Чарлз терял способность мыслить, покатившись под стол и извергая на пол омерзительное содержимое желудка – в высшей степени банально, совсем недостойно Максимилиана!


Глава 29


Луизу напугал раздавшийся за спиной странный, булькающий звук. Она обернулась. Чарлза нигде не было.

– Макс? Сейчас не время играть в прятки. – Она закрыла кран, обернула стебли роз влажным полотенцем и осторожно закутала букет оберточной бумагой, связав его бечевкой, которую она обычно использовала, чтобы подвязывать растения. – Вы готовы ехать?

Сквозь стеклянную крышу струился солнечный свет, и пылинки кружились в его лучах. Чарлз не сидел ни в одном из плетеных кресел и не разглядывал горшки на столе.

– Макс? Чарлз?

Снова булькающий звук, а затем она его услышала:

– Зд-десь, внизу.

– Что вы говорите? Где вы?

– На п-полу. Я ум-мираю.

– Нет! – Уронив сверток, Луиза бросилась вокруг первого стола. Прямо под столом Чарлз лежал в луже чего-то такого, что выглядело и воняло, как рвота. – Чарлз, вы заболели!

Она опустилась на колени, но немедленно пожалела об этом. Ей никогда не хватало нервов видеть проявления человеческих болезней или обонять их запахи. Во время путешествия по Европе Луизе приходилось обливаться духами так, чтобы можно было прижать к носу собственное запястье или носовой платок, тем самым избегая необходимости вдыхать неанглийские испарения иностранных тел. Что ж, с формальной точки зрения это она сама была иностранным телом, но ее нос отличался особой разборчивостью. Сейчас ей пришлось его зажать и подумать о летних розах. Хорошенько подумать. Множество роз самых буйных расцветок, наполняющих воздух своим ароматом. Роскошные цветы, которые ни в коем случае не напоминали куски непереваренных колбасок, при виде которых Луиза тут же зажмурила глаза.

– Вы можете встать?

– Н-не уверен. Моя голова. Желудок. Колени.

– О-о, бедняжка. Но я же предостерегала вас насчет мяса.

– Не нужно нотаций.

– Позвать лакеев?

– Максимилиан Норвич не допустит, чтобы его видели в подобном состоянии.

– Забудьте о Максимилиане Норвиче. – Лицо Чарлза приобрело оттенок мяты – этот своеобразный серо-зеленый цвет отлично подходит для растения, но пугает, если выступает на лице человека. Луизе действительно нужно было передвинуть Чарлза, прежде чем помочь ему выпутаться из столь жалкой ситуации – содержимое его желудка было живейшим и бьющим в нос свидетельством обжорства. – Если не можете встать, попробуйте немного передвинуться от того места, где лежите.

Луиза закрыла лицо рукавом и отчаянно вдохнула запах шерсти и фиалок. Он фыркнул:

– Военные маневры. Отступаем в укрытие. Им меня не достать. Не достали раньше, даже тогда, когда я этого хотел.

Он издал несколько звуков вроде ружейных выстрелов, что очень встревожило Луизу.

– Что, сумеете?

Бедный Чарлз отползал в сторону медленно, как сороконожка. Как людям хватает духу ухаживать за больными? Разумеется, Луиза не упала в обморок при виде его раны в ту ночь или, если на то пошло, вчера вечером, когда он был испачкан кровью Хью. Она не такая уж слабонервная, уверяла себя Луиза, изо всех сил сдерживаясь, чтобы удержать собственную рвоту.

– Отползайте как можно дальше.

Лучше всего в соседнее графство.

Луиза встала на ноги и бросилась назад, к раковине. Смочила полотенце и первым делом промокнула свое лицо. Разорвала упаковку букета и сделала глубокий вдох. Воткнула одну розу в корсаж, для быстрого облегчения в случае необходимости. Чарлз уже отполз на достаточное расстояние по проходу между столами, затем рухнул без сил. Она присела рядом, чтобы обтереть его лицо и пощупать лоб.

– Никакого жара.

– Слабое утешение. Мне плохо, Луиза. Мне кажется… Думаю, меня отравили.

Луиза чуть не вскочила – и Чарлз мог бы удариться головой о кирпичный пол.

– Что? Не смешите. Кэтлин обещала, что фокусов больше не будет.

– Может быть, на сей раз это не Кэтлин? Я не испытываю недостатка во врагах. Вон они, чертенята. – И он указал пальцем в общем направлении огромной шеффлеры древовидной.

– Это всего-навсего колбаски, Чарлз! Сколько вы съели? Шесть? Семь? Кому угодно стало бы плохо.

