— Нашей любви уже давно нет, Лекс. Ты любил девочку в "маковом" сарафане, а я плохого парня в кожаной куртке. Они остались в прошлом. Там же, где сырники с медом, потрепанные томики Шекспира и коричневое покрывало. Ты все сделал для того, чтобы я ушла, а теперь пытаешься вернуть то, чего давно нет. Никакого края вселенной нет, Туманов. Она бесконечна.

Присев на корточки, Лекс уткнулся лицом в ладони.

— Я не могу видеть, как он касается тебя. Меня ломает от одной мысли, что ты будешь засыпать рядом с ним. Это в тысячу раз больнее, чем то, что я ощущал десять лет назад, когда потерял тебя. Я умираю от любви к тебе, — безысходность, прозвучавшая в его голосе, была такой осязаемой, но с самого начала наши отношения были обречены и слишком поздно, пытаться что-то исправить.

— Нет, Лекс, от любви не умирают. От нее хотят жить, а если тебе хочется сдохнуть, то есть смысл задуматься, а любовь ли это?

Зная, что больше ничего не стоит говорить, я вышла за дверь и с улыбкой на лице, но с безмолвным криком в душе, отправилась делать свою работу.


***

Остаток вечера дался мне с титаническим трудом, ведь я должна была делать вид, что никакого душераздирающего разговора не было и меня не выворачивало наизнанку, когда я видела, как Туманов целует Лию. Те самые губы, которые неоднократно дарили мне наслаждение и шептали слова любви, больше никогда не сделают этого снова. Нина взяла на себя большую часть обязанностей, предоставляя мне возможность побыть в роли гостьи. Несколько раз она предлагала мне ехать домой, уверяя, что со всем справиться сама, но Олег уговорил меня побыть еще немного, ведь "свадьба Князевых, отличная возможность завязать выгодные знакомства".

Лекс казался равнодушным, но когда он все чаще стал прикладываться к виски, я поняла, что это не так. Макс тоже заметил это и выглядел очень обеспокоенным, наблюдая за другом опрокидывающим в себя стакан за стаканом. Мы все знали чем может закончиться этот вечер и ни что из того на что в подобном состоянии был способен Лекс, не могло поднять его репутацию в глазах совета директоров.

Когда Лия поймала букет невесты, Лекс под шквал аплодисментов, провозгласил тост за "свою будущую жену". Он больше не смотрел на меня, не посылал взглядом тайные знаки с любовным подтекстом и вообще делал вид, будто меня здесь нет. Превозмогая боль и обиду, я старалась расслабиться и разделить всеобщую радость, но с каждой секундой нахождение в одном пространстве с Тумановым становилось невыносимым, и только сладость шампанского заглушала чувство опустошенности.

Я сидела за столом и ковырялась в куске свадебного торта, утопая в жалости к самой себе. Олег был занят разговором с инвесторами, а Нина пыталась отыскать активированный уголь для отца жениха, который пренебрег своей лечебной диетой и на стадии обострения панкреатита натрескался острой спаржи.

На стул рядом со мной приземлился Макс, с усталой улыбкой на лице расстегивая свой пиджак.

— Кошмарный денек, — выдохнул он и потянулся за стаканом с водой.

— Кошмарный?

Кивнув головой, Макс отпил из стакана.

— Кошмарный, но счастливый. Просто я не привык быть в центре внимания. Оказывается, это жутко утомляет. Ну, а как ты?

Я пожала плечами.

— Справляюсь. А где Оксана?

— Вышла на воздух. Сегодня вообще для всех нас был непростой денек.

— Знаешь, а мне жаль Лию, — произнес Макс, наблюдая за темноволосой американкой, прижимающей к груди букетик из фоамирана, — Ведь он никогда не сможет полюбить ее так, как тебя. Мне кажется, нет ничего хуже безответной любви.

— Есть, Макс. Хуже всего, когда любовь взаимная, но обстоятельства оказываются сильнее. А мы слишком слабы, чтобы идти им наперекор.

Нас прервал звук зафонившего микрофона, и мы синхронно повернулись в сторону сцены. На возвышении из гипсокартона, немного покачиваясь, стоял Туманов. Ослабленный галстук небрежно свисал с его шеи, а в руках он держал полупустой бокал с виски.

— Я убью его, — пробубнил Макс, поднимаясь на ноги. Незамедлительно последовав за ним, я с ужасом ожидала, какой номер выкинет мистер Алекс Фог.

