Скай отошла от лагеря подальше, чтобы никто не мог ее видеть, и начала раздеваться. Она торопливо снимала с себя одежду. Ее сердце бешено колотилось. Каждое мгновение Скай ожидала выстрела. Возможно, у нее сейчас был шанс убежать и спрятаться в темноте, она была уверена, что сможет убежать от них. Но как Скай ни пыталась, она не могла возненавидеть Мэтта и бросить его сейчас, зная, что Уэлч убьет его, если она не вернется. Нет, она не могла возненавидеть его до такой степени, чтобы захотеть его смерти. Скай была в замешательстве. Быть может, все, что он говорил, правда? Она хотела верить ему, но не могла!

Торопиться. Ей надо торопиться. Ей осталось только надеть свою кожаную одежду. В конце концов, если на ней будет обычная одежда, она сможет убежать. Она бы убежала вместе с Мэттом, но только потому, что сейчас он такой же пленник, как она. С горько-сладкой иронией Скай отметила про себя, что враги могут стать друзьями только для того, чтобы снова стать врагами.

Она сняла с себя все, кроме нижнего белья, и через голову натянула на себя кожаную блузу. Скай надела кожаные брюки и пыталась завязать на поясе веревку, когда вдруг из темноты появилась рука и крепко сжала ее горло. Холодное дуло револьвера касалось ее спины. От хриплого смеха у нее по спине побежали мурашки.

— Любой крик о помощи — и Арнольд всадит пулю в голову Риордану, как ему и приказано. Мы с тобой останемся наедине, и ты спасешь Риордана от смерти. Я отпущу тебя, — прошептал Уэлч ей на ухо. — А тебе лучше не делать резких движений.

Рука уже больше не держала ее так крепко за шею, и Скай удалось вывернуться. Она отошла назад и бросила взгляд на костер, который горел в дальнем лагере. Скай увидела, как Арнольд вышагивает вокруг красного пламени, но она знала, что ни он, ни Балкин не смогут увидеть ее в темноте. Даже если бы они увидели ее, никто из них не пришел бы на помощь. В любом случае они позволили бы Уэлчу заполучить то, что он хотел, и потом сами получали бы удовольствие с ней по очереди.

Скай поняла в этот момент, что, в конце концов, ей удалось испытать любовь настоящего мужчины. О, Мэтт Риордан, золотоволосый незнакомец, друг, любовник, предатель! О Господи, как она могла так ошибаться, отдав ему свое тело, открыв свою душу, свое сердце! Когда они занимались любовью, Скай была уверена, что он испытывает к ней истинные чувства. Быть может, она сейчас несправедливо осуждает его?

— Риордан бы пришел тебе на помощь, — сказал Уэлч. — Но я привязал его к кедру, и ему придется хорошенько попотеть, чтобы освободиться. Знаешь, по-моему, он к тебе небезразличен. Он обещал убить меня, если я к тебе притронусь.

Скай тяжело сглотнула, боль в ее сердце усиливалась, она находилась в полном смятении. Если бы она только могла поговорить с Мэттом наедине тогда, пожалуй… она могла той ночью, в сарае, но она не сделала этого. Второй раз такая возможность — она знала по опыту — . представляется крайне редко, почти никогда. Скай вглядывалась в темноту, надеясь, что спасение появится само собой.

— Думаешь о побеге? — раздраженно спросил Уэлч. — Не советую, потому что тогда я выстрелю, как я и сказал, а Арнольд убьет Риордана.

— Ты все время угрожаешь мне смертью Риордана. — Скай пренебрежительно скривила губы, надеясь скрыть таким образом свои истинные чувства, чтобы Уэлч не использовал их против нее же самой. — Неужели ты действительно думаешь, что мне не все равно, убьют его или нет после того, как он обманул меня? Если, конечно, лжет он, а не ты. Так кто же из вас лжет, Уэлч?

Губы Уэлча расплылись в насмешливой ухмылке. Он направил свой револьвер на нее.

— Ты что, действительно хочешь это знать? Ну что ж, я только могу предоставить тебе право и дальше строить догадки. А теперь давай снимем с тебя одежду. У нас с тобой старые счеты, и нам надо кое-что уладить.

Почему-то Скай вдруг показалось, что Уэлч хочет убить, а не изнасиловать ее. Неужели похоть настолько затуманила его рассудок, что он забыл о своих намерениях отвезти их обоих, ее и Мэтта, в долину Долгой Луны живыми? Неужели ей суждено умереть здесь среди одиноких холмов, вдали от дома?

Скай потянулась к кожаной веревке, держащей брюки у нее на талии. Ее загнали в угол, и бежать было некуда. Брюки легко соскользнули ей на щиколотки, освобождая се ноги. Глаза Уэлча горели злобой.

