– Эй, ты чего бледная такая? – оторвал он глаза от бумаг.

Я хотела было промолчать, но сил бодаться с кем бы то ни было, не осталось, поэтому я просто сказала: – Есть хочу. Я с утра ничего толком и не съела. Из-за тебя, – последнее я произнесла почти про себя, но он все равно услышал.

– Ты, пожалуй, так в обморок у меня свалишься, – обеспокоился Краснов. – Ладно, я уже почти закончил, еще немного и поедем. Накормлю тебя, хоть ты и не заслужила.

Ага, не заслужила. А кто шкуру твою, там, на рынке спас? Забыл уже? Но вслух я, конечно, ничего не сказала, кивнула головой и только.

Это немного вылилось еще в полтора часа.

– Поехали, – наконец сказал он. Я вылезла с кресла, в котором дремала и, пошатываясь, поплелась за ним. Натянула куртку, поправила шарф. На меня накатила волна оцепенения. Мне уже было все равно, куда ехать, с кем ехать.


Мы вышли на улицу, дверь за нами закрылась, и я привалилась плечом к Краснову, не особо сознавая, что делаю.  Он обнял меня рукой и сказал: – Ладно, скоро дома будем. Накормлю тебя. Хочешь свинину по-корейски?

– Издеваешься? – буркнула я. – Я сейчас скончаюсь на месте, а он мне про свинину по-корейски рассказывает…

– Леша, заводи, – махнул Краснов водителю. – Слушай, – тряхнул он меня легонько за воротник, – давай уже заканчивай на меня дуться.

– С ума сошел? Заканчивай… Я еще и не начинала, – я поправила прядь, упавшую на глаза. – Ты хочешь, чтоб я забыла, как ты ей пистолетом в голову тыкал? Да никогда… Если б я знала, черта с два я бы там на рынке тебе жизнь спасла. Но тебе же это фиолетово, да? Ты, небось, про это уже забыл?  Шовинист, проклятый…

– Ну, разошлась! Не забыл. А что подругу твою напугал, так сама виновата – говорил, не играй со мной в эти игры, мала ты еще со мной тягаться.

– Ты не ее, ты меня напугал, – тихо сказала я. – Я почему-то решила, что ты нормальный, а ты оказался…

– Кем? – спросил Краснов, приподнимая мой подбородок. – Кем я оказался?

«Вот сейчас он меня поцелует, – подумала я, – а я даже «кыш», сказать не могу»

Мы еще целовались, когда страшный грохот накрыл нас с головой. Краснов упал на землю, закрывая меня своим телом. Что-то с шипением падало вокруг. Я съежилась, ожидая какой-нибудь железяки или кирпича на голову. Краснов приподнялся и рывком поднял меня на ноги. На месте Мерса пылал огненный столб.

– Черт, черт, черт, – оглянулся он и вдруг повлек меня не ко входу в офис, а совсем в другую сторону, на улицу.

Я все оглядывалась на огненное зарево, не в силах представить, что только что там сидели живые люди, а сейчас даже страшно представить… как это – гореть заживо.  Я споткнулась, упала, Краснов поднял меня, потащил дальше, я опять упала.  Чертыхнувшись, он перекинул меня через плечо и потащил через арку. Висеть мешком было очень неудобно, когда Краснов выскочил на улицу, я заколотила его по спине. Тот остановился, спустил меня на землю. Мимо шли прохожие, многие останавливались, с любопытством заглядывая во двор.

– Куда мы? – спросила я, прижимаясь к нему. – У тебя кровь на лбу.

– Ерунда, осколком зацепило. Валить надо отсюда, – сказал Краснов, доставая телефон. – Здесь сейчас ментов будет… Нет у меня   сил с ними сегодня разбираться.

– Это единственная причина? – не поверила я.

– А что?

– Да нет, – пожала я плечом, – просто я подумала, что машины так просто не взрываются. Кто-то из твоих «друзей» хотел тебя на тот свет спровадить. Радуются сейчас, небось, а ты их обломать хочешь, мол, жив, здоров, чего и вам желаю. А может они где-то рядом сейчас, пока твои бойцы приедут, они нас уже того…

Краснов спрятал телефон, оглянулся на толпу, которая становилась все больше, вдали уже послышался вой сирены. Заметил:

– Но и здесь торчать – смысла нет.

– Есть место, где можно отсидеться.  Недалеко и никто про него не знает. Ручаюсь. Пойдем. – Я взяла его под руку, и мы неторопливо зашагали по тротуару. Идти, слава богу, действительно было не далеко.


***

– Проходи, – открыла я дверь, – только веди себя прилично, здесь интеллигентные люди живут. – Он хмыкнул и прошелся по комнате.

Я разделась и побежала в ванну, а когда вернулась с аптечкой в руках, он вертел в руках Вилькину фотографию в рамке.

