Чарлз стиснул кулаки. Не годится бить женщину. Грейс Уэстлейк полагала, что действовала из лучших побуждений. Наверное, так и было, в пределах ее понятия о лучшем. Он взглянул на Хью – краска заливала его щеки, как у матери. И он молчал, не пытаясь отрицать, что влюблен в Луизу.

Неужели это правда, что мать и сын Уэстлейк любили ее? Своеобразный, если не сказать, ужасный способ выражать свою любовь! Странное это дело, семья. Чарлз знал это по собственному опыту. Братья колотили его до потери памяти. А он мечтал оставить наследство, которое обеспечит их будущее.

– Думаю, мне лучше сесть, – сказала Луиза.

– Сюда, моя дорогая. – Миссис Ивенсонг подвинулась и похлопала по диванной подушке рядом с собой.

Луиза с ошеломленным видом плюхнулась на диван. Лицо ее было бледно. Нелегко было осознать все это. Обнаружить, что тебя любят, пусть даже так неумело. А ведь ей казалось, что эти люди ее ненавидят! Открыть возможность нового-будущего, в чужой стране, с человеком, которого она едва знает. Нет, неправда. За эту неделю они с Чарлзом прошли огонь и воду. Она видела его пьяный бред, его кровь и рвоту, его глупость, наконец, – и ни разу не дрогнула. По крайней мере, так, чтобы было заметно. Вместе они справятся, дайте им хоть половину шанса!

– Подумайте, Луиза! Я не уеду раньше января. Мы все-таки сможем провести Рождество в Роузмонте.

Грейс разглядывала свои бриллиантовые кольца. Ее лицо по-прежнему горело.

– Мне бы очень этого хотелось, – сухо сказала она. – Но пойму, если вы захотите ухать немедленно. Миссис Лэнг, я намерена дать вам расчет. – Экономка хотела что-то сказать, но Грейс подняла сверкающую драгоценностями руку. – Я знаю. То, что вы сделали, вы делали ради меня. Однако для счастья моей племянницы последствия ваших поступков могли оказаться роковыми. Кажется, она любит этого человека, хотя я не могу взять в толк, почему. В нем есть нечто странное, помимо того, что он не носит нижнего белья. Вы говорили, что мать оставила вам в наследство небольшой дом. Вы можете вернуться туда. Я назначу вам щедрое обеспечение – вы служили семье много лет и заработали долгий и счастливый покой.

– Д-да, мадам. Сожалею, что ошиблась в своих суждениях, – сказала миссис Лэнг. – Правда, я не хотела причинить им зла по-настоящему; хотела просто напугать, чтобы заставить вернуться туда, откуда они взялись.

– Я взялась отсюда, – напомнила ей Луиза.

– Все мы время от времени совершаем ошибки, – заметила Грейс. – Собирайте свои вещи. Мистер Бакстер приготовит банковский чек. – Сделав знак стоящему возле нее банкиру, она шепнула сумму ему на ухо, и его седые брови удивленно взлетели вверх. – Кстати, не могу сказать, что очень довольна вами, Перси. Следовало внимательнее относиться к своим обязанностям. Добрая слава банка «Стрэттон и сын» – это вам не игрушка. Репутация Хью погибла бы, да и репутация банка тоже, если бы открылось то, что он пытался сделать со счетами Луизы.

– Виноват, мама.

– О, Хью, помолчи. Ты тоже меня разочаровал. Но теперь, когда Луиза больше не стоит на твоем пути, пора найти подходящую девушку и жениться. Такую, которая умеет себя вести.

– Да, мама.

Интересно, подумал Чарлз, долго ли еще Хью будет изображать покорного сына, прежде чем фасад треснет?

Впрочем, какое ему дело. Луизе больше ничто не угрожает. И Чарлз почти не сомневайся, что она будет с ним на том корабле, который увезет их в Нью-Йорк.


Эпилог


Нью-Йорк,

Первое июня 1904 года


«Дорогая тетя Грейс,

С тяжелым сердцем пишу вам, чтобы сообщить – мой возлюбленный супруг Максимилиан мертв, а я вышла замуж за Чарлза Купера… »


Черт, это никуда не годится. Разве что доктор Фентресс будет сидеть рядом, когда тетушка откроет это письмо, и успеет ее воскресить. Луиза поправила изящную заколку для волос, которую Чарлз преподнес ей в качестве свадебного подарка. Это была крошечная эмалевая орхидея, усыпанная драгоценными камнями. Луиза могла любоваться ею часами. Поэтому хорошо, что сейчас заколка сидела на ее голове и не отвлекала от дела. Будь вместо нее брошь или браслет, Луиза просто не успевала бы ничего сделать.

А дел было множество. Через полчаса ей предстояла встреча с архитектором, который должен перестраивать выставочный зал. Через две недели планировалась отправка небольшой партии машин компании «Пегас», и Луиза хотела устроить прием с шампанским, чтобы отпраздновать это событие. Нужно было также купить кое-что из мебели для их дома из бурого песчаника и хорошую картину для той половины их общей конторы, где сидел Чарлз. Теперь, когда он прочел ту книгу по искусству, он, кажется, имел готовые суждения о живописи, которые высказывал, когда по субботам они осматривали картинные галереи. Угодить ему было весьма нелегко.

