Чарлз бросил салфетку на стол.

– Прошу меня извинить, миссис Уэстлейк, но мне что-то нездоровится.

Грейс хитро улыбнулась ему:

– Представляю! Обдумайте то, что я вам сказала. Завтра в одиннадцать жду вас у себя. Нам многое предстоит обговорить.

Чарлз встал. Ноги были как ватные. Луиза взглянула на него с испугом. Наверное, подумала, что он подойдет и снова ее поцелует. Он виновато пожал плечами.

– Боюсь, разболелась голова, – сказал он, обращаясь сразу ко всем, кто сидел за столом. – Прошу меня извинить.

Это было самое большее, что он смог сделать, чтобы придать отступлению видимость достоинства. Спокойно выйти из этой пещеры с хищниками, хотя следовало бы в ужасе бежать. Поплутав по коридорам, Чарлз снова оказался в своей комнате, умирая от желания напиться. Но сегодняшнего вечера не утопить в вине. Во что он ввязался? И как ему выпутаться? Чарлз тер виски, потому что и вправду почувствовал, как разболелась голова.

Бедняжка Луиза. Или нет? Возможно, она заслужила посрамление со стороны тех, кто собрался в обеденном зале. Похоже, только горничная Кэтлин и старый дворецкий любят ее по-настоящему – все прочие старались держаться от бедняжки на расстоянии.

Возможно, это пренебрежительное отношение к ней идет от Грейс. Похоже, здесь заправляет именно она, и за указаниями обращаются к старухе, а не к Луизе. Именно Луизе следовало бы сидеть во главе стола. Черт, а Чарлз должен был сидеть в ногах, вместо сэра Ричарда Делакура.

Все это ему очень не нравилось, но он действительно не знал, на чьей стороне правда. Он и сам думал, что Луиза – избалованная, беспутная девица. Неужели с ней в самом деле что-то неладно?

Чарлзу так не казалось. Однако суждение его давало осечку. Но в чем бы ни заключалась правда, нужно сказать Луизе, что его собираются подкупить за «развод» с ней.

Будь Чарлз лишен чести, он не сказал бы ей ни слова. Луиза уже заплатила половину обещанной суммы – небольшое состояние, – и эти деньги благополучно лежали на его новом банковском счете, принося проценты. Может быть, Грейс согласилась бы возместить ту часть гонорара, которую еще предстояло получить, и тем самым Чарлз избавил бы себя от необходимости продолжать эту шараду.

Он распустил узел галстука и опустился в серое кресло перед камином в гостиной. Долго ли придется ждать, пока Луиза не сбежит оттуда, чтобы прийти его проведать? Если она такая сумасбродка, гости, возможно, и не ожидают, что она проторчит там до самого конца, чтобы выпить чаю и посплетничать, пока джентльмены будут пить портвейн и курить сигары.

Шов на новой шелковой повязке натер уголок глаза, и Чарлз ее снял. Все вокруг немедленно потускнело и лишилось четких очертаний, потому что кровяные сгустки и тени туманили зрение. Он закрыл половину лица ладонью и стал дожидаться, пока комната не примет прежний вид.

Дверь распахнулась, и вошла Луиза, вся в кружевах, в облаке аромата фиалок и – обиженная.

– Как вы осмелились уйти из-за стола?

– Тише. Сядьте, и мы поговорим как воспитанные люди. Вы же не хотите, чтобы наши друзья внизу подумали, будто у нас любовная перепалка.

– Они ничего не услышат – мы в миле оттуда. В любом случае сейчас миссис Нейсмит играет на рояле, а мистер и миссис Мервин поют.

– Жаль, что я пропустил такое. – Чарлз пытался представить, как толстяки Мервины поют дуэтом, но воображение ему отказало.

– О, не стоит жалеть. Никому такого не пожелаешь. Ни он, ни она не способны взять ни одной правильной ноты. Но это традиция, они всегда поют здесь на званых обедах. Почему вы ушли?

– Ваша тетка наговорила кучу вещей, которые я счел оскорбительными. Я понял, что слишком хорошо воспитан, чтобы это слушать.

– Я же говорила, что она – настоящее испытание для нервов. Будь она попроще, мне не пришлось бы придумывать себе мужа.

– Луиза, вам лучше сесть. – Вынув из кармана повязку, Чарлз снова ее надел. Теперь он ясно видел Луизу, она была бледна и явно волновалась. Ему не хотелось расстраивать ее еще больше, но он, как ни странно, почувствовал потребность ее защитить. – Грейс мне предложила – и еще предложит – значительную сумму денег, чтобы покончить с нашим браком.

