Моника Маккарти - В огне страсти

Он готов был принимать ее наказание когда угодно. Но такая требовательная в постели, она стала непривычно тихой потом, и продолжалось это все утро. Дункан сперва приписывал это ее тревоге об исходе их путешествия и о его судьбе, но уже начал подумывать, не кроется ли за этим что-то совершенно другое.

Ведь она так ждала этой поездки.

— Тебя что-то беспокоит, Джинни?

Своим вопросом он прервал ее раздумья. Джинни вздрогнула, торопливо отвела глаза и чересчур решительно замотала головой. Чуть отодвинув плед ото рта, она ослепительно улыбнулась:

— Нет, просто очень холодно. Долго нам еще плыть? Дункана она не обманула. Она что-то скрывает от него.

Он понадеялся, что Джинни все расскажет сама, и не стал ее заставлять.

— Примерно два часа, если ветер не переменится. Мы должны пристать в Лауде еще до полудня. Я отправлю просьбу о встрече с… — он не смог выговорить это слово, — с нянькой сразу же, как только мы причалим. — Дункан еще раз кинул взгляд за корму, посмотрел на волны и снова повернулся к Джинни. — Не знаю, сколько времени Джейми с Лиззи пробудут в Инверери, но полагаю, что мы вернемся в Каслсуин раньше и будем дожидаться их там.

Джинни чуть склонила голову, глядя на него!

— Мы пристанем в гавани Лауда? Я думала, мы переночуем в замке.

Дункан помотал головой:

— Мне не хочется полагаться на гостеприимство Макдоналдов и задерживаться у них дольше необходимого.

Собственно, я надеюсь, что мы не встретимся с их вождем. Ни к чему это.

— Думаешь, он тебя узнает? Дункан хмуро кивнул:

— Да. Мой брат Джейми хорошо известен Макдоналду, и нашего отца их вождь тоже знал.

Пусть сейчас между Кэмпбеллами и Макдоналдами не было вражды, отношения их всегда оставались непростыми. Глаза Джинни расширились.

— Я как-то не подумала…

— Беспокоиться не о чем. Даже если мы и наткнемся на него, он не нарушит законов гостеприимства и не схватит меня. А если пошлет кому-нибудь весточку, мы успеем уйти раньше, чем те прибудут. — Дункан ухмыльнулся. — Боюсь, это означает, что тебе придется провести ночь в каком-нибудь деревенском трактире, а не в роскоши покоев замка.

Джинни ответно усмехнулась:

— Мне уже приходилось.

— Я помню.

Их взгляды встретились. Как ни странно, воспоминание больше не причиняло Дункану боль. Но тут разговор пришлось прервать, потому что позади показался чей-то парус. Оказалось, что тревога ложная, но к тому времени, как они в этом убедились, ветер переменился, и Дункан взялся за весла.

Как он и обещал, через два часа они причалили в небольшой гавани. Надежно привязав лодку, Дункан послал двоих стражников в замок с запиской от Джинни с просьбой повидаться с матерью. Разместились в ближайшей гостинице. К счастью, хозяин оказался неплохим поваром, и они как раз прикончили большую миску говяжьей похлебки, заедая ее ячменным хлебом и сыром, когда вернулись с ответом стражники.

Их готовы были принять.

Дункан договорился насчет лошадей, и вскоре он, Джинни и двое стражников Гордонов скакали вверх по холму, к воротам замка Данивэг — или Дан Номэг, как его называли в Шотландском нагорье.

Это была впечатляющая крепость, окруженная семисторонней стеной. В замке имелось два уровня — морские ворота и внешний двор внизу, башня и внутренний двор наверху, соединенные лестницами. Большой бастион выходил на залив, так что стражники хорошо видели, кто приближается.

Дункан приказал Лейфу, Коналлу и остальным оставаться снаружи, за воротами, чтобы наблюдать за гонцами, прибывающими в замок или покидающими его. Если что-то пойдет не так, пусть его люди будут на свободе и попытаются ему помочь.

Оставив охранников Джинни во дворе, они прошли в большой зал, расположенный на втором этаже башни. Джинни села в кресло у камина. Дункан остался стоять у нее за спиной.

Он слишком беспокоился, чтобы сидеть. Он столько лет не желал даже думать о женщине, бросившей его, но сейчас, когда она могла вот-вот появиться перед ним, сердце его колотилось все сильнее.

Видя его напряженное состояние, Джинни взяла его за руку и легонько сжала ее.

