Сердце Джинни остановилось, а в груди все так сжалось, что она не могла вздохнуть.

— Уехал? — эхом повторила она чуть громче, чем шепотом.

Элизабет кивнула, и слезы потекли по ее бледным щекам.

— Две недели назад. Сразу после смерти отца. Я даже не сумела попрощаться с ним, — всхлипнула она, и слезы потекли еще сильнее.

«Боже мой! Он меня бросил…» Горло перехватило, Джинни не могла дышать.

Она была готова рискнуть ради него всем, а он покинул ее, не сказав ни единого слова. Как он мог так поступить с ней? С ними?

— Куда? — бесцветным голосом спросила Джинни.

— В Ирландию. Во всяком случае, именно так он сказал Колину.

— Понятно. — Голос ее звучал на удивление спокойно, но тело била неудержимая дрожь. Джинни казалась себе стеклом, готовым разбиться.

— Он вам в самом деле нравился? — спросила Элизабет, не скрывая своего изумления.

— Я любила его, — бесстрастно ответила Джинни. К несчастью, ее чувство осталось безответным. И теперь ей придется расплачиваться за свою ошибку.

— Может быть, вам следовало об этом подумать, прежде чем вы его предали.

— Я не… — Джинни замолчала, глядя в ярко-синие глаза, так похожие на глаза ее брата. Это не важно. Девушка ей все равно не поверит.

— Думаю, вам лучше уйти, пока вас не увидел кто-нибудь еще.

Джинни кивнула. У нее нет больше причин оставаться здесь.

Через несколько минут Джинни покинула Каслсуин, оставив позади все свои мечты о любви и счастье.

«Какая я дура! Я ничему не научилась на ошибках своей матери».

Но она не позволит Дункану сломать ее. Сейчас имеет значение только одно — жизнь ребенка, которого она носит. Причина, по которой она так отчаянно пыталась найти Дункана. Она сделает все, что угодно, лишь бы уберечь ребенка от скандала, который навлекла на них обоих собственной необузданностью.

Глава 10

Десять лет спустя

Она его в самом деле подстрелила.

Дункан засмеялся бы, но сил хватило только на гримасу. Величайший воин Ирландии пересек континент, чтобы его подстрелила девушка, причем голая. Надо полагать, в этом заключена изрядная доля иронии, но сейчас ему слишком больно, чтобы оценить юмор в полной мере.

Неужели он в самом деле думал, что сумеет уговорить ее помочь? Что она захочет загладить тот кошмар, который произошел с ним по ее вине столько лет назад? Да, у него оставался лучик надежды.

Но эта женщина, смотревшая на него с ненавистью во взоре, совсем не походила на ту, которую он помнил. Она изменилась. Дерзкие зеленые глаза, когда-то искрившиеся радостью, теперь блестели холодно, как изумруды. Губы, с которых раньше не сходила улыбка, в любой момент готовые начать веселую болтовню, теперь были поджаты и походили на жесткую линию.

Что ее так изменило? Неужели жизнь была к ней столь недоброй?

Ему не следует беспокоиться. И он спокоен. Если только может быть спокоен человек, которому продырявили бок. Похоже, она жаждет накинуть ему петлю на шею. Раньше он не поверил бы, что она может быть такой мстительной, но сейчас не сомневался в решимости стоявшей перед ним женщины. Дункан искренне радовался, что в ее пистолете только один заряд, иначе она наверняка изрешетила бы его.

Он услышал топот бегущих ног — его люди отреагировали на выстрел. Собрав остатки сил, еще не вытекших вместе с кровью, Дункан стиснул зубы, прижал ладонь к животу чуть ниже кожаной кирасы, чтобы остановить кровотечение, и попытался встать.

Он пошатнулся. На мгновение боль захлестнула его так, что перед глазами все почернело. Дункан собрался с силами, сопротивляясь бушевавшей внутри огненной буре, и сумел не потерять сознание.

Она стояла неподвижно, не сделав ни малейшей попытки ему помочь. Из-за деревьев выбежал Коналл.

— Капитан, мы слышали… — Он ошеломленно замер, увидев, в каком состоянии находится Дункан. — Что за черт?..

Дункан показал на Джинни:

— Коналл. Лейф. Познакомьтесь с леди Гордон. — Имя комком застряло у него во рту.

Повисла долгая пауза. Значение сказанного до мужчин доходило с трудом. Первым опомнился Коналл:

— Тебя подстрелила девчонка?

— Боюсь, что так, — произнес Дункан с кривой ухмылкой, чувствуя, что явное насмешливое изумление в голосе некоторым образом смягчает удар, нанесенный его гордости.