– Понятно, – поставил он ее обратно на полку.

– Только не начинай опять, – взмолилась я.

– Ну, да. Ты опять не соврала, а просто не сказала правду, я помню.

– И где бы ты сейчас прятался? – возразила я. – Так что не надо. Иногда и полезно соврать. Для жизни.

– Ты, все же неисправима. Я начинаю думать, что тебя надо изолировать.

– Садись, – приказала я, – сейчас я тебя сама заизолирую. И приготовься, будет очень больно. Только руки убери – я боюсь.

– Куда? – удивился он, разводя руки в стороны.

– Вот туда. И держи их там подольше, – я открыла пузырек с перекисью.

– Ой-ой, – его руки обхватили мои бедра.

– Отпусти сейчас же, – прикрикнула я, обрабатывая глубокую ссадину на лбу.

– Не могу. Мне же больно. Я должен за что-то держаться, – и он стиснул меня еще крепче.

– Врешь ты все, Краснов, – сказала я, залепляя рану пластырем, – ты не чувствителен к боли – я помню.

– Глупый пучок перьев, – он уткнулся лицом в мою грудь.

Ну, уж это слишком! Я выскользнула и сказала:

– Остынь. Я все равно не верю.

– Во что? – он потрогал пластырь на лбу.

– В то, что ты способен видеть в женщине разумное существо, а не бесплатное приложение к кухне.

– Не такое уж оно и бесплатное, – хмыкнул он.  – Кстати, о кухне. Может, ты что сварганишь, в порядке исключения? Я смирюсь даже с горелой яичницей.

Мы съели яичницу, не горелую, кстати, а очень даже приличную и выпили кофе.

– Значит это тот же дом, где и офис? Только подъезд на другую сторону выходит? – хмыкнул Краснов, осматривая квартиру.

Я подвела его к дальней стене коридора и легонько стукнула по ней.

– Вот твой офис. Прямо здесь за стеной.

– А я-то все думал, куда вы тогда смылись, партизанки.

– Просто стечение обстоятельств, – пожала я плечами. – Это квартира Вилькиной бабушки.

– Черт, – скривился Краснов, – я же сказал всех родственников проверить… Ну устрою я им! Кто там у нас информацией занимается?

Я хихикнула – царь-батюшка гневаться изволит на нерадивых холопьев…

– Смешно? – нахмурился Краснов, подтягивая меня к себе за руку.

– Ага, – кивнула я, – ты похож на раненного бойца – голова обвязана, кровь на рукаве…

Краснов хмыкнул и как-то подозрительно засопел.

– Вот только не надо, – толкнула я его в грудь руками. С таким же успехом я могла толкнуть вагонетку. – У тебя инстинкт, а мне потом раны зализывать…  Хватит, наигралась…

Как ни странно, он тут же от меня отошел, почесал затылок, глянул на часы.

– Ого! Время, однако. Иди спать. Мобильник оставь.

– Да не буду я никому звонить, – уверила я, но телефон все же выложила на стол и поплелась в Вилькину комнату.


Я так устала, что плюхнулась на кровать, не раздеваясь. А заснуть, сразу не получилось. Перед глазами все стоял пылающий столб, а в ушах стояли крики горящих людей. Ерунда это, конечно: не было никаких криков, но мне все представлялось, что я там, в этой машине и это я горю в адском пламени…

– Ты чего кричишь?

Я открыла глаза. Значит, я все же уснула.

– Не могу. Снится все машина эта… – прошептала я. – Как же можно, они же живые… – и заплакала.

– Не надо, – обнял меня Краснов. – Это пройдет. Хочешь, водички принесу?

– Не уходи, – вцепилась я в него. – Останься… Я прошу.

– Нет, – он мягко отнял мои руки, – это просто кошмар, он пройдет, а раны останутся.

– Какие раны? – хлюпнула я.

Краснов только улыбнулся, щелкнул меня по носу и вышел, подмигнув на прощание. А я откинулась на подушку и тут же провалилась в глубокий сон, без всяких сновидений.

Утром в квартире его не оказалось. Я приняла душ, сварила себе кофе. Помыкалась не много. Вспомнила ночное происшествие. Надо же, Краснов не воспользовался моей минутной слабостью… Это что ж получается, он благородный что ли? Прямо, благородный разбойник Робин Гуд, чесслово! Я разозлилась на себя, на него… Вот, дура, корила я себя последними словами. А этот тоже мне, нашел, когда принципы проявлять… нанести моему самолюбию такой удар… И тут мне стало смешно, и, правда, глупый пучок перьев и ничего больше.


