– Могли бы и не говорить. Ежу понятно. От чего еще могла умереть молодая здоровая девица.

– От выстрела в затылок.

– Ой, только без анатомических подробностей.

– Значит, ничего по этому поводу мне интересного сообщить не можете?

– Я только одно скажу. Ксению убили не из-за денег. Тех самых, которые якобы пропали из офиса.

– Якобы? – переспросил Андрей Михайлович. – Вы сомневаетесь, что деньги были?

– Я не знаю. А вот вы с чего решили, что в сейфе у Николаева должны были быть большие деньги? Да, были на зарплату, но это ж не миллионы. Я просто сомневаюсь, чтобы он решился оставить крупную сумму в офисе. У нас ведь не было ночного охранника, только сигнализация. Или вы имеете в виду, незаконные финансовые операции, которыми якобы занимался Николаев?

– Не якобы, не якобы… – скривился Андрей Михайлович. – Ваш коммерческий директор, уже дала правдивые показания, так что факт на лицо… Но меня финансовая сторона дела не очень интересует, только в качестве возможного мотива убийства. Я предполагаю, что убийцу, или убийц, интересовали не деньги, а как раз документы по финансовым операциям, незаконным, как вы говорите.

– Ну, тут я вам не помощник. Честно. Да мне это и не интересно. Я хочу жить спокойно.

– Ну и как, получается?

– Что? – удивилась я.

– Спокойно. Жить.

– Вполне, – я грустно улыбнулась, внутренне вся напрягшись. Ох, неспроста про спокойную жизнь завел. Сейчас, как выдаст!

– Вы этого человека знаете? – он резко сунул мне под нос фотографию.

Я взглянула на снимок и тут же отвернулась. Черт, теперь точно кошмары обеспечены.

– Нет, – покачала я головой. – Этот труп мне не знаком.

– А при жизни его звали Замыкиным Игорем Андреевичем. Кличка – Зяма. Вспоминаете?

– Нет, – честно ответила я. Конечно, я почти не соврала. Зяму я видела один раз в жизни, да и то недолго, в тот день, когда он со своим напарником Борей чуть не прикончили нас с Данилой.

– А это лицо вам знакомо? – под нос мне сунулась еще одна фотография, со столь же красочным изображением.

– Вы считаете, что все трупы Питера и близлежащих окрестностей должны быть мне знакомы? – в сердцах брякнула я, осторожно кладя снимок на стол лицом вниз: Боря-то и при жизни не блистал красотой, а уж после смерти и подавно.

– Тоже не знаете… Понятно.

– Что понятно-то? – удивилась я. – Вот мне, например, ничего не понятно. Кто это такие, и какое отношение они имеют ко мне? – Андрей Михайлович прикрыл глаза и на какое-то время замолчал. Ой, мама, не перегнула ли я палку? – Да, правда, я их не знаю. Честное слово! Вы, что мне не верите?

Следователь открыл глаза и нервно затеребил ручку между указательным и средним пальцем. Я вспомнила этот его характерный жест, так достававший меня еще во время нашей первой встречи. От этих воспоминаний меня передернуло.

– Вам холодно? – вдруг спросил он.

– Нет, – я зябко поежилась, – вспомнилось вдруг… как вы меня допрашивали тогда… Тоже вот так ручку теребили и не верили мне… – я насупилась.

– Замыкин Игорь и Сухов Борис, – он перевернул фотографию, – числятся, вернее, числились, сотрудниками охранного предприятия «Сигма».

– А… – перебила я, – «Сигма»… понятно. Это наша охрана. Они нашу фирму охраняли. И что?

– Охраняли – это официально, но мы-то с вами понимаем, что это значит.

– Что значит? Ничего не значит. Был заключен договор об оказании услуг по охране объекта. Да у всех сейчас есть такая охрана. Это же не криминал.

– Не криминал. А вот убийство – это как раз криминал.

– Хорошо. А какое отношение это имеет ко мне?

– А вы как думаете?

Я пожала плечами. Что я думаю, это одно, а вот, что знаю… это совсем другое.

– Я бы очень хотела вам помочь, – вздохнула я, – но не могу. Я мало, что понимаю во всей этой истории. Я, как говорится, здесь случайно, просто погулять вышла и влипла…

– Случайно? Случайность, как известно, непознанная закономерность, – тонко улыбнулся Андрей Михайлович.

– И где же тут закономерность? – удивилась я, украдкой глянув на часы. Что у него других дел нет?

– Закономерность тут есть… Ваши, скажем так, криминальные связи.

Я вытаращила глаза.

– Какие связи?

– Криминальные. Тайсон…

– Опять двадцать пять! Причем здесь Тайсон?