— Теперь блузу, — сказал он. — Сними се. Все внутри нее кипело от злости. Скай хотела бороться. Если бы речь шла только о ее собственной жизни, она бы боролась. И погибла бы в борьбе. Но несмотря на то что Мэтт предал ее, неважно почему, она все еще слишком любила его, чтобы видеть, как он умирает из-за нее!

Скай сняла с себя блузу и бросила ее на траву. Теряя терпение из-за ее медлительности, Уэлч схватил Скай за талию и повалил на землю. Одной рукой он больно сжал се руки над головой. Одним легким движением своей свободной руки он снял со Скай нижнюю рубашку, обнажив ее грудь, подставляя ее холодному ночному воздуху и своим безумным намерениям. Вдруг ночную тишину нарушил чей-то голос, щелчок затвора заставил Уэлча остановиться.

— Это может подождать, губернатор, — сказал Балкин. — Сейчас не время и не место.

Уэлч не отпускал Скай. Не обращая никакого внимания на Балкина, он продолжал мять ее грудь.

— А ты можешь придумать лучшее место и время? Почему бы тебе не присоединиться ко мне, Балкин? Она — дикая кошка, и я бы попросил тебя придержать ее. Я и с тобой поделюсь. Держу пари, у тебя уже давно не было женщины. Вспомни об этом. Она же совсем рядом. И она очень даже ничего.

— Мне нравятся женщины, которые сами этого хотят, губернатор. Кроме того, вам следовало бы подождать, пока мы доберемся до ранчо Глассмена. Если вы будете приставать к ней, она может убежать, как делала это раньше.

— Не убежит. Вы с Арнольдом поможете мне удержать ее.

— Совсем не обязательно. Когда мы с Арнольдом были на Реке Ветра и искали ее, то мы слышали довольно жуткие истории. По-моему, я никогда не рассказывал вам, как называют ее шошоны. Ну так вот, они называют ее Женщиной Ветра. Они считают ее призраком. Поэтому я не удивлюсь, если она превратится в белый дым и просто исчезнет. У индейцев тоже бывают ведьмы, губернатор. Вы это знали? А вдруг, .когда вы будете с ней, она превратится в пантеру. Я бы лично не стал испытывать судьбу.

— Заткнись, Балкин. И помоги мне.

— Я не буду этого делать, губернатор. Я в такие игры не играю.

Уэлч разъяренно поднялся на ноги, держа Скай за запястье и поднимая ее вместе с собой. .Она не могла ничем закрыться, но Балкин смотрел на Уэлча, избавляя Скай от еще большего унижсния.

— Убирайся , к черту отсюда, Балкин, пока я не убил тебя, — скомандовал Уэлч.

— Вам лучше меня не убивать, губернатор. Я вам понадоблюсь, чтобы отвезти этих двоих в Ландер. Глассмен будет не очень рад, если вы снова явитесь с пустыми руками.

Уэлч слишком хорошо помнил, как Расти Глассмен нашел его лежащим с пулей в боку, когда девчонка Мак-Келлан убежала. Сначала Глассмен приставил пистолет к его голове и угрожал прикончить, его — за — то, что был так глуп и позволил ей напасть на себя. В конце концов Расти отпустил его и отвел к врачу Тогда они сказали, что это был несчастный случай на охоте.

С тех пор Расти стал более обозленным и недовольным — жизнью, чем раньше. И это из-за паршивки Мак-Келлан. Нет, Расти не будет колебаться ни секунды перед тем, как всадить пулю в того, кто разрушил; его планы второй раз. Ему уже так или иначе нечего терять. У Расти разрушены мечты, и все это из-за того, что случилось в тот знаменательный день на ранчо Мак-Келлан. Расти жаждал мести, и он бы не успокоился, пока не отомстил. Возможно, Балкин прав. Наверное, ему лучше подождать.

Этот ублюдок все равно пришел не вовремя и все испортил. Теперь ему не удастся овладеть ею, даже если он и попытается.

— Ну ладно, Балкин. Может быть, ты и прав. Убери свою пушку, и мы вернемся обратно в лагерь.

— Если вам все равно, губернатор, мне бы хотелось, чтобы сначала вы убрали свое оружие

Уэлч усмехнулся, слегка удивившись тону Балкина. Он убрал свой револьвер в кобуру.

— Так ты не доверяешь мне? Ну что ж, по-моему, чем дольше человек живет, тем меньше кому-либо доверяет Только помни, кто кладет деньги в твой карман, Балкин Кто платит за твое виски и твоих женщин, которые хотят этого сами.

Балкин опустил свой пистолет, но не убрал его в кобуру.

