Но она в опасности. И все его первобытные мужские инстинкты восстают против того, чтобы оставить ее одну, такую уязвимую.

А впрочем, какое ему дело? Он за нее не отвечает, да она и не просит его защиты. Нужно уезжать…

— Хорошо, — сказал Дункан. — Я уеду. Как только буду уверен, что ты защищена надежно.

Ее лицо вытянулось.

— Я прекрасно защищена. Кроме того, моя безопасность не твоя забота.

Дункан сощурил глаза:

— А я считаю, что моя. И если ты думаешь, что я немедленно уеду, то глубоко заблуждаешься. Если ты так прекрасно защищена, как же я сумел подойти к тебе, когда ты, голая, одна купалась в озере? — Злость все-таки прорвалась наружу. Голая! — О чем, черт тебя возьми, ты думала, Джинни?

Она оцепенела, и только зеленые глаза метали искры.

— Я неплохо справилась. Нужно напомнить тебе про дырку в твоем животе?

— Твой пистолет еще сгодится против одного, а если врагов будет много?

Джинни упрямо вздернула свой миниатюрный подбородок.

— Со мной был Тавиш!

— Твой страж слишком увлекся представлением в озере. Ему еще повезло — он отделался всего лишь ударом по голове.

Ее щеки вспыхнули.

— Я не собираюсь перед тобой оправдываться! Ты говоришь в точности как моя свекровь!

— В таком случае этот мужчина должен обладать по крайней мере здравым смыслом.

Высокомерный голос с легким французским акцентом мог принадлежать только одной персоне. Дункан напрягся. Проклятие! Он так увлекся разговором с Джинни, что прозевал приближение маркизы Хантли. Единственного человека в этом замке, которого он изо всех сил избегал.

Джинни стояла к свекрови спиной, но Дункан заметил, что она буквально окаменела, заслышав ее голос. Его взгляд метался между обеими женщинами. Очевидно, преданность Джинни мужу не распространялась на его мать.

Ястребиный взгляд пожилой женщины был устремлен на невестку. Она смотрела на нее без неприязни, скорее снисходительно. Словно Джинни бросала ей личный вызов, и маркиза была вынуждена нести этот крест.

— Из того, что я успела услышать, — продолжала между тем маркиза, — у меня сложилось впечатление, что этот человек пытается объяснить тебе, насколько серьезна твоя ошибка. — Это прозвучало так, словно Джинни то и дело ошибается. — Тебе следует к нему прислушаться. — Убежденная в том, что нашла союзника, маркиза повернулась к нему, наградив редкой для нее одобрительной улыбкой. — Надеюсь, вы сумеете доказать моей невестке, насколько серьезно ее положение — сейчас, когда она осталась одна, без мужа.

Дункан вспомнил, как пылали щеки у Джинни, когда она злилась; все ее чувства всегда были написаны у нее на лине. Но сейчас единственным проявлением эмоций оказались сжатые кулаки и стиснутые зубы. Десять лет научили се держать себя в руках, и все-таки Дункан понял, что маркиза специально запугивает Джинни, заставляя подыскивать себе мужа.

И Дункан ринулся на ее защиту.

— Она не одна, — поправил он и увидел, что улыбка маркизы увядает, как засохшая виноградная лоза. Если она ищет в нем союзника в своей борьбе против Джинни, то сильно ошиблась. Дункан говорил дерзко, без тени почтительности. — И ей нужен не муж, а хорошо обученные стражники, для чего меня и прислал брат миледи. — Его взгляд метнулся к Джинни, словно побуждая ее заспорить. Но она смотрела на Дункана с озадаченным выражением на лице, словно удивилась, что он начал ее защищать. — Когда я с ними поработаю, леди Гордон сможет плавать в озере столько, сколько пожелает — и когда пожелает.

Пронзительный взгляд маркизы сделался еще острее. Дункан почувствовал себя мышью, случайно оказавшейся в поле зрения ястреба. Он сохранял невозмутимое лицо, несмотря на то что глаза маркизы изучали его с напряженным вниманием.

— Кто вы такой? Ваше лицо кажется мне знакомым. Мы раньше встречались?

Пульс его участился, но в ответ на ее вопрос Дункан лишь расслабленно улыбнулся:

— Как мило, что вы меня помните, миледи. Я Дункан Макаллан, мы много лет назад виделись при дворе. Тогда я был еще совсем мальчишкой, прислуживал лэрду Фруи. Макалланы были хорошо известной ветвью клана Грантов.