В этот миг дверь отворилась. Джинни встала, а Дункан неподвижно замер. В комнату вошла женщина.

Невысокая, очень худенькая — можно сказать, хрупкая, — с белоснежными волосами, чуть выбивавшимися из-под черного бархатного французского чепца, давно вышедшего из моды. С кожей морщинистой, как высохшее яблоко.

Ей было лет семьдесят, не меньше, — слишком стара, чтобы быть его матерью. Дункан слегка расслабился. Но почему мать не пришла сама?

Старушка смотрела только на Джинни, но потом перевела взгляд на Дункана, побледнела, а Глаза ее расширились, словно она увидела привидение. Она пошатнулась. Дункан и Джинни одновременно кинулись к ней, чтобы поддержать.

Старушка не упала в обморок, и они осторожно усадил и ее в кресло. Джинни вытащила из привязанной к поясу сумочки веер — из-за горевшего в камине огня в комнате было жарко. Похоже, женщину обуревали внезапно нахлынувшие воспоминания, она не могла произнести ни слова.

— Прошу прощения, — сказала Джинни. — Мы не хотели вас расстраивать.

Старушка покачала головой. Понемногу приходя в себя, она посмотрела на Дункана.

— Ты очень похож на отца. И на мать. У нее были самые черные волосы на свете. Как вороново крыло. А глаза синие, как Ирландское море.

Сердце Дункана упало. Он заметил, что женщина говорит о его матери в прошедшем времени.

— Меня зовут Мэри Макдоналд, — сказала старушка, — я сестра прежнего вождя и тетушка теперешнего. Ваша записка попала ко мне. Боюсь, вы не сможете повидаться с Катриной, вашей матерью. — Она кинула на Дункана извиняющийся взгляд. — Она умерла десять лет назад.

Дункан именно этого и ожидал, но все равно ее слова оказались для него ударом. Он не собирался знакомиться со своей матерью, но оказалось на удивление тяжело узнать, что уже никогда не сумеет этого сделать. Катрина. Он впервые в жизни услышал, как ее звали.

Джинни положила ладонь ему на руку. Этот жест не укрылся от старушки. Она переводила взгляд с одного на другую.

— А как это произошло? — спросил Дункан бесстрастным голосом.

— Она поскользнулась и упала с утеса на камни. Ужасная трагедия… Десять лет назад.

— Примерно в то же время, когда умер мой отец? Старушка кивнула:

— Да, мы как раз узнали, что он погиб в сражении. Тогда известия о твоих бедах до нас еще не успели дойти.

Дункану показалось, что он услышал непроизнесенное «и слава Богу».

— Когда ты вернулся? — спросила она.

— Пару месяцев назад.

— Тебя оправдали?

Они с Джинни переглянулись.

— Не совсем, — натянуто улыбнулся Дункан. — Поэтому мы сюда и приехали.

— Вы можете хоть что-нибудь рассказать нам о ней? — спросила Джинни.

В глазах Мэри Макдоналд появилась легкая настороженность.

— Почему бы сначала вам не сказать мне, что стало известно?

Дункан ответил:

— Она была няней при детях теперешнего лэрда, у них с моим отцом случился роман, и она бросила меня, оставив отцу, почти сразу после моего рождения. — Он не сумел справиться с болью в голосе.

— Не суди свою мать слишком строго, мальчик. Ей все это далось совсем нелегко. Мой брат убил бы тебя, узнай он, что она натворила. Макдоналды и Кэмпбеллы жестоко враждовали между собой.

Горячность в ее голосе удивила Дункана. Но то, что он слышал о лэрде, не давало оснований сомневаться в ее словах. Старый вождь Макдоналд обладал репутацией жестокого и беспощадного предводителя.

— Должно быть, она была любимой няней.

Палице старушки на миг появилось странное выражение.

— Да. Твоя мать была необыкновенной девушкой. Ее любили все.

И все-таки она отдала свое дитя и даже не оглянулась… Кажется, Джинни поняла, о чем он думает, и решила вернуться к волновавшей ее теме:

— Скажите, вы не могли бы объяснить, почему отец Дункана хотел, чтобы он нашел ее? Это было его предсмертное желание?

Старушка долго смотрела на Дункана, потом повернулась к Джинни. Ее морщинистое лицо опечалилось.

— Нет, даже не догадываюсь. — Она помолчала. — Простите, что ничем не смогла вам помочь.

Ничего другого Дункан и не ожидал, но от этого его разочарование не стало меньше. Еще одна дорога никуда не привела. Раньше или позже ему придется убедиться, что никаких доказательств он не найдет.