— Раз, раз, — Лекс постучал пальцем по микрофону, пока мы с Максом пробирались сквозь толпу любопытных гостей, желающих "хлеба и зрелищ".

— Итак, дорогие гости, — начал Туманов, постепенно теряя чувство координации, — Сегодня было сказано очень много слов в адрес моих друзей, но ведь мы совершенно забыли о человеке, который устроил этот прекрасный праздник.

Я прикрыла глаза, понимая, что еще мгновение, и я просто нахрен взорвусь.

— Что он задумал? — голос Нины, появившейся из ниоткуда, замедлил ход бомбы, находящейся на грани взрыва, и я открыла глаза.

— Попасть на первые страницы завтрашних газет.

— … Валерия Гейден! — объявил Туманов, и мне не оставалось ничего другого, кроме как схватить подол платья и под бурные аплодисменты зашагать к сцене. Туманов продал мне руку, но я проигнорировала ее.

— Туманов, не делай того, о чем завтра пожалеешь, — тихо сказала я, чтобы только Лекс смог меня услышать. Я, конечно, понимала, что в нем говорит виски и желание уколоть меня, но такое оправдание не устраивало даже меня.

Ухмыльнувшись, Лекс, протянул мне бокал с шампанским и повернулся к микрофону.

— Я хочу поднять этот тост за чудесного организатора свадеб, верную жену, — я дернулась и шампанское выплеснулось из бокала, а этот кретин продолжал, — И первоклассную л…, - не дав ему закончить я подлетела к Туманову и выплеснула содержимое бокала ему в лицо.

Я знала, что он собирался сказать.

Первоклассную любовницу.

Очень сомнительный комплимент.

И под раздражающие взгляды изумленной толпы, я ринулась подальше от этого праздника жизни. Набрала номер Олега и оскорбленная механическим голосом автоответчика запрыгнула в первое попавшееся такси.

К черту все!

Эти нездоровые чувства, Туманова, все эти чертовы воспоминания, которые выворачивают наизнанку, и не дают нормально дышать.

Точка.

Отныне и навсегда.

Больше никаких многоточий


Глава 20

Валерия


— Может тебя взять отпуск? — нахмурившись, спросила Нина, упаковывая в картонные коробки антикварные вещицы. Она поднесла ко рту катушку липкой ленты и, лязгнув зубами, откусила кусок. Сегодня моя "парковка для солнца" стала эпицентром уныния и каждый раз, когда я кружилась в своем кресле, меня все сильнее одолевала тоска. Вернувшись вчера со свадьбы Князевых, Олег застал меня на кухне, сидящую на широком подоконнике с бутылкой вина и литрами невыплаканных слез. Во время выступления Туманова он был слишком занят вопросами своей архитектурной независимости и установлением выгодных связей, поэтому все что произошло, осталось для него тайной. Нина в который раз пришла мне на помощь, объяснив мое отсутствие внезапно разыгравшейся мигренью и к счастью для Олега, этого объяснения оказалось достаточно.

Я не спрашивала у Нины, что произошло после того, как я сбежала, оставив Туманова истекать шампанским, а она, будучи достаточно умной девочкой, не затрагивала эту тему.

— Зачем? Я в порядке, — ответила я, раскачиваясь в кресле.

— Вот это и странно, потому что женщина в твоей ситуации не может быть в порядке. Ты знаешь, когда он улетает? — девушка поставила коробку на пол и водрузила на стол стопку виниловых пластинок. Я отрицательно качнула головой, не желая признавать, что всего через несколько часов Лекс покинет город, в котором началась наша история.

Дважды

— А я знаю, — самодовольно произнесла Нина, бережно складывая пластинки в пластиковый пакет.

— Откуда?

— Знаешь босс, оказывается у мистера Фога безумно болтливая подружка. После двух чашек кофе с коньяком, она была готова выложить мне номер своей банковской карты, так что узнать время их отлета, оказалось проще некуда, — сказала моя секретарша и молча вернулась к горе пластинок.

Прошла, по меньшей мере, минута, но Нина продолжала молчать.

— Нина, пауза затянулась. Ты переигрываешь. Во сколько рейс?

— В четыре часа утра. Но можешь, не беспокоится, что-то мне подсказывает, что Алекс сам явится сюда.

Удивительно, но это "что-то" подсказывало мне то же самое.

— Кстати, ты мне так и не рассказала что у тебя с тем парнем из кафе?