Услышав про отца Джинни, маркиза презрительно поджала губы. Может быть, маркиз Хантли и простил Гранта за его неповиновение до того, как тот вернулся к Гордонам при Гленливете, но склонность к прощению была явно не в характере маркизы. Что же она сделает, если вдруг узнает, что он Кэмпбелл?

Дункан с трудом удержался, чтобы не потереть шею.

Его спокойный ответ ничуть не убедил маркизу.

— Ваше лицо напоминает мне… А кто ваш отец? Вот тут можно было не притворяться и не скрывать тень омрачившую его лицо.

— Я внебрачный сын, миледи. — По крайней мере, это чистая правда.

— Понятно, — протянула она, все еще недоверчиво глядя на него. Впрочем, незаконное происхождение гостя убедило маркизу, хотя бы временно, что Дункан не достоин ее интереса. Но он понимал, что она уже заметила его сходство с отцом. Еще немного, и она свяжет его с врагом своего мужа, прежним Кэмпбеллом из Охинбрека…

Дункан понимал, что времени у него остается совсем в обрез. Самое разумное, что он может сейчас сделать, — уехать и как можно быстрее продолжать поиски доказательств, которые помогут вернуть его доброе имя. Но он не мог немедленно уехать. Не сейчас. Дункан твердил себе, что дело только в Джинни, — при мысли, что ей угрожает опасность, все внутри у него переворачивалось. Следующие несколько дней дадут ему возможность обыскать замок и покои лэрда; вдруг он сумеет обнаружить какие-то тайны Джинни? Вообще-то он не надеялся найти ничего.

Верный своему слову, за несколько дней Дункан полностью преобразил замок и его обитателей. Джинни просто поверить не могла, что все эти изменения произошли за столь короткое время. Мало того, что он лично присутствовал на тренировках стражей, он еще создал регулярные разведывательные отряды, добавил часовых, укрепил ворота и приказал починить стену, которая потихоньку рассыпалась в течение нескольких лет.

После того как в начале недели Дункан со своими людьми повстречался с отрядом похитителей скота, атмосфера вокруг замка заметно изменилась. Прошел слух, что нападавшие непременно встретят сопротивление. И вряд ли унесут ноги.

Он сумел снискать расположение даже Адама, капитана стражников Гордона, поначалу решительно не желавшего уступать первенство Дункану. В основном тем, что хвалил за перемены именно Адама, хотя все знали, чья это заслуга.

Джинни улыбалась, выйдя во двор, несмотря на пронизывающий до костей ветер и темные, низко висевшие над головой тучи. Впервые после смерти Френсиса она почувствовала себя в безопасности. До сих пор Джинни и не подозревала, до чего тягостно ей было сидеть взаперти за стенами замка, словно принцесса в башне.

И благодарить нужно только Дункана. Трудно не восхищаться тем человеком, каким он стал, — так же трудно, как не думать то и дело, как могла бы сложиться их жизнь.

Джинни поплотнее закуталась в плед и пошла через двор. Холодный ветер кидал ей в лицо иголочки снега.

Еще неделя-другая, и она, наверное, сможет начать ездить по утрам верхом. Дункан брал бы ее и сейчас, но он слишком занят, и она не хотела его просить.

После встречи с маркизой он перебрался из замка в казармы, к остальным стражникам. Джинни понимала, что это правильный поступок, но…

Но что? Она без него скучает? Глупости!

Так почему она цепляется за любую возможность глянуть на него хоть одним глазком? Вот как сейчас, подгадала свой поход в огород за овощами к ужину к тому времени, как Дункан должен вернуться с охоты.

Если верить погоде, это один из последних выездов на охоту. Джинни глубоко вдохнула. В воздухе пахло ранней зимой.

Она осторожно шла по мокрой дорожке, нахмурившись при виде собравшихся у колодца женщин. Очевидно, не одна она умеет подгадывать нужное время. Завернув за угол, Джинни вошла в маленький огородик, разбитый с запал ной стороны старой часовни.

И ничуть не удивилась, увидев там толпу молодых незамужних женщин и даже несколько замужних. Но сильно удивилась, обнаружив среди них Бет. Джинни огляделась но дочери не заметила.

— Где Элла? — спросила она няньку. Бет странно на нее посмотрела.

— Я думала, она с вами. Час назад она пошла звать остальных детей на занятия.

Волосы на затылке Джинни встали дыбом, руки покрылись гусиной кожей, но она заставила себя не волноваться.