Хуже нет, чем ждать и догонять. Я извелась, сидя в четырех стенах, не зная, где сейчас Краснов и что делает.  «Никак, ты волнуешься за него? – поразилась я сама себе. – Перестань, он уже большой мальчик. И не из таких передряг выбирался. Как и ты. Кто-то  там наверху, хорошо к тебе относится. Иначе лежать бы тебе в канаве или пылать в машине»  Я поежилась. Смерть-то и, правда кругами ходит, вспомнила я пророчество. Неужели старик был прав? Чего тогда дальше ждать? Хуже всего, что непонятно откуда придет следующая беда. Эх, Сергей Петрович, Сергей Петрович, во что же он меня втравил! Земля ему пухом, задери его коза! Жила себе, жила, тихая скромная секретарша и вдруг – бац! Бандиты, Сеня, кот… Краснов, опять же. И это, можно сказать мое счастье. Чтобы я делала одна против Сени и его банды? А так можно отсидеться на загородной вилле. Плохо, что ли – бассейн, сауна и даже, черт возьми, оранжерея. Буду цветочки разводить.

Нет уж, одернула я себя – чего захотела – цветочки! И потом – Краснов не парень твоей мечты, однозначно. Не могу представить, что я с ним целуюсь. Да ведь уже целовалась, вспомнила я. Я покраснела, хотя никто не мог меня видеть и тем более прочитать мои мысли. Забудь. Мало ли с кем я целовалась. Даже с Толиком. Я засмеялась. Все! Хватит. Это совершенно не нужные тебе воспоминания. И, вообще, ты слишком много думаешь о Краснове. Подумай, лучше о Сене. Как его найти, пока он не нашел тебя? Конечно – бабка! Странная бабуся, любительница чужих котов. Как я могла про нее забыть. Может, приехала уже?

Я порылась в записной книжке телефона и набрала номер бабусиной соседки. Долго-долго линия не соединялась и вот, наконец, ответили. Когда я положила трубку, мне хотелось завыть. Пожалуй, все гораздо серьезней. Хлюпающий женский голос на том конце провода сообщил, что Людмилу Семеновну сбила машина, насмерть, вчера вечером. Сеня, похоже, убирает концы. Не верю я в такие случайности. Остаются близнецы. Если, конечно их уже тоже не того самого…

Я задумалась и чуть не свалилась на пол, услышав знакомый голос:

– Мечтаешь?

– Я не слышала, как ты вошел, – вытаращилась я на Краснова.

– А как же бдительность? Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь, – улыбнулся Краснов.

Очень хотелось спросить, где он был и что делал. Но ведь не ответит, гад.

– Есть хочешь? – заглянула я ему в лицо. – У меня борщ и котлеты. Котлеты, правда, полуфабрикатные, ты такие, наверное, не ешь. Зато борщ я сама варила. Вкусно.

– Сама? – подозрительно спросил он. Я кивнула. – Буду, конечно, если сама. Я слона съем.

– Слонов нет. Не завезли. Мой руки. Я сейчас, – и пошла подогревать обед.

– Пахнет вкусно, – сунулся Краснов на кухню.

Я пожала плечами.

– Не уверена, что это съедобно.  Я же готовить не умею, ты знаешь, а Горыныч твой далеко. Так, что не обессудь.

Краснов захохотал и, отобрав у меня поварешку, хлебнул огненного борща.

– Отдай, – попыталась отогнать я его от плиты. –   Как маленький, ей-богу! Есть надо по-человечески, чему тебя в школе учили.

Он усмехнулся.

– В моей школе учили – кто не успел, тот опоздал.


Я смотрела, как смачно поедает Краснов мою стряпню, и думала, что, несмотря на деньги и шикарную жизнь, любая скорлупа слетает с человека, стоит ему попасть в  другие условия. Вот Краснов, например, ничем сейчас не напоминал того страшного самоуверенного хозяина жизни. Обычный рядовой мужик. Да в метро такие пачками ездят. Значит, что? Человека делают деньги? Или характер? Вот кем бы он был, если бы не был тем, кто есть? Да кем угодно.  Слесарем, например. Тут я представила его слесарем и засмеялась.

– Чего смеешься? – спросил Краснов.

– Да так. Мысли у меня всякие смешные. Слушай, а кем бы ты был, если бы не…

– Если бы не что?

– Если бы ты не был тем, кто сейчас. Ну, представь себя обычным человеком.

– А что представлять. Был бы слесарем.

– Да ладно? – хихикнула я. Надо же.

– А я и был им, – усмехнулся он.

– И что делал?

– Да так, железки всякие, – Он отставил тарелку и посмотрел на меня с непонятной иронией. Я кивнула головой, не рискуя, однако, уточнять какие железки и, главное, для чего делал в прошлой жизни Краснов. Ответ, боюсь, меня не обрадовал бы. – Что там у тебя еще? Котлеты какие-то, говоришь? Тащи.