– Восемь, но кто их считает? Я вижу сразу две Луизы. Правда, не очень четко. Контуры расплываются. Все двигается. Посмотрите туда – видите ту ножку у стола? Она не стоит на месте. Берегитесь, сейчас попадают растения. О господи. – Чарлз захихикал, действительно захихикал, как будто его ударили по голове и он лишился рассудка.

– Это не смешно, Чарлз.

Он лишь засмеялся громче.

– Белый свет – такой яркий. Мне нужны темные очки, как у этой дамы, Ивенсонг. Чтобы лучше вас видеть. Луиза, вы – ангел. Хотя, конечно, без крыльев. Но, клянусь, вместо них у вас сиськи. Крылья в постели ни к чему. Перья колются. А вот сиськи – совсем другое дело. Мягкие, круглые. Как персики. Я хочу тебя поцеловать, дорогая.

Луиза отпрянула – из его рта шло зловоние.

– Прежде пожуйте лист мяты.

Может, ему съесть целое растение? Что на него нашло? Симптомы нисколько не напоминали те случаи расстройства желудка, что когда-либо случались у нее самой. Он казался… совершенно пьяным. Глупым. И разумеется, влюбленным, именно в тот момент, когда ей меньше всего хотелось его внимания.

– Ублажал бы тебя до следующей недели. Без остановки.

Он явно не соображал, что говорит. Ведь он поклялся не прикасаться к ней больше, а Луиза была уверена, что Чарлз – человек слова, как бы ни хотелось ей обратного.

– Вы можете встать?

Его веки упали.

– Никакой возможности. У вас на коленях мне так удобно.

– Пусть так. Я оставлю вас на полу и позвоню, чтобы кто-нибудь пришел на помощь. – Сняв куртку, Луиза подоткнула ее Чарлзу под голову. Встав на подгибающихся ногах, дернула шнур звонка, висящий возле двери, и стала молиться, чтобы помощь прибыла поскорее.

Вошел незнакомый лакей, один из тех, кого тетя Грейс наняла совсем недавно.

– Да, миссис Норвич?

– У меня неприятность. Моему супругу нехорошо. – И он не в ладах с собственным телом и головой. – Вам нужно привести сюда Уильяма, чтобы вдвоем отнести его наверх. Предупредите миссис Лэнг, пусть пришлет сюда горничных, чтобы отмыть пол, и отправит в наши покои кухарку, как только у той появится возможность. – Никто больше не должен есть подозрительные колбаски, иначе всем грозит оказаться на месте Чарлза. – Мне также понадобится чашка крепкого чаю. И, возможно, болеутоляющее.

Лакей потянул носом воздух и поморщился:

– Да, мадам.

Кэтлин могла бы помочь ей раздеть Чарлза, если она невиновна в какой-либо гадкой проделке. Это Луиза скоро выяснит.

Следующая четверть часа пролетела в хлопотах и суматохе. Когда лакеи несли его через весь дом, Чарлз цитировал отрывки из неприличных стихотворений. По его требованию сделали остановку на лестничной площадке, чтобы он смог рассмотреть узоры на обоях, которые, по его утверждению, жаждали с ним побеседовать.

Кэтлин призвали в комнату хозяйки, и она поклялась, они с Робертсоном совершенно невиновны в том, что Чарлз ведет себя столь странным образом. Казалось, Кэтлин встревожилась не меньше хозяйки. Совместными усилиями они сняли с Чарлза костюм для верховой езды и переодели в шелковую пижаму с монограммой. Когда Чарлз был удобно устроен в постели, рядом с которой стоял газик, Луиза велела Уильяму привести доктора Фентресса, который, очень кстати, уже явился с ежедневным визитом к тете.

– Что вы, Кэтлин, думаете о моей заднице теперь, когда вы ее видели? – пробормотал Чарлз.

– Первый сорт, сэр, никаких сомнений, – ответила Кэтлин, закатывая глаза. – Мужчины! Лопаются от тщеславия, даже когда им снесет голову. Не так ли? – шепнула она.

– Что могло с ним приключиться? Он говорит, что его могли отравить, – прошептала в ответ Луиза.

– Вполне может быть. Если бы у него был жар, это могло бы объяснить его бред. Но он холодный как лед. И глаза у него странные.

– Мой глаз, вы хотите сказать. – Чарлз пытался казаться бодрым, его слух нисколько не притупился. – Но вы, девочки, выглядите еще забавней. Знаете, а у вас в волосах букашки. Как маленькие розовые паучки.