Коналл нахмурился:

— Но я думал, что девушка поможет…

— Я тоже. — Дункан посмотрел на Джинни и не увидел ни намека на расположение к нему. — Но к сожалению, ошибся.

Наверное, он был дураком, когда считал иначе. Она сделала выбор много лет назад, поддерживая — нет, помогая своему вероломному отцу.

Покинув Шотландию, Дункан долгие недели занимался непривычным ему делом: обдумывал все заново. Он просто голову сломал в поисках другого объяснения. Но или он потерял карту на поле боя, а потом она чудом оказалась в руках Гранта, или кто-то украл ее, когда он спал те несколько часов у себя в шатре. Или, что логичнее всего, ее взяла Джинни. Ее странная записка, ее стремление не отпускать его, то, что она сложила его вещи, — все указывало на нее. И все-таки что-то не складывалось. Дункан не мог забыть, как она смотрела на него в ту ночь у нее в спальне — когда он видел Джинни в последний раз. Она выглядела… невиновной.

Не в силах совместить эту милую девушку с образом ловкой и хитрой интриганки, порожденным его собственным гневом, Дункан решил вернуться. И как раз когда он собирался пуститься в плавание, до него дошли слухи о ее свадьбе с Френсисом Гордоном.

Она не выждала даже месяца. Прошло всего три недели, как он бежал, спасая свою жизнь, а она уже вышла замуж. Пока Дункан мучился, пытаясь понять, не совершил ли ужасной несправедливости по отношению к ней, она лежала в объятиях другого мужчины.

Этот поспешный брак подтвердил его наиболее худшие опасения. Так начался самый темный период его жизни, время, когда он заработал свою грозную репутацию. И в конце концов боль от того выворачивающего внутренности предательства сменилась легким чувством неприязни, которое он испытывал сейчас. Но даже этот едва заметный след былой слабости его бесил.

Коналл и Лейф подошли с обеих сторон, чтобы поддержать Дункана под локти, но только они успели сделать несколько шагов, как их остановил топот бегущих людей. Судя по шуму, их было много. Слишком поздно. Стража Гордона уже здесь. Не будь Дункан близок к обмороку, они бы еще могли убежать, но со свинцовой пулей в животе… Что ж, Джинни получит возможность полюбоваться, как на его шее скоро затянется веревка.

— Миледи! — эхом раздавалось за деревьями. Дункан повернулся и посмотрел на Джинни. Взгляды их скрестились. Он не собирался просить ее о милосердии, но выбора у него не было.

— И что теперь, леди Гордон? Вы мне поможете или же отвернетесь от меня? — Он и сам не понимал, зачем спрашивает, если видел ответ в ее глазах.

— Я здесь! — отозвалась Джинну, отвечая на взволнованные крики своих стражей.

Не меньше двух десятков членов клана выскочили из-за деревьев и окружили их, вытащив пистолеты и аркебузы и обнажив мечи. Увидев троих незнакомцев, они мгновенно прицелились, готовые завершить то, что начала Джинни.

По крайней мере это произойдет быстро. Десять лет ожидания — и все свелось вот к чему. Словно он не знал, что нечего искать милосердия у женщины, когда-то предавшей его. Дункан услышал щелчок…

— Погодите!

Все взгляды обернулись к Джинни. Кроме Дункана — его взгляд был прикован к ней все это время. Он смотрел. Бросал вызов. Проверял, хватит ли ей решимости привести свою угрозу в действие.

— Я… — Джинни запнулась.

Она не может этого сделать. Это потрясло Дункана не меньше, чем саму Джинни. Его глаза сощурились. Неужели в этом ледяном сердце осталась еще капля доброты — или же она начинает новую игру?

Их взгляды встретились, но Джинни тут же отвела глаза, словно была противна самой себе.

— Опустите оружие. Произошла ошибка, — хладнокровно произнесла она. — Меня просто застали врасплох. Эти люди не собирались причинять мне вред.

Джинни просто не могла этого сделать. В груди все сжалось, хотя она выдавила из себя все чувства к этому мужчине много лет назад. За всю боль и страдания, которые он ей причинил, она была не прочь уничтожить его.

Но как бы сильно Джинни ни хотела отправить его в преисподнюю, в последний миг она посмотрела ему в глаза и не смогла выговорить нужные слова.

Бог знает почему. Что бы там ни было, Дункан примет удар судьбы не от ее руки.

Похоже, это внезапное решение удивило не только ее саму, но и Дункана.

Адам, капитан стражи, с сомнением посмотрел на Джинни и снова перевел взгляд на троих внушительных воинов.