Луиза опустилась в кресло напротив.

– О-о.

Впрочем, она, похоже, не удивилась.

– Она сговорилась с банкиром. И с доктором Фентрессом заодно. Завтра они собираются объявить мне, что у вас не все в порядке с головой и что мне лучше уехать без вас. Все дело в вашем состоянии, верно?

Луиза покачала головой:

– Власть, вот что ей нужно. У Грейс полно собственных денег. Она меня ненавидит; всегда ненавидела. Не важно, как бы я ни старалась быть хорошей. Всего было мало! И тогда я решила, что буду плохой. Почему нет? Хорошее поведение все равно себя не оправдало. А потом она закрутила гайки и лишила меня денег – разве что на булавки. Я никуда не могла ездить. Ничего не могла делать. Если бы Грейс могла придумать, как лишить меня наследства, она давно это сделала бы. Иногда я боялась, что она вполне может объявить меня сумасшедшей. А иногда мне казалось, что я действительно схожу с ума.

Чарлз тихо присвистнул:

– О господи, вы и вправду бедная богатая девочка.

Ее губы задрожали:

– Вы надо мной смеетесь?

– Нисколько. Что будет, если они пронюхают, что мы в действительности не муж и жена? Сей факт могут счесть доказательством вашего умственного нездоровья.

Карие глаза Луизы расширились.

– Неужели вы думаете, что меня поместят в лечебницу?

– Я бы этого не хотел – ради здоровья других пациентов. И не надо так на меня смотреть, я просто пошутил.

Только сейчас до Чарлза стало доходить, насколько опасен может быть их розыгрыш. Они, возможно, и не делают ничего противозаконного, но их затея все равно чревата ужасным скандалом. Черт, они делят апартаменты на двоих. У Луизы и без того репутация сумасбродки. Но если откроется, что они вовсе не женаты, это станет последним гвоздем, который вобьют в ее гроб.

– С чего бы им начать нас подозревать? – заметила Луиза таким тоном, будто старалась убедить себя саму. – Пока что вы были образцовым мужем, за исключением того… что случилось под конец.

Чарлз подумал, что она заговорит про поцелуй, но она промолчала.

– Простите. Там, внизу, мне следовало выдержать все до конца.

– Именно. Грейс всегда получает то, что хочет. Она не знает пощады. Но вы должны пустить ее по ложному следу. Когда встретитесь с ней завтра…

– Вы хотите, чтобы я через это прошел? – воскликнул Чарлз, не веря своим ушам.

– Разумеется. Я хочу знать, чего, по мнению Грейс, я достойна.

Чарлз взял руку Луизы. Она была холодна как лед, хотя в камине жарко горел огонь.

– Вы – бесценное сокровище.

Она поспешно отдернула руку и зарыла ее в кружева платья.

– Приберегите эти комплименты до того момента, когда мы окажемся среди людей и будет кому слушать. Если Бакстер всецело на стороне тети Грейс, то именно она заткнула горлышко той бутылки, из которой капали мои денежки. Собственно, по этой причине я и вернулась домой. Но не беспокойтесь! Я все еще могу вам платить.

Чарлз вдруг разозлился:

– Мне наплевать на деньги.

– Всем нужны деньги, даже мне. Деньги – это свобода.

А еще деньги означали пищу. Здоровье. Большинство знакомых Чарлза предпочли бы быть сытыми, нежели свободными, что бы это ни значило – свобода.

– Ладно, командир. И какова же будет наша стратегия?

И снова язычок Луизы облизнул уголок рта.

– Пока не знаю. Дайте подумать.

– Ум хорошо, а два лучше. По крайней мере, так мне говорили. Вы мне доверяете?

– У меня нет другого выхода, верно? О-о, дело оказалось куда сложнее, чем я предполагала.

– Всего один месяц. Тридцать дней можно вытерпеть все, что угодно.

На своем веку Чарлз повидал врагов похлеще, чем Грейс Уэстлейк и ее приспешники.


Глава 11


Луиза была готова к худшему, но не в первые же двадцать четыре часа после ее приезда! Неужели тетя Грейс настолько проницательна?

Очевидно, нет. Сочинить что-нибудь – это она может. Рассказывать о ее бесчестии и действовать подкупом прямо за обеденным столом. Неудивительно, что капитан Купер встал и ушел. Что он подумает о них всех? Его собственная семья, конечно, не столь богата и влиятельна, но они уж точно не злейшие враги друг другу.