— Она отпросилась. Сказала, что ты ведешь ее к Мэри посмотреть на новорожденного.

Джинни увидела, как ее зарождающаяся паника отражается на лице юной няньки. Глаза Бет расширились, она замотала головой.

Нет причин паниковать, уговаривала себя Джинни. О Боже! Сердце в груди уже бешено колотилось, но нельзя позволять себе плохие мысли, пока не обыщут замок.

Четверть часа спустя она уже знала, что ошибки нет. Элла исчезла.

— Куда она могла пойти?! — восклицала обезумевшая нянька, не скрывая слез, заливавших ее побелевшее лицо.

Джинни мысленно перебрала все варианты и остановилась на одном.

Дункан со своими людьми отправился охотиться в леса около Грампианских гор. Должно быть, Элла последовала за ним. А она-то думала, что Элла уже позабыла об этой своей затее. Ощутив себя в безопасности, после того как Дункан начал командовать в замке, она упустила из виду, как упряма ее дочь. И как изобретательна. Днем не так уж сложно ускользнуть. Люди целый день ходят через ворота, и стражники больше смотрят на тех, кто входит, чем на тех, кто выходит. Она, должно быть, ушла пешком, если только…

— Не хватает одного пони, миледи, — доложил, как по заказу, Адам. Лицо его было мрачным. — Должно быть, она взяла его, когда табун пасся за воротами.

Вот теперь ее по-настоящему охватила паника. Джинни чувствовала себя так, словно попала в стремительно вращающийся водоворот и пытается из него выбраться.

«Думай…»

— Как ты могла такое допустить?!

Джинни повернулась, услышав голос свекрови. Маркиза оставила свое вышивание и отыскала Джинни во дворе, когда поднялась суматоха и по всему замку начали разыскивать пропавшего ребенка.

— Я предупреждала тебя, что может случиться что-нибудь подобное. Несносная девчонка! Вся в мать!

— Замолчите! — крикнула Джинни, впервые не думая, что может оскорбить свекровь. — Когда мы найдем Эллу, можете распекать меня, сколько угодно, но теперь мы только теряем время.

Сказать, что маркиза была потрясена, значит, ничего не сказать. Но она отреагировала на отпор Джинни удивительно спокойно. Да, между ними то и дело возникали разногласия, но в любви к детям они были едины.

— Чем я могу помочь?

— Нужно организовать поисковые партии. Капитан Адам шагнул вперед.

— Уже сделано, миледи. Я занялся этим сразу же, как только услышал, что девочка пропала.

Слишком перепуганная, чтобы испытать настоящее облегчение, Джинни поблагодарила капитана.

— Она наверняка отправилась следом за ними. Ты знаешь, где они?

— Да. На болоте Диннет.

Несколько минут спустя большинство стражников, не отправившихся на охоту с Дунканом, уже выехали за ворота.

Дункан. Где он? Джинни хотела — нет, ей было необходимо немедленно его увидеть; она боялась за дочь так сильно, что никакая гордость не мешала ей в этом признаться.

Адам выехал последним.

— Не тревожьтесь, миледи, мы ее отыщем. Она не могла уехать далеко.

Но оба они знали, что могла. Элла была превосходной наездницей. Джинни молча кивнула, стараясь не представлять себе тех ужасов, что могли приключиться с семилетним ребенком в горах и лесах. Что, если она завернет не туда и заблудится? Тропы полны опасностей. Стоит ей оступиться, и она может упасть в ущелье, свалиться с горы или в реку. Только мысль о том, что Дункан очистил их земли от разбойников, немного успокаивала.

Адам с последним отрядом галопом унесся прочь. Джинни кинулась на стену замка, чтобы смотреть им вслед.

Она тоже хотела поехать. Хотела предпринять хоть что-нибудь. Все, что угодно, лишь бы не это кошмарное ожидание.

Сколько времени прошло? Пять минут? Десять? Час? Джинни утратила чувство времени. Она посмотрела на небо — оно потемнело от туч. Они уже должны были вернуться.

Болото Диннет не так уж и далеко. Френсис брал туда с собой Эллу, чтобы посмотреть на круг из торчащих камней. Элла обожала эти древние камни, которых было полно в окрестностях реки. Она считала, что среди них прячутся феи.

Не могла ли она направиться туда?

Сердце Джинни заколотилось быстрее. А ведь это вполне возможно. Если Элла не сумела найти Дункана, первое, о чем бы она подумала, — это каменный круг. Нужно что-то делать. Просто стоять здесь и ждать уже невыносимо.