— Кто они такие?

Хороший вопрос. Джинни быстро соображала.

— Стражники, нанятые моим братом. Дополнительная охрана после недавних событий.

Успокоившись, капитан огляделся.

— А где Тавиш?

— Случилось небольшое недоразумение, — хриплым голосом отозвался Дункан.

Джинни не понимала, как он может до сих пор стоять с простреленным боком. Она закусила губу. Матерь Божья, он такой бледный!

— Человек расположился слишком неудачно, и я не понял, что он охраняет девушку.

Что-то в интонации Дункана привлекло внимание капитана. — Понятно, — хмуро произнес Адам.

Джинни переводила взгляд с одного на другого, чувствуя, что чего-то не улавливает. Но теперь, приняв решение, она хотела скорее его выполнить. Чем быстрее она поставит Дункана на ноги, тем скорее он отправится дальше. Джинни надеялась, что не совершает большую ошибку.

— Адам, прикажи своим людям проводить нашего гостя в башню. Мы разместим его в пустой комнате в мансарде.

Тут она сообразила, что поторопилась, но было уже поздно. В груди защемило. Ведь это комната ее сына. Адам удивленно поднял бровь, но не стал возражать против ее решения поселить стражника в башне.

— Да, миледи.

— Я найду знахарку.

— Я видел ее чуть раньше в саду, — сказал один из молодых стражников.

— Спасибо, Уильям. К тому времени, как Джинни нашла знахарку и они вместе отправились в замок, ее свекровь уже успели оповестить о случившемся. Ничуть не удивившись; Джинни обнаружила, что перед входом в башню ее ждет маркиза.

— А я предупреждала, что твоя прихоть к добру не приведет, — сказала свекровь.

Джинни стиснула зубы.

— Сейчас главное, что человек ранен и ему требуется помощь.

— В него стреляла ты. — Это прозвучало не вопросом, а утверждением.

— Простая случайность. — На этот раз. — Я подумала, что это опять головорез.

И прежде чем маркиза успела сказать еще одно «а-я-тебе-говорила», Джинни протиснулась мимо нее и повела знахарку по лестнице на самый верх башни.

На небольшую площадку выходили двери трех маленьких комнат. Самую большую, ту, из которой открывался круговой обзор на окрестности, занимал Адам, так что он мог заметить любое нападение. В следующей комнате жила няня, а в третьей, маленькой комнатке, раньше принадлежавшей ее сыну, сейчас толпились высоченные мускулистые воины, облаченные в доспехи.

Дункан лежал на небольшой кровати, и ноги его свешивались на пол. Его лицо пылало, а взгляд, полный то ли боли, то ли ненависти (Джинни не поняла), не отрывался от нее.

— Твоим людям придется уйти, — решительно сказала она.

Сподвижники Дункана выпрямились в полный рост, едва не упершись головами в потолочные балки, и выпятили непомерно широкие груди, как два медведя, защищающие свое потомство. Очевидно, оба они не собирались двигаться с места. Джинни посмотрела в глаза кряжистому рыжему воину, судя по всему, ирландцу, и мило улыбнулась:

— Обещаю, что больше я его не обижу.

Он на мгновение замер, а потом гулко расхохотался. Джинни готова была биться об заклад, что смеяться он умеет и любит. Судя по его грубому, пышущему здоровьем лицу, он был человеком веселым и общительным — в отличие от хмурого и мрачного Дункана.

Дункан кивнул:

— Идите. Присмотрите за лошадьми. Со мной все будет в порядке.

Оба неохотно сдвинулись с места. Белокурый обернулся уже от двери.

— Дайте нам знать…

— Как только знахарка его осмотрит, — заверила их Джинни.

Мэргрид, знахарка, уже занималась делом. Она внимательно осмотрела Дункана и обернулась к Джинни.

— Нужно снять с него акетон[4] и нижнюю рубашку, миледи.

Его люди могли бы помочь в этом. Но они ушли. Понимая, что Дункан за ней наблюдает, Джинни приняла бесстрастный вид и сказала:

— Я займусь этим.

Руки ее дрожали, когда она расстегивала кожаные пряжки с одной стороны его стеганой кожаной куртки, подбитой кусочками металла. Мэргрид трудилась с другой стороны. Разозлившись, Джинни заставила себя успокоиться и сосредоточилась на деле, а не на мужчине — и уж тем более не на интимности того, чем ей пришлось заниматься. Но стоило склониться над ним, и она учуяла знакомый запах, не утративший своей притягательности. От Дункана пахло, несмотря на рану, морем и ветром и еще неуловимым пряным мужским ароматом, отличавшим только его.