Она не могла. В глубине души Кит молилась богу Чаку, прося, чтобы ливень был бесконечным. Тогда им придется остаться в джунглях. Вдали от всех. Вдали от реальности.

Как только они вернутся в Техас, она должна будет уехать.

Еще разочек проедется верхом на Зодиаке, приготовит еще один ужин вместе с Терезой, сыграет еще одну партию игры в слова с Мэттом, в последний раз расчешет и накормит Ноузи. Кит изо всех сил сдерживала подступавшие к глазам слезы.

Холодное оцепенение охватывало ее, и она придвинулась поближе к Рафу, чтобы насладиться его теплом. Трейси, конечно, будет его ждать. Кит не выдержит конкуренции с ней — такой красивой, элегантной, женственной. Просто глупость, несбыточные мечты, пустые фантазии. Нечего и думать, что она сможет остаться рядом с таким мужчиной, как Раф.

Она с трудом проглотила застрявший в горле комок, заставляя признаться самой себе в том, что давно уже поняла. Она влюбилась в Рафа Моргана! Но любовь предполагает какую-то отдачу, а Кит ничего не могла ему дать.

Но, возможно, он не будет иметь ничего против того, чтобы дать что-нибудь ей? Скажем, приятные воспоминания. Она уже знала, что из себя представляет ад, теперь ей хотелось познакомиться с неведомым доселе раем.

Это последние мгновения, которые они проводят наедине. Ими нужно воспользоваться. Или упустить их навсегда. Кит решила воспользоваться. Возможно, это поможет ей собрать воедино фрагменты ее жизни, заполнить бреши и залатать дыры. Она переступила через ощущение своей ненужности и неуверенности в себе, подавила застенчивость и сдержанность, отбросила прочь тревоги и страхи.

До этого момента Раф хотел ее. Теперь она хочет его.

Кит повернула к нему лицо с широко раскрытыми глазами, светящимися сапфировым блеском в полумраке комнаты.

— Раф! — в интонации голоса отразился жар, охвативший все ее существо. Он уставился на Кит вопросительными, жаждущими глазами. Она прижалась к нему своим пылающим трепещущим телом, касаясь приоткрытым ртом его сомкнутых губ. Он не заставил просить себя дважды.

От его горячего, твердого языка, проникшего в сладкую влажность ее рта, кровь быстрее побежала по жилам. Время растворилось в одном восхитительном мгновении. Кит постепенно утопала в блаженстве, в которое приводили ее искусные опытные руки Рафа.

— Я хочу тебя, Кит, — требовательно и хрипловато проговорил он, целуя ее в изгиб шеи и торопливо расстегивая пуговицы шелковой пижамной кофточки.

— Да, Раф, — выдохнула она, любовно водя ладонями по его груди, наслаждаясь ощущением его мускулов, волос, твердых сосков.

Она тихонько застонала от сладкой пытки его губ, целующих ямочку на ее щеке, а потом мягкие груди, слегка покусывая чувствительные бугорки сосков, языком оставляя огненный след на ее коже.

— Ты так красива, — пробормотал он голосом, севшим от желания. — Я хочу видеть тебя всю, чувствовать своей кожей твою кожу. — Через мгновение ее пижамные брюки и его плавки полетели в сторону.

Под тяжестью его тела Кит глубже погрузилась в мягкий матрас. Она гладила его спину от широких плеч до крепких бедер, осторожно исследуя кончиками пальцев сеть покрывавших его шрамов.

— Сделай меня частью себя самого, — умоляла она, не ощущая ни стыда, ни смущения от своей откровенности. Она призывно изгибалась под ним всем телом, и эти движения инстинктивно выражали ее жгучее желание испытать наслаждение, которое мог дать ей только он один.

Ее слова распалили его еще сильнее.

— Ты моя, — повторял он со страстной убежденностью, осыпая поцелуями ее плоский живот, жаркие груди, зовущие губы. Раф осторожно раздвинул ей бедра и, взяв руку Кит в свою, руководил ее движениями, подсказывая, где и как прикасаться к нему. Она чувствовала, как он вздрагивает от удовольствия.