Они пробыли в замке совсем недолго, отказались от предложения леди Макдоналд выпить по бокалу кларета с печеньем и решили вернуться в гостиницу. Дункан торопился скорее покинуть крепость Макдоналдов, не желая наткнуться на лэрда, и Джинни не могла его за это винить. Все надежды узнать что-нибудь важное умерли десять лет назад.

Было что-то странное в том, что родители Дункана умерли в течение одного месяца. Джинни хотелось еще порасспрашивать леди Макдоналд, но она видела, что тема эта болезненна как для старушки, так и для Дункана.

Сердце ее рвалось к нему. Она тоже потеряла мать и даже не смогла сказать ей «до свидания». Но еще хуже (и Джинни это понимала) — утрата возможности встретиться лицом к лицу с человеком, который принес тебе столько боли.

Прошло всего несколько часов после полудня, а уже смеркалось. Они пробирались по узкой тропе обратно в деревню. Дункан, похоже, был поглощен своими мыслями, и Джинни решила ему не мешать. Может, он винит ее за то, что она напрасно начала копаться в его тягостном прошлом?

Если да, то Джинни не обижалась. Она так надеялась, что они хоть что-нибудь узнают! А теперь чувствовала себя полной дурой — сумасбродной дурой! — которая потащила их обоих через море в бестолковое, никому не нужное путешествие. В точности так могла поступить ее мать. Щеки залило краской стыда.

Дункан о чем-то быстро переговорил со своими людьми (Джинни предположила, что он давал им указания на вечер), подошел к ней и повел в небольшую отдельную комнату, которую заказал для нее — точнее, для них обоих, как надеялась Джинни.

— Если хочешь, я прикажу принести ванну, — предложил Дункан.

Джинни кивнула, закусив губу. Он что, собрался уходить?

— Будешь ужинать здесь или внизу, с остальными? Джинни заломила руки, с тревогой посмотрев на него.

— Ты на меня очень сердишься? Дункан удивленно дернул головой.

— Сержусь? Почему это я должен на тебя сердиться? Она посмотрела на него полными слез глазами.

— Ты не хотел сюда ехать, а я все не отставала. Прости, что потащила тебя так далеко…

— Стоп. — Дункан взял ее за подбородок и заглянул в глаза. — Тебе не за что оправдываться. Ты никуда меня не тащила. Я должен был приехать сюда много лет назад, когда об этом попросил отец. Это я вел себя по-дурацки из-за гордыни. Не хотел даже думать, что мать мне нужна.

Он всего лишь пытался улучшить ее настроение, но вместо этого Джинни стала чувствовать себя еще хуже.

— Жизнь ничему меня не учит. Как только мне чего-то очень сильно хочется, сразу возникают неприятности.

— Ну почему? — Дункан ухмыльнулся. — Хуже, чем раньше, в любом случае не стало. — Он провел большим пальцем по ее щеке. — Уедешь со мной? Мы можем отплыть во Францию прямо сейчас. Через неделю будем в Испании. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться, и мы окажемся наконец в безопасности.

Джинни ахнула, всматриваясь ему в лицо. Кажется, он говорил совершенно серьезно.

— Но я не могу!

— Ты не хочешь быть со мной? — с вызовом спросил Дункан, притягивая ее к себе еще ближе. — Я люблю тебя, Джинни. Я никогда не переставал тебя любить. И надеюсь, что ты тоже любишь меня.

— Люблю, — не колеблясь ответила она. И ей потребовалось не меньше минуты, чтобы осознать, что сказал Дункан — он любит ее! — и что ответила ему она. Да, она его любит и ничего не может с этим поделать. Она пыталась похоронить это чувство, прогнать его от себя, но ничего не вышло. Сердце ее принадлежало Дункану с первого мгновения, как она его увидела. И прежняя любовь сделалась только сильнее, когда Джинни лучше узнала его. — Я люблю тебя, Дункан, но ни за что не брошу своих детей…

Дункан улыбнулся и ласково поцеловал ее. Вероятно, ей передалась некоторая безрассудность и страстность матери, но она помнила о своем долге и о верности, чего была лишена мать.

Джинни настороженно посмотрела на Дункана. Может быть, он просто пытается таким образом преподать ей урок?

— Ты вправду сказал то, что думаешь?

Он улыбнулся, и ямочка на левой щеке заставила ее сердце сжаться.

— О том, чтобы уехать, или о том, что люблю тебя?