— Мы общаемся, — небрежно бросила Нина, не поднимая на меня глаз.

— И все?

— А что ты хочешь? У нас же с ним нет истории, достойной мыльной оперы, растянувшейся на десять лет.

Зазвонил мой телефон и на экране высветилось имя Лекса.

Господи, что еще ему нужно?

Вчера было сказано и сделано более чем достаточно, чтобы понять, что все кончено. Я так боялась. Боялась, что если услышу его голос, то не смогу сдерживать себя и растеряю тот остаток здравого смысла, которых все еще продолжал удерживать меня и не наделать глупостей. Боялась увидеть Лекса и потеряться в его горящих янтарных глазах, покоривших меня много лет назад.

Я боялась своих чувств к нему.

Телефон продолжал надрываться и, не выдержав, я кинула его в ящик стола. Кинув на меня взволнованный взгляд, Нина вылетела из кабинета, а уже через минуту вернулась с чашкой крепкого горячего кофе в руках.

— Ты вообще спишь в последнее время? — девушка поставила передо мной чашку и вернулась к ожидающим ее пластинкам. В ответ я лишь пожала плечами и вздрогнула, когда из ящика стола снова донеслась мелодия звонка.

— Может, ответишь, — с сомнением в голосе предложила Нина.

— А смысл?

Я знала, что Туманов не ограничиться звонками. Знала, что просто так не отпустит, но надеялась, что хотя бы присутствие Лии остановит его от визита ко мне. На мгновение меня посетила мысль написать ему электронное послание, но я быстро передумала, не желая повторять опыт десятилетней давности. Горько усмехнувшись, я подумала, что жизнь и впрямь циклична. Но почему в моей жизни повторяется человек, присутствие которого приносит только нестерпимую боль? Когда уже станет легче? И станет ли вообще?

Спустя полчаса, когда Нина закончила упаковывать вещи и вернулась на свое рабочее место, я услышала бешеный визг тормозов и буквально почувствовала запах паленой резины. Яростный хлопок двери автомобиля и мое сердце неукротимо заколотилось, вторя приближающимся шагам Туманова. Я слышала, как Нина пыталась его задержать, но куда уж там…Дверь моего кабинета резко распахнулась, отправляя меня в бездну, и я задержала дыхание в попытке спасти себя от падения.

Лекс находился совсем рядом, и единственное чего мне хотелось — это прикоснуться к нему. Он был подавлен. Разбит. Обезоружен. В его уставшем взгляде читалась неподдельная боль, и я содрогнулась, когда его глаза встретились с моими. На нем до сих пор была вчерашняя рубашка, уже потерявшая презентабельный вид, а на лице проступила колючая щетина.

Мой Туманов.

Нет, не мой.

И я не его.

Только почему же тогда так смертельно больно? Почему внутри горит с такой неистовой силой, разрывая сердце в клочья?

Силуэт Нины, замаячивший за спиной Лекса, оторвал меня от разглядывания Туманова. Я послала девушке ободряющую улыбку и, приняв мою немую просьбу, Нина тихонько прикрыла дверь.

Лекс молча подошел ко мне и, опустившись на пол, обернул свои руки вокруг меня, укладывая голову на мои колени. Я сидела, боясь пошелохнуться, но услышав его тяжелое дыхание, не смогла совладать с собой и запустила руки в его волосы.

С самого начала все было неправильно, но мы осознанно сделали это с нашими жизнями, не заботясь о чувствах близких людей, полностью растворившись, в своих чувствах друг к другу. Чувствах, которые не смогли угаснуть даже под напором времени.

— Прости, Ласточка. Я снова облажался, — пробормотал Туманов, усиливая захват своих рук. Я не поняла, извинялся ли он за вчерашний вечер или за всю ситуацию в целом, но так или иначе, я больше не злилась на него. Все это казалось таким мелочным, по сравнению с тем, что всего через несколько часов мы потеряем друг друга.

На этот раз навсегда.

— Где Лия? — спросила я, скрипя зубами, отстраняясь от него. Лекс с недовольством посмотрел на меня, поднимаясь на ноги.

— Это единственное, что тебя волнует? А что насчет "нас"?

Не отвечая на вопрос, я встала с кресла и, подойдя к Туманову, взяла его за руку. Я сделала то, что могло сказать все лучше самых громких слов. Сняв кулон со своей шеи, я вложила его в ладонь Лекса.

"…пока эта вещица будет у тебя, я буду знать, что еще не поздно все исправить".