Луиза едва сдержалась, чтобы не броситься с воплями к зеркалу. Он видит то, чего в действительности нет. Слышит голоса предметов, которые не имеют голоса. Говорит вслух такое, чего не скажет в нормальном состоянии.

– Пусть бы меня опять стошнило. Нужно сунуть палец мне в горло…

– Нет! – вскричала Луиза. – Сейчас здесь будет доктор Фентресс. А еще я приказала подать чаю.

– Девицы вроде вас, наверное, полагают, что чашка доброго английского чаю излечит даже триппер.

– Чарлз! – О господи, он ведь не болен? Она слышала, что люди иногда сходят с ума от сифилиса. Но, разумеется, миссис Ивенсонг выяснила бы это заранее.

– Макс, – поправил он. – Вы забываете нашу маленькую комедию. Я всего-навсего актер, которого вам было угодно нанять.

О боже. Что, если в этом бессмысленном состоянии он забудет о своей роли? Доктор Фентресс помчится прямо к тете Грейс.

– Просто попытайтесь помолчать, Макс. Закройте глаза, и вы не увидите то, что вас волнует.

– Глаз, хотите вы сказать. И единственное, что меня волнует, это вы, – сказал он и похотливо рассмеялся. Но голубой глаз все-таки закрылся.

Чарлз казался совершенно невинным. Крошечные порезы от бритья на щеке. Может быть, на лезвии была ржавчина, и у него заражение крови? Нельзя же лишиться рассудка, съев слишком много колбасок?

Доктор Фентресс вошел, не постучавшись.

– Уильям говорит, здесь срочный случай. Но я вижу, что пациент уснул.

– Я не сплю, – сказал Чарлз, не открывая глаз.

– Что случилось, мистер Норвич?

– Думаю, меня отравили. Грибами.

Луиза открыла рот.

– Не могу сказать наверняка. Колбаски тоже могли быть чем-то приправлены. Вкус другой. Но галлюцинации именно такие, как бывает, если съесть грибы определенного вида. Когда я был мальчиком, то поехал однажды в гости к бабушке в деревню. Мы с братьями набрали грибов и заболели. Я почти ничего не помню, вот только Фред смеялся до хрипоты, а Фред – парень не из смешливых.

Ничего себе! Неожиданно Чарлз оказался весьма красноречивым, описывая свое состояние. Доктор Фентресс кивнул:

– Помню, такой случай был описан в старом номере «Лондонского медицинского журнала». Луиза, попросите кухарку подняться к нам.

– Уже распорядилась. Что нам делать?

– Нужно промыть его пищеварительный тракт. Кэтлин, пусть кто-нибудь спустится на пляж и зачерпнет побольше морской воды. Это подействует. А затем за ним следует наблюдать, чтобы он не навредил ни себе, ни кому-то другому. Эффект проявится уже к обеду.

– К обеду!

Чарлз ухмыльнулся:

– В чем дело, женушка? Боитесь провести день в постели со мной? Мне не нужны эти бездельники лакеи. Мне нужны вы, с розовыми паучками и всем прочим.

– Я вам помогу, мисс Луиза, то есть миссис Норвич, – предложила Кэтлин. – Уильям может подождать в холле, на тот случай, если нам понадобится. – Она торопливо покинула комнату.

Горничная вышла, зато явились кухарка и миссис Лэнг. Обычно румяное лицо кухарки было белым, как ее фартук.

– О-о, миссис Норвич! Не верю, чтобы на моей кухне оказался яд!

– Мы думаем, что за завтраком он съел плохие грибы. Откуда вы их взяли? – спросил доктор.

– Мои девочки набрали их в лесу, там, где всегда собирают. Мне жаль, о-о, как мне жаль!

– Я вас не виню, – заверила ее Луиза, хотя уже начинала сомневаться – кухарка могла оказаться предательницей, как Кэтлин с Робертсоном. – Но, если у вас еще остались эти грибы, нужно их выбросить. И у меня есть сомнения насчет колбасок.

– Колбасок?

– Только потому, что Ч-ч-Макс съел их слишком много. Но, вероятно, они все-таки хорошие.

– И я так думаю! Они приготовлены по моему особому рецепту. Никто еще не жаловался.

– Тише, Мириам. Никто не хочет бросить тень на вашу стряпню, – подала голос миссис Лэнг. – Миссис Норвич, я полагаю, что после этого маленького расстройства вы захотите покинуть Роузмонт и вернуться во Францию?

– Ну, не сию же минуту, – отрезала Луиза. Бедняга Чарлз был явно не в состоянии путешествовать.