— Я не забуду этого, губернатор Я должен сделать здесь кое-какую работенку, и мне не терпится завершить ее. Мне кажется, что сейчас вы поступаете несправедливо. Я понимаю, почему вам нравится эта женщина. Она действительно красива. Но это может подождать.

Уэлч улыбнулся, будто его справедливо упрекнули за что-то. И снова он улыбнулся с чувством — превосходства. Уэлч повернулся к Скай:

— Проведете несколько дней в сладком ожидании того, чем нам предстоит с вами заняться, мисс Мак-Келлан. Вы наверняка ловите себя на мысли о том, что с нетерпением ждете этого момента.

Губернатор возвращался в лагерь, не оглядываясь, следуют они за ним или нет Когда Уэлч пошел в лагерь, Балкин взглянул на Скай прищурившись. Она прижимала свою одежду к обнаженному телу

— Спасибо, — прошептала она, но ее сердце колотилось так сильно, что она едва дышала.

— Рано еще благодарить, мисс Мак-Келлан. Я не смогу помешать ему, когда мы доберемся до ранчо Глассмена.


Среди тенен леса обнажают свои клыки

Багряные волки смерти

20


Той ночью и все последующие ночи охранники сменяли друг друга по очереди. Добравшись до Ландера, они проехали мимо города и направились прямо к долине Долгой Луны. Когда они туда добрались, солнце уже село.

За семь долгих лет долина преобразилась, но не изменилось ранчо Расти Глассмена, которое пустовало и было закрыто, потому что сам хозяин перебрался на ранчо Мак-Келлана.

— Как он может жить в доме моего отца после всего, что он там сделал? — обратилась Скай к Уэлчу. — После убийства Монти.

Уэлча это развеселило, и он чуть заметно улыбнулся.

— Не всем управляет сентиментальность, мисс Мак-Келлан. Понимаете, сначала Расти хотел отдать свой участок Монти после того, как переедет на ранчо вашего отца. Его собственное ранчо вызывает у него слишком много воспоминаний о его сыне и о том, чего он лишился.

— Это звучит так , будто он решил жить там, потому что от этого еще сильнее растет его ненависть и желание отомстить, — сухо заметила Скай

Ей было очень тяжело признать, что все эти годы Глассмен лишь искусно притворялся. Она никогда не любила Расти Глассмена, потому что он был грубоват с ней, но ей и в голову не могло прийти, что он вор и убийца, что он собирался убить ее отца.

Скай проехала в глубь долины, и над ними сомкнулась тьма. Почти полная луна освещала путь, разливая белый свет по всей долине, и этот свет загораживало то дерево, то холм. По кромке леса двигались серебристые тени, но в глубину леса свет не проникал, поэтому лес напоминал таинственное темное царство.

Все ехали молча, и в ночной тишине отчетливо слышался стук копыт лошадей по земле. Скай заметила, что Уэлч, охранники и даже Мэтт были настороже. Они вглядывались в долину, будто ожидали нападения какого-то невидимого, неизвестного врага.

В детстве Скай часто ночами смотрела на эту долину, и она всегда казалась таинственной и призрачной ребенку с живым воображением, да и сейчас Скай неохотно признавала, что чувствует, как «нечто» наблюдает за ней из-за теней. Слишком легко было представить себе движение из-за игры света и тени. Быть может, это нунумби бродили среди деревьев, следуя за ними. Скай никогда не верила в нунумби, маленьких человечков их индейских легенд. Говорили, что они стали пигмеями по воле злого духа, который обитал в горах и насылал проклятье на тех, кто осмеливался выйти из своих вигвамов ночью.

Но там что-то действительно было, что-то, кроме игры воображения. Быть может, призраки и вправду скитались по долине Долгой Луны, души тех, кто любил и потерял, и теперь они бесцельно бродили здесь в поисках покоя, а возможно, даже искали Скай. По индейским верованиям, если над телом человека надругались после смерти, то его душа не сможет отыскать Дорогу Звезд и будет вечно скитаться, беспокойная и потерянная, по Матери-Земле. А Скай не знала, что сделали Уэлч и Глассмен с телами членов ее семьи после того, что она видела сама.

Наконец показался дом, в котором она выросла. Керосиновая лампа освещала первый этаж дома, но он казался пустынным. Скай вспомнила как в дни ее детства Джэрод Нейтан, Блисс и она носились вокруг дома, играли в разные игры, смеялись, пели или выкрикивали разные глупости. Даже по ночам в те прекрасные дни ранчо оставалось оживленным, пока последний его житель не выключит лампу и не ляжет в кровать. Теперь, как и долина, он, освещенный слабым, серебристым светом, казался призрачным.