– Краснов…

– Причем здесь Краснов… – выпалила я и осеклась.

– Странная закономерность получается. Ваши, э… знакомые, сплошь и рядом бандиты, и вы еще удивляетесь, что с вами происходят такие странные вещи? С кем поведешься…

– Постойте! – завопила я и даже вскочила от холодной злости, накатившей волной. – Какие бандиты? Вы что сбрендили? Что вы себе позволяете!! У вас, что в столе есть решение суда, где сказано, что данные личности бандиты? И если это так, то почему они не в тюрьме? Что это за мода такая ярлыки на людей вешать!

– Сядьте, – поморщился он, – оставьте ваш пафос для других. Нет у меня решения суда, но это сути не меняет.

Я набрала воздуха в грудь и пробежалась по кабинету взад-вперед. Глупо получилось – опять не сдержала эмоции. Я растеряно оглянулась. Если бы я могла уйти, хлопнув дверью… но это опять же будет глупо. Шумно вздохнув пару раз, я засмеялась.

– Что смешного? – нахмурился Андрей Михайлович.

– Смешно, – опустилась я на стул, все еще хихикая. – Над собой смешно. Ей, богу. Я такая дура…

– Вы просто запутались, – тихо сказал он и коснулся моей руки, потянувшись ко мне через стол, пристально заглядывая в глаза.

Я оторопело уставилась на него. Прямо гипноз какой-то: еще немного и я бы начала колоться, как тот орех. Я отшатнулась и тряхнула головой.

– Да, я запуталась, – я посмотрела ему прямо в глаза, – но только не там, где вы думаете. И, вряд ли, вы сможете мне помочь.

– А Краснов, значит, сможет? – Я промолчала. – Да вы хоть знаете, с кем связались? – вспылил вдруг он. – Да если бы вы знали про его подвиги… – Он бросил ручку на стол. Я закусила губу и жалобно на него посмотрела. – За последние две недели в городе куча трупов и все так или иначе связанные с «Сигмой».

– Какая куча? – удивилась я. – Откуда куча?

– Николаев, Григорьева, Замыкин, Сухов. Взрыв машины на Васильевском, кстати, принадлежавшей «Сигме», и в ней, надо сказать, тоже два трупа. Вам мало?

– Хватит, – махнула я рукой. – Убедили. Куча трупов. А я при чем?

– Ни при чем, – устало вздохнул Андрей Михайлович. – Идите, Миронова, идите и думайте. Давайте пропуск, я подпишу. Последний вопрос. Где вы были пятого марта в двенадцать часов дня?

Я, протянув руку за вожделенным пропуском, не сразу сообразила, о чем это он спрашивает. А когда до меня дошло, я просто к стулу приросла.

– Я не помню, – мотнула я головой. – Вот ей, богу! Вы знаете, я же сейчас без работы, а когда дома сидишь, все дни сливаются в один…

– А надо вспомнить, – жестко сказал следователь. – От этого зависит, куда вы сейчас пойдете, домой или в камеру, – и, смяв бумажку с подписанным пропуском, кинул ее в корзину для бумаг.

Я машинально проследила за движением его руки, испытывая тихий ужас. Призрак камеры опять замаячил на горизонте. Промелькнула шальная мысль. Все рассказать и покончить с этим. Так, стоп. Вряд ли тебе поверят. Как минимум, пришьют соучастие. Ой, мамочки, куда ж ты вляпалась!

– Вот-вот, – кивнул головой Андрей Михайлович.

Наверное, я произнесла последнюю фразу вслух. Я покраснела, мотнула головой и решила, пока не колоться.

– Пятого марта, если мне не изменяет память, я провела весь день с моей подругой. Мы сидели дома, смотрели телевизор, дурака валяли, одним словом.

– Это с какой подругой? Которая приезжала за вами в тот день, когда…

– Когда вы пытались повесить на меня убийство Николаева, – закончила я фразу, – посмотрев ему прямо в глаза. – Надо все же использовать некоторые Вилькины приемчики. Надо же, под моим взглядом, Андрей Михайлович немного смутился, или мне показалось?

– И она, конечно, подтвердит, – усмехнулся он. Я слегка пожала плечом. – А вот у меня другие сведения, – продолжил он, доставая из стола какую-то бумагу. – Пятого марта сего года в квартире номер сто двенадцать дома пятьдесят три по Московскому проспекту был найден труп гражданина Новака Геннадия Семеновича… ну и так далее… Так вот соседи утверждают, что видели во дворе дома и на площадке перед квартирой женщину, очень похожую описанием на вас, а также мужчину, чье описание очень подходит Краснову Николаю Дмитриевичу.