А еще… сэр Ричард Делакур. Грейс явно что-то замыслила, пригласив его в дом после столь долгих лет. Луизе никогда не избавиться от ошибки юности, если ей будут постоянно колоть ею глаза. Грейс собирается отметить новогодний праздник в приорате? Непостижимо.

Взбив подушку, Луиза уставилась в темный потолок. Когда Кэтлин пришла, чтобы помочь приготовиться ко сну, Луиза велела ей присматривать за тем, что происходит на кухне и в прочих хозяйственных помещениях. Слуги всегда узнают все первыми. Интересно, часто ли сюда наносил визиты мистер Бакстер? Если он представляет интересы Грейс, а не наследницы семьи Стрэттон, ей придется найти нового поверенного. Стрэттонам все еще принадлежала большая часть акций в семейном банке. Должен же тогда отыскаться человек, с которым она может поговорить, помимо Хью или мистера Бакстера.

Отец Луизы, Байрон, был любителем спорта, в том же смысле, что и сэр Ричард, как она сейчас начинала понимать. Он был слишком занят, развлекаясь сам и развлекая свою хорошенькую молодую жену-американку, чтобы заниматься делами их семейного банка, «Стрэттон и сын». Должно быть, дедушка немало огорчался этому обстоятельству, тем не менее, дело продолжало процветать и без участия Байрона и уж тем более после его смерти. Под строгим надзором Грейс Луиза, когда ей исполнилось двадцать пять, была ошеломлена, когда узнала размер причитающегося ей наследства.

У нее закружилась голова. Теперь никто не имел юридической власти ни над ней, ни над ее финансами, хотя Грейс, разумеется, не прекращала попыток по любому поводу высказывать свое мнение. Поэтому Луиза просто сбежала и тем самым в полной мере оправдала мнение тетки о себе как о бестолковой сумасбродке.

Сейчас Луиза начинала задумываться – может быть, ей не следовало уезжать? И не стоило столь бурно наслаждаться свободой? Впрочем, поздно убиваться из-за пролитого молока. Через две комнаты отсюда спит посторонний человек, который или поможет ей устроить будущее, или погубит его навеки. Она уповала на первое.

Сон не шел. Луиза ужасно тосковала по своей старой спальне – девичья кровать, знакомые книги, скучные акварели, которые ей пришлось писать, когда Грейс пыталась сделать из нее скромную, серьезную молодую леди. Из Роузмонта открывались чудесные виды, но стараниями Луизы все выглядело унылым скопищем грязных клякс.

На стенах родительской спальни висели картины куда приличнее. Луиза зажгла лампу и встала, чтобы их осмотреть, как и положено супруге ценителя искусства. Она и вправду любила живопись, хотя сама таланта к ней не имела. Отец, помимо прочих морских пейзажей, купил несколько работ американского художника-мариниста Фицхью Лейна. Действительно, их созерцание действовало успокаивающе – спокойные воды, небо и солнце, бухты, которых Луизе никогда не доводилось посещать. Почему она в прошлом году не додумалась отправиться в Америку? Атлантический океан куда шире Ла-Манша. Там прошлому Луизы ее не достать.

Вот куда она поедет, как только покончит с делами в Роузмонте, даже если придется выселить отсюда семейство Уэстлейк. Она изучит свои американские корни, прогуляется по фешенебельным улицам Нью-Йорка, где выросла ее мать. Наверняка там живут дальние родственники, с которыми можно познакомиться; возможно, есть кузина или кузен примерно ее возраста, с которыми можно подружиться. У нее вот уже много лет как не было настоящей подруги. Кроме Кэтлин, которую она любит как сестру. Но они такие разные – похожи, «как гвоздь на панихиду».

В ушах стояли презрительные слова тети Грейс – «никто не берет слуг в друзья». Просто чудо, что Кэтлин не уволили, когда они с Луизой сблизились во время ее заточения. В присутствии Грейс Кэтлин всегда была начеку, казалась робкой и несколько забитой. Но стоило захлопнуться двери в спальне Луизы, как Кэтлин совершенно преображалась.

Интересно, подумала Луиза, где сейчас Кэтлин? Она отвергла идею спать в гардеробной хозяйки, сославшись на то, что могут пойти разговоры, если между Луизой и Максимилианом Норвичем окажется третье лицо. Возможно, Кэтлин отправилась на свидание к Робертсону в его комнате над гаражом. Молодого шофера приняли на работу незадолго до побега Луизы, но этого времени, очевидно, хватило, чтобы внушить страсть бесстрастной Кэтлин. Он едва поздоровался с ними, когда сегодня забирал их со станции. Но бедняга всего лишь соблюдал свой статус в иерархии Роузмонта.