– Я не стану на вас давить, Луиза. Просто обдумайте мои слова. Понимаю, что мы почти не знаем друг друга. Вы можете счесть меня охотником за приданым. Но я могу стать настоящим Максимилианом Норвичем, встать между вами и вашей семьей. И я ничего не жду взамен.

– Почему? Если вы не любите меня.

– Я питаю к вам самое искреннее уважение, – холодно сказал он.

– Я не потерплю, чтобы вы меня жалели. Я сама могу выигрывать свои сражения.

– Да-да, конечно, вы можете. – Значит, он ее обидел, а ведь всего лишь хотел ей помочь.

Их спор был прерван – вдали послышался шум мотора.

– Это автомобиль? – спросил Чарлз.

Так оно и было. Луиза вскочила на лошадь, обойдясь без помощи Чарлза, и поскакала прочь. Чарлзу пришлось забрать стаканы и положить их в свою седельную сумку. Пустую бутылку он оставил у ног Рэндольфа как некое подношение. Он сомневался, однако, что у горгульи есть хоть какое-нибудь влияние на Луизу. Созданию из гранита уж тем более не вдохновить Луизу на изменения.


Глава 22


Чарлз отыскал дорогу назад, ориентируясь по следам, оставленным копытами лошади, когда Луиза неслась к своему дому. Радость сегодняшнего дня померкла, и виноват в этом только он. Какого черта? О чем он думал, делая предложение наследнице вроде Луизы? Ему представились Том и Фред, как они смотрят, разинув рты, на шесть башен Роузмонта. Они бы снова избили Чарлза в кровавую кашу за то, что он пытается возвыситься из своего положения.

Что бы подумала Луиза, если бы увидела место, где он рос? Смог бы он когда-нибудь привести ее к себе домой, к братьям и их женам? Только если ей захочется выслушать лекцию о правах рабочих и зверствах капиталистов.

Самое странное, что Луиза вполне могла бы отлично договориться с Томом и Фредом. У нее есть идеи куда более радикальные. Черт, она кому угодно могла бы стать подходящей женой, несмотря на богатство. Ее муж просто оглохнет в считаные часы после брачной церемонии. Действительно, как же много она болтает!

Чарлз решил принять обет молчания. Говорить лишь тогда, когда заговорят с ним. Пусть обитатели дома подумают, что Максимилиан Норвич – человек весьма загадочный. Он уже слишком много наговорил Луизе. Ни к чему копать себе еще более глубокую яму.

Но его благие намерения испарились, как только он въехал во двор конюшни. Луиза, все еще верхом на лошади, разговаривала с приятной наружности белокурым парнем, который расположился, небрежно облокотившись на «Даймлер». У его ног стоял чемодан. Вокруг суетился Робертсон, вероятно, дожидаясь, когда можно будет стереть пятнышко грязи с глянцевого автомобильного бока. Должно быть, только что приехал, встретив гостя на железнодорожной станции.

– Ага! Вот и муж. Надеюсь, Норвич, вы хорошо обращались с моей лошадью?

Чарлз соскочил на землю – с поразительным изяществом, как он надеялся. Глупо обрадовался, когда понял, что на несколько дюймов выше кузена Луизы, и протянул руку.

– Насколько я понимаю, вы Хью Уэстлейк? Весьма рад вас видеть. – Он с излишним энтузиазмом схватил и потряс руку Хью. – Должен сказать, сегодня с Пиратом вышло некоторое недоразумение. На него положили одеяло, в котором оказалось несколько шурупов. Но никакого вреда они ему не причинили.

– Шурупы? Что за черт. Джимми!

– Джимми отправился в деревню к дедушке, – сообщил Робертсон, картавя на свой шотландский манер. – И Ангус с ним.

Хью Уэстлейк бегал вокруг коня, совершенно забыв и про Чарлза, и про Луизу.

– Могу я помочь вас спешиться, дорогая?

– Я прекрасно могу… ах да. Конечно, дорогой. – Старина Чарлз будто не видел, что Хью на все корки распекает его за инцидент с шурупами. И вид у него был такой, будто он не понял ни слова из тирады Хью. То ли он невиновен, то ли хороший актер.

Чарлз начинал думать, что в актерском мастерстве ему нет равных. Он притворился, что прикосновение к Луизе нисколько его не волнует.

– Что ж, это хорошая новость, – прошептал он в розовую раковину уха Луизы. – Похоже, Хью больше интересует лошадь, чем вы.

– Точно так же, как для меня Изумруд важнее, чем вы, – мило прощебетала она, принимая его руку.

