилиан, мне кажется, сродни Зигфриду. Оно предполагает вождя.

Максимилиан! Я сотни раз повторяла про себя это имя в тот день. Я не уставала говорить Ильзе, что, кажется, я сплю и боюсь проснуться и узнать, что все это я выдумала. Ильза смеялась надо мной.

– Ты опьянена счастьем, – говорила она.

Потом я рассказала ей, как я заблудилась в тумане и Максимилиан показался совсем нереальным, что-то вроде бога. Но я не рассказала подробности той ночи в лесу, о попытке открыть дверь моей комнаты и присутствии Хилдегарды, помешавшей этому.

Я упаковала саквояж, и мы отправились в охотничий домик. Около четырех часов дня мы были уже там. Около домика росла группа сосен, я на них обратила внимание еще тем утром; когда Хилдегарда отвозила меня в Даменштифт. Мы подъехали к двум каменным колоннам, стоявшим по обеим сторонам ворот, и, проехав через них, я увидела Максимилиана на ступеньках крыльца.

Он заторопился к нам навстречу, и при виде его сердце запрыгало у меня в груди от радости.

– Я ждал вас на полчаса раньше, – сказал он с укоризной.

Ильза робко пробормотала, что мы выехали вовремя.

Он взял меня за руку, и его глаза заблестели, когда он скользнул взглядом по мне. Я была счастлива, видя его нетерпение.

Все произошедшее затем напоминало сон, это обстоятельство впоследствии помогло мне усомниться в реальности случившегося.

Гостиную декорировали так, что она напоминала часовню, и посреди комнаты стоял человек в черном, что свидетельствовало об его священническом сане.

– Нет смысла ждать! – сказал Максимилиан.

Я сказала, что мне следует причесаться и сменить платье до бракосочетания.

Максимилиан взглянул на меня с нежным осуждением, но я настояла на своем, и вскоре Хилдегарда отвела меня наверх в знакомую мне комнату, где я провела тогда ночь.

Я сказала ей, что мне очень приятно видеть ее снова.

Она улыбнулась, но я не заметила на ее лице особой радости от нашей встречи. У нее была привычка встряхивать головой, что придавало ей вид злой прорицательницы. По крайней мере на меня она производила такое впечатление. Впрочем, тогда мне было не до нее. Я снова стояла в той комнате с окном, выходящим на сосновые деревья. Комната, казалось, была пропитана ароматом смолы. Этот запах навсегда остался в моей памяти связанным с этой комнатой в охотничьем домике. Я снова почувствовала почти невыносимое волнение, которое возникло у меня в ту ночь под воздействием одного человека и оставшееся со мной на всю жизнь.

В одиночестве я умылась и достала платье из саквояжа. Оно слегка помялось, но это было мое лучшее платье из зеленого шелка со стоячим воротничком из темно-зеленого бархата. Не совсем свадебный наряд, но более соответствующий свадебной церемонии, чем дорожные блузка и юбка.

Заглянув в шкаф, я нашла там синий бархатный халат, который надевала той ночью.

Я спустилась вниз к ожидавшим меня людям.

Максимилиан взял меня за руку и подвел к священнику, стоявшему перед столом, покрытым вышитой скатертью, на котором возвышались свечи в высоких алебастровых подсвечниках.

Обряд бракосочетания шел на немецком и был недолгим. Максимилиан поклялся любить и заботиться обо мне, как и я о нем, затем он надел мне на палец простое золотое кольцо, оказавшееся чуть-чуть большим для меня.

Церемония закончилась, я стала женой Максимилиана, графа Локенбургского.


Наступил вечер, мы сидели за ужином, как и в тот, первый раз, но как все изменилось. Я надела синий бархатный халат, распустила волосы и без преувеличения могу сказать, что никогда я не испытывала такого полного счастья, как в тот вечер. Я купалась в своем счастье, не испытывая никаких страхов перед будущим. Все представлялось естественным и обычным, и мне в голову не могло прийти, что впоследствии произойдет что-то странное.