– Это они так сказали, что люди по описанию похожи на нас или это вы так решили? – улыбнулась я. – Вы знаете, сколько людей можно подогнать под это ваше описание? Не так давно вы думали, что я любовница Николаева, тоже, отчасти, благодаря описанию. Это не доказательство, знаете ли. Да, и что же случилось с гражданином, как вы сказали, Новаком? Зверское убийство, надо полагать? И это, конечно, я и Краснов, злобные маньяки, порешили ни в чем не повинного гражданина, так что ли?

– Напрасно иронизируете. Вы думаете, на вас управы не найдется? Думаете, Краснов, вас вытащит из любой передряги? Напрасно. Поверьте, для вас будет лучше рассказать все сейчас мне, не дожидаясь пока вами займутся более серьезные ведомства.

– Ой, мама дорогая! – вскрикнула я и чуть не зашлась от хохота, но вовремя сдержалась. – Вы подумайте только, наши славные органы раскрыли целую преступную сеть! Сдайся враг, замри и ляг! – Ох, как вскинулся на меня Андрей Михайлович, но меня уже опять понесло: – Только хочу я вам задать один вопрос, дорогой мой детектив. А судьи кто? Вы-то сами белый и пушистый? И Форд на стоянке это вам в наследство от бабушки достался? А очки в золотой оправе вы на свою зарплату приобрели, так же, как и ботиночки за пятьсот евро? И не надо мне тут мораль читать. Хотите на меня всех собак повесить? Давайте. Доставайте ваш Паркер, пишите протокол… Только не ждите, что я вам сейчас начну Краснова закладывать. Вы ведь меня за этим вызвали? Да? Да вам фиолетово и Григорьева и Новак и все другие, вам надо человека в камеру засадить, а за что, не суть важно. Глеб Жеглов, черт бы вас побрал! И еще я бы поняла, если б вы, действительно, за дело болели. Так ведь нет, вам, скорее всего, за это заплатили…

Но тут у Андрея Михайловича иссякло терпение, и он негромко, но твердо сказал:

– Стоп! Миронова, стоп. Этак вы сейчас договоритесь…, – потом снял трубку, набрал номер: «Валера, зайди ко мне».

Уф! Я перевела дыхание и мрачно на него посмотрела. Странно, но он, кажется, даже не обиделся. Да ведь ему, наверное, по долгу службы и не такое приходиться выслушивать. Кого я хотела усовестить? Ой, дурында!

Тут дверь открылась, и в кабинет зашел Валера. Кивнул мне и вопросительно глянул на Сушицкого.

– Присядь Валера, Матильда Сергеевна тут интересные вещи рассказывает. Потрясающие просто.

– Ничего я тут не рассказываю, – буркнула я, пытаясь уловить какую-то мысль, которая мелькнула в голове вот только что. Посмотрела на Валерку, который с любопытством на меня поглядывал. Что же за мысль мелькнула у меня в голове? Я потерла лоб рукой. Ну, конечно же! Я посмотрела на Сушицкого, потом на Валеру. Ах, ты хотел, чтобы у нашего разговора был свидетель? Ну, как хочешь, не обессудь потом. – Андрей Михайлович, – вкрадчиво начала я, – помните, как вы меня забрали из дома, а потом допрашивали? – Тот кивнул. – Вы у меня все еще Паркером своим пред носом вертели. Ох, как меня это бесило! Странно, что у вас его сейчас нет. Потеряли? Сочувствую. Вещь дорогая, цены немалой. А я ведь тогда у подруги ночевала, а потом домой вернулась, а дома кто-то все вверх дном перевернул. Кто спрашивается? И что искал?

– Это вы на меня намекаете? – удивился Сушицкий.

– Ох, если бы я намекала! – вздохнула я и вытащила из сумки черно-золотую ручку. – Ваша? Знаете, где нашла?

Он схватил ручку и поднес к глазам.

– Ну, моя. Откуда у вас-то? Валер, я что-то не понял. Я ж тебе тогда дал протокол заполнить, а ты так и не вернул. Сказал, потерял. А?

– Да мало ли ручек похожих, – скривился Валера, подходя к столу и нагибаясь над Андреем Михайловичем, – что она, одна такая…

Возразить тот не успел – Валеркина ладонь ребром опустилась ему на шею. Сушицкий всхрапнул и упал на стол лицом вниз.

– Тихо, Миронова, тихо, – поднес Валера палец ко рту. Но я и не думала, кричать, застыв на стуле, как изваяние. – Вставай, – схватил он меня под руку, – и не рыпайся. В бок мне уперлось что-то твердое. – Сейчас, тихо, спокойно выйдем в коридор и прогуляемся немного, усекла? И без глупостей.

Мы вышли в коридор, Валера закрыл дверь на ключ и потащил прочь.