– В самом деле? Вы можете скакать на мне, когда вам будет угодно, и убедитесь, что я лучше.

У нее оказался поразительно острый для такого милого создания локоть.

– Чарлз!

– То есть Макс. Следите за своими словами, дорогая.

– Значит, Макс. Давайте сбежим, пока можно.

Рука об руку, они чуть ли не бегом скрылись за углом внушительного парадного Роузмонта. Гриффит стоял наготове. Они почти успели проскочить в открытую дверь, когда Хью, тяжело дыша, окликнул их сзади:

– На одно слово, Норвич! Если вы окажете мне любезность прийти через час в библиотеку, я буду вам крайне признателен.

Чарлз повернулся к Луизе:

– Дорогая, мы свободны?

– Присутствие Луизы не требуется.

– Простите, Уэстлейк. Я редко принимаюсь за какое-нибудь дело, если Луизы нет рядом, тем более что с тех пор, как мы сюда приехали, тут случались весьма странные происшествия.

Луиза постаралась зевнуть как можно правдоподобней.

– Все в порядке, Макс. Думаю, что мне стоит вздремнуть перед тем, как одеваться к обеду.

– Трусиха, – шепнул Чарлз. – Но знайте, я буду с нетерпением дожидаться, когда закончится разговор с вашим кузеном. – И многозначительно поиграл бровью.

Снова тычок локтем.

– Если вы не против, что будет пахнуть кожей и лошадьми, почему бы нам не приступить к делу прямо сейчас, Уэстлейк? – спросил Чарлз.

– Очень хорошо. – Хью осмотрел Луизу с головы до ног с такой дерзостью, что Чарлзу захотелось вышибить из него дух. – Луиза, я вижу, что нервы у тебя по-прежнему крепкие. Брюки? Правда?

– Она выглядит в них божественно, верно? – перебил Чарлз, прежде чем Луиза набросилась на Хью с кулаками. Обняв Луизу, Чарлз поцеловал ее в лоб. – Приятных снов, моя дорогая. Я приду к тебе наверх раньше, чем ты успеешь по мне соскучиться.

К его восторгу, Луиза притянула к себе его голову и подарила сочный поцелуй напоказ, чтобы доставить удовольствие своему зловредному кузену. Поцелуй с участием ее умелого язычка, который скользнул в удивленный рот Чарлза и застрял там, заслужив презрительное фырканье со стороны Хью. А Гриффит, благодаря своей исключительной выучке, сохранял полное безразличие.

– Поторопись, Хью. Не выношу, когда Макс не со мной.

Трое мужчин смотрели, как Луиза бежит по ступенькам вверх, и ее бедра колышутся самым бесстыдным образом. Луиза Стрэттон была та еще штучка, способная довести нормального мужчину до желания напиться. Или принять яд, если найдется под рукой.

– Она нисколько не изменилась, – пробормотал Хью.

– А зачем ей меняться? – весело спросил Чарлз. – Она – само совершенство.

– Если вы так думаете, могу продать вам огромные часы в Вестминстере. Идемте, поговорим в библиотеке за стаканом бренди. Я полагаю, Гриффит, в буфете найдется, что выпить?

– Разумеется, мистер Хью. Хотите, чтобы я разливал?

– Нет, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Проследите, чтобы нас не беспокоили.

Чарлз проследовал за Хью через выложенный мрамором холл, мимо огромных комнат, заставленных позолоченной до слепящего блеска мебелью. Все в Роузмонте было преувеличенно пышным. Возможно, Луиза права – она могла бы построить уютный дом, полный красивых и современных вещей, окружить себя удобной мебелью и расписной керамикой вместо этих версальских подделок и севрского фарфора.

По стенам библиотеки шли ряды полок. По меньшей мере, там была добрая тысяча книг. Чарлзу велели сесть, а не то он с искренним интересом пошел бы бродить от полки к полке. Хью уселся за массивным письменным столом красного дерева, который, должно быть, принадлежал еще его деду. Настоящий хозяин поместья! Чарлз ждал, стараясь унять раздражение. Как гласит поговорка, кому первому заговорить, тот и в проигрыше. Он надеялся, что так оно и есть.

– О! Бренди. Сделайте одолжение, принесите его сюда. Бутылка вон там.

Теперь Хью пытался низвести его до положения слуги. Он и не догадывался, насколько близок к истине.

– Уэстлейк, я бы предпочел сохранить ясность ума. День только начинается. Но вы угощайтесь, если хотите.

Хью скорчил гримасу:

– Тогда оставим выпивку в покое. Не думаю, что мы подружимся за стаканом бренди. Я вообще сомневаюсь, что мы поладим. Я навел о вас справки, Норвич. Похоже, никто и не слыхивал о вас во Франции.