Мы разговаривали, касались друг друга руками, он не спускал с меня глаз, пылавших страстью. Меня смущала его пылкость, но я знала, несмотря на свою неопытность, то стою на пороге самого большого события в моей жизни.

Рука об руку мы поднялись по лестнице в опочивальню, приготовленную для нас.

Мне никогда не забыть эту ночь, каждое ее мгновение. Память о ней впоследствии, я думаю, помогла мне не сойти с ума. Неопытная девушка не смогла бы представить себе такую ночь. Вряд ли она могла вообразить Максимилиана в роли возлюбленного, не испытав прежде любви.


Проснувшись рядом с Максимилианом, я тихо лежала в постели и думала о том чуде, которое случилось со мной, и слезы медленно потекли по моим щекам.

Максимилиан проснулся и увидел меня плачущей.

Я сказала ему, что плачу от счастья и ничто на свете не может сравниться с моим замужеством.

Он поцеловал мои мокрые щеки, и мы молча полежали немного, а потом снова стали дурачиться.

Что сказать об этих летних днях, насыщенных до предела и таких мимолетных? Максимилиан решил учить меня верховой езде, я никогда раньше не ездила верхом, если не считать прогулок на пони. Умение ездить верхом монахини не считали обязательным для воспитанниц. Я была прилежной ученицей, к тому же мне очень хотелось заслужить похвалу Максимилиана. Днем мы гуляли в лесу и подолгу лежали под деревьями в объятиях друг друга. Он говорил мне о своей любви, я отвечала тем же, и эта тема, казалось, была неистощимой.

– Но я знаю так мало, – пожаловалась я ему. – Медовый месяц пройдет, мы поедем в твой, дом, и мне хотелось бы знать, что там меня ожидает.

– Я – единственный человек, от кого ты должна что-то ожидать! – парировал он.

– Конечно, господин граф. Но, я полагаю, у вас есть семья.

– Да, есть!

– А как же они?

– Их нужно подготовить для встречи с тобой.

– У них, наверно, были другие планы относительно твоей женитьбы.

– Да, конечно. Так бывает во всех семьях.

– И их не очень обрадует, что ты женился на девушке, которую нашел в тумане.

– Для меня главное, доволен ли я, а я счастлив.

– Спасибо, – сказала я весело, – я рада, что ты доволен.

– Полностью и до конца.

– Так ты не будешь сожалеть о случившемся?

Он жадно прижал меня к себе, и его объятие, как было уже не раз, вызвало у меня боль – боль, смешанную с восторгом.

– Никогда.

– Но мне нужно подготовиться для встречи с твоей семьей.

– Когда придет время, ты познакомишься с ними.

– Это время не пришло?

– Пожалуй. Они ничего не знают о тебе.

– Кого же мне предстоит ублаготворить?

– Их слишком долго перечислять.

Значит, у тебя большая семья, а твой отец – великан-людоед. Или твою мать?

– Она, по-твоему, великанша-людоедка? Правильно я называю?

– Каким ты стал педантичным.

– Теперь, когда – у меня англичанка-жена, я обязан мастерски владеть языком.

– Ты уже и так мастер.

– В некоторых делах – да. В языковом – не совсем.

Мне стало ясно, что всякий раз, когда я заговаривала об его семье, он отделывался шуткой. Он не хотел говорить об этом, и в эти первые дни, когда мне не хотелось ни в чем ему перечить, я не настаивала.

Мне было известно, что он происходил из знатной семьи. Его отец, о котором он вскользь упоминал, должно быть, хотел женить его, как принято у знати, и для него было бы ударом узнать, что его сын женился без его ведома. И естественно, придется обождать, пока он не предупредит своих родственников, и, как выразился Максимилиан, придет время.

А пока мы дурачились, смеялись, любили друг друга, и мне этого хватало.

Он рассказывал мне о лесе, и в этих рассказах легенды прошлого занимали не последнее место. Я многое узнала о коварных проделках Лока, об удивительных подвигах Тора с его молотом. Нас обслуживала только Хилдегарда, стряпавшая для нас, и Ганс, ходивший за лошадьми. Кроме них двоих мы были одни в своем зачарованном мире.