Выходные были продолжением их медового месяца, но, как и сказал Чарлз, отпуском для них стал месяц, проведенный в Роузмонте. Как только они прибыли в Штаты, дел навалилось по горло – нужно было пожениться, найти квартиру и место для конторы. Ни на что другое не оставалось времени.

У Чарлза не было времени даже на ночные кошмары. Если же ему и снилось что-нибудь, то все реже и реже. Луиза держалась стойко, пока кошмары вовсе не прекратились.

Свадебная церемония состоялась в мэрии, где никто и не слыхивал ни о скандальной Луизе Стрэттон, ни об экстравагантном Максимилиане Норвиче. За исключением свидетелей – мистера и миссис Роберт Робертсон. Семейство Чарлза осталось по ту сторону океана, хотя Луиза встретилась с ними один раз перед отплытием. Эти люди, которым приходилось зарабатывать тяжким трудом, были поражены, когда поверенный Луизы обеспечил каждого из детей основательной суммой, которая пока находилась под опекой. Братья Чарлза ни за что не приняли бы «подачку», но кто бы мог с легкостью отказаться от возможности дать своим детям будущее, да еще под напором очарования Луизы Стрэттон?

Поэтому свадьба прошла без шума. Однако очень скоро все услышали и о Чарлзе Купере, и о его планах для автомобильной компании «Пегас». Как раз в этот момент Чарлз осматривал картофельное поле на Лонг-Айленде, которое казалось идеальным местом для автомобилестроительного завода. Он пригласил Луизу прокатиться с ним туда на поезде, но ей – правда-правда! – нужно было написать письмо тете Грейс. Она достаточно тянула с этим – несколько строк, нацарапанных после того, как они устроились на новом месте, отнюдь не были началом истории. Луиза вытащила чистый лист из ящика своего письменного стола.


«Дорогая тетя Грейс,

это станет для вас неожиданностью. Поэтому надеюсь, что вы читаете сидя и под рукой ваши нюхательные соли. Может быть, и доктор Фентресс где-то поблизости. Если нет, лучше его позвать. Пожалуйста, передайте ему мои наилучшие пожелания. Не вижу причин, отчего бы вам не оценить его постоянную преданность и не сделать счастливейшим из мужчин. Жизнь – такая переменчивая штука, и нужно открыть сердце навстречу тому, что она предлагает. Ни вы, ни он не молодеете, уж простите мне подобную откровенность. Вы же знаете, у меня язык без привязи, но намерения всегда самые лучшие. Как, надеюсь, и у вас.

Вы были правы, я совершенно невозможна. Упрямая, импульсивная девица. Но однажды я совершила такую глупость, которая оказалась самым умным поступком в моей жизни.

В прошлом декабре через агентство миссис Ивенсонг, я наняла человека-декорацию, героя войны, капитана Чарлза Купера, чтобы представить его в качестве моего вымышленного супруга, Максимилиана Норвича. Да, вымышленного! Я выдумала его, чтобы вы решили, будто меня кто-то любит и прекрасно обо мне заботится. Вы сказали, что Макс слишком хорош, чтобы быть правдой. Но Чарлз оказался даже лучше. Сейчас мы женаты по-настоящему, и пары счастливее нас нет в целом свете. Надеюсь, вы простите нас за этот обман. Но, напомню, мы были достаточно наказаны, когда впервые приехали в Роузмонт.

Знаю, вы оскорблены тем, что мне приходится работать вместе с Чарлзом. Но я нашла, чем могу быть ему полезна. Звучит странно, однако американцы просто обожают слушать, как разговаривают англичане. По некоторым причинам, они думают, что мы гораздо умнее и образованнее, чем на самом деле. Я могу болтать часами, а они ловят каждое мое слово!

Разумеется, Чарлз – настоящий бриллиант в своем роде. Он учился в Харроу. Ловко управляется с цифрами и мастер в том деле, о котором приличные леди, если и говорят, то густо краснеют. Но, с другой стороны, меня не назовешь приличной леди.

Вы не очень жалуете современную музыку. Но уверена, вы слышали песню «Птичка в золотой клетке». Вот где большинство из нас, женщин, проводят жизнь, не так ли? Нас держат взаперти «для нашего же блага». А вечером набрасывают сверху шаль. Чарлз не хочет сажать меня в клетку. Для него я нечто большее, нежели украшение на руке. Он обеспечивает мне не только защиту, в которой я, конечно, нуждаюсь, но и свободу, и уважение. Хотя он не так влюблен в мой голос, как американцы. Пожелайте нам добра, если сможете. Мы могли бы приехать в Роузмонт на Рождество, если вы нас примете.

С любовью ко всем,

Ваша любящая племянница,

Луиза Стрэттон Купер ».


Вот так. Ничего страшного. И ее не будет рядом, чтобы слушать вопли Грейс. Но, вероятно, не стоит распечатывать письма Грейс, пока не осядет пыль.

Промокнув чернила, Луиза вложила письмо в конверт. Закрыв глаза, она сжала кулаки, пытаясь представить, что принесут им следующие несколько месяцев. Знаменитое воображение отказывало! Выдумывать и притворяться – как-то все это стало менее забавным, чем было раньше.

Ей нужно подождать, и она все увидит, как и подобает простой наследнице, которая вышла замуж за необыкновенного мужчину.