Луизе следовало это предвидеть. Чарлз пожал плечами:

– Это большая страна. Уверяю вас, я существую на самом деле.

– Моя кузина упряма и безнадежно наивна. А вы смахиваете на авантюриста, который не преминет воспользоваться женской неопытностью.

– Вам знаком этот тип, не так ли? Луиза поведала мне некоторые весьма любопытные истории о своем детстве.

Хью потемнел лицом.

– Не верьте всему, что слышите. Луиза – не очень надежный источник.

– Сегодня утром я также беседовал с вашей матушкой. Что бы каждый из вас ни болтал о характере Луизы, мне это неинтересно. Она – моя жена, и я… – Он помолчал. Он уже собирался сказать «я люблю ее»! Что ж, почему бы нет? – Я очень нежно отношусь к Луизе и забочусь о ней. Мне кажется, ни вы, ни ее тетя подобных чувств к ней не питаете. Вот почему вам настала пора распрощаться с Роузмонтом.

– Чт-то? – прошипел Хью.

– Если нам с Луизой предстоит здесь жить, ни к чему огорчать ее ежедневными напоминаниями о несчастливом прошлом. Это ее дом. Зачем вам оставаться тут, если вы оба питаете к ней такое отвращение? Отныне ни вы, ни ваша матушка не вправе говорить ей, что делать и чего не делать. Ей двадцать шесть. Луиза больше не маленькая девочка, которой могут помыкать те, кто вовсе не принимает к сердцу ее интересы.

– Да что вы понимаете? Вы – парвеню, выскочка, охотник за приданым! Уверяю вас, моя мать старалась изо всех сил, несмотря на упрямство Луизы и связанные с нею скандалы. Она управляла нашими деньгами, создав богатство нашей семьи, достаточное, чтобы привлечь ваше внимание, верно? Если Луиза решила, что может взять и выбросить нас…

– Именно так она и решила. И я тоже так думаю. Никакие угрозы или «злополучные случайности» не вынудят нас передумать. Приятного Рождества в Роузмонте, мистер Уэстлейк, потому что это ваше последнее Рождество в этом доме.

Хью вскочил, опрокидывая кресло.

– Мы еще посмотрим.

– Да, мы посмотрим. Новый поверенный Луизы свяжется с вами. – Чарлз сам напишет миссис Ивенсонг, чтобы убедить ее, что дело срочное. – А теперь, если вам больше нечего сказать, мне, вероятно, лучше всего отправиться наверх, к жене. Приятного дня.

Что ж, на сегодня Чарлз свои деньги отработал. Два неприятных разговора с родственниками Луизы, жесткое падение с лошади и острый случай сексуальной неудовлетворенности. Возможно, с этим последним можно будет справиться, когда он вернется в их с Луизой комнаты, но рассчитывать на это не стоит. Настроение у Луизы то и дело менялось весь день. Чего доброго, он поверит всему тому, что наговорили на нее клевещущие языки.

Чарлз почувствовал настоятельную необходимость принять ванну, смыть с себя липкое совершенство белокурого Хью Уэстлейка. Но сначала нужно отчитаться перед Луизой. Однако, войдя в гостиную, он обнаружил, что дверь ее спальни заперта. Вот лиса!

Вряд ли она уже заснула – разговор с Хью не занял много времени. Пушки дали первый залп, никаких обиняков. По крайней мере, теперь все знают, кто по какую сторону линии фронта. Было бы забавно наблюдать комедию за обедом, вот только необходимость облачаться в тесный вечерний наряд портила все удовольствие.

Чарлз вышел в переднюю и нырнул в собственную спальню. Комната казалась такой же, какой он ее оставил, все было в порядке. Но суеверие заставило его пошарить рукой под подушками и одеялом. Вдруг обнаружатся новые шурупы или что-нибудь более опасное.

Ничего. Уже хорошо. Может быть, на сегодня с шутками покончено? По одной в день. Он взял книгу из стопки возле кровати и начал перелистывать страницы, не в силах сосредоточиться. Слишком много всего произошло за короткое время после приезда Чарлза в Роузмонт, с его точки зрения – бессмысленного и непонятного.

Пора помыться после сегодняшних эскапад. Чарлз вошел в гулкую, отделанную белым кафелем ванную и открыл кран. Серебряная струя горячей воды хлынула в сверкающую безупречной белизной фарфоровую ванну. Не то что общие удобства в его семейном доме. А уж купаться в кишащей пиявками воде в Африке!