— Раф! — выдохнула она, устремляясь всем телом вперед, когда он своими ловкими нежными пальцами отыскал в ее сокровенной влажности островок наслаждения. Она вся трепетала, испытывая ощущения, неведомые ей до сих пор.

Неожиданно лицо Рафа возникло прямо перед ее глазами и заслонило собой все вокруг. Она глубоко вздохнула, почувствовав, как он вошел в нее, и он губами перехватил этот вздох мимолетного дискомфорта, замерев в неподвижности и наслаждаясь моментом ее сладостной капитуляции.

Кит уже не могла различить, где кончается ее тело. Не было ни самой комнаты, ни ее стен, ни джунглей за окном, ни времени, ни пространства — все исчезло в волшебстве чувственного восторга.

Она чувствовала каждое движение Рафа внутри себя — слабые удары, сначала осторожные, испытующие, но постепенно учащающиеся, набирающие все большую силу и настойчивость. Но все его действия, все его искусство любви было направлено на получение обоюдной радости и удовольствия. Ей хотелось обвиться вокруг него своим телом. Она крепко обнимала его за шею, стремясь вобрать его в себя целиком. Он был так необходим ей, что это начинало пугать.

Он слегка приподнял ее бедра, глубже вдавливая в нее свою горячую плоть, и душа Кит будто устремилась куда-то вверх, к неведомым высотам, а тело словно растворилось в тысяче маленьких огненных ударов, берущих начало в самой глубине ее естества. Чувство восторга разрасталось в ней с такой силой, что, казалось, она сейчас взорвется. И этот взрыв, потрясший ее от головы до кончиков пальцев, наконец произошел, одновременно с достижением им своего пика. Она непроизвольно впилась ногтями в его спину, чувствуя, как по его телу проходят судороги исступленного освобождения и он припадает к ней всей своей тяжестью.

Дыхание Рафа было глубоким и прерывистым. Он нежно поцеловал ее набухшую грудь, пылающие соски, пролагая путь к трепещущим губам, прежде чем накрыть ртом ее подрагивающие веки.

«Solamente una ves Se entrega el alma dulche у total renunciacion», — произнес он наконец низким нетвердым голосом. Кит застенчиво передвинула голову ему на грудь, умиротворенная теплотой его сильных рук.

— Что это означает? — спросила она тихо.

— Это слова одной мексиканской песни, — прошептал он, крепче прижимая Кит к себе и убирая с ее лица спутавшиеся волосы. — «Только однажды душа сдается целиком и полностью, и с таким наслаждением».

Капитулировать с наслаждением? Внутренний голос из глубины подсознания Кит воспротивился этому утверждению. Она не капитулировала. Она победила! Она использовала Рафа. Она принудила его к объятиям и страстным словам.

Она никогда не была ни доброй, ни щедрой. Она была лгуньей и потребительницей. Холодящее душу напряжение разрасталось в ней. Как она могла так поступить с Рафом? Ей нечего было предложить ему, она не знала, как доставить ему удовольствие, так как не имела никакого опыта в этой области. Она пришла к нему, будто девушка племени майя, отданная в жертву, — неискушенное тело… кусок камня!

Он так спокоен, подумала Кит, но что он может сказать? Вне всякого сомнения, она не может заменить ему Трейси. Для него это просто чисто физическое удовлетворение, и было бы идиотизмом думать иначе. Она пыталась при помощи секса сделать то, что может сделать только любовь. Очередная иллюзия! Она снова размечталась, думая, что сможет остаться с ним рядом. Остаться в его мире.

На этот раз она лгала самой себе, поступая нечестно. У нее не было будущего с Рафом. Пожалуй, она сейчас чувствовала себя более одинокой и отвергнутой, чем когда бы то ни было. Кит начала дрожать, стараясь не поддаваться горькому самобичеванию, от которого комок рос в горле.

Внезапно она засуетилась, вся придя в движение. Спрыгнув с кровати, сгребла в охапку свою одежду со скомканных простыней и, будто защищаясь, прижала ее к себе.

— Прости меня. Мне очень жаль… так жаль… — бормотала она.

— Кит! — Пораженный, Раф сел на кровати.

Она прижала руку к губам, замотала головой и бросилась из комнаты. Через несколько секунд она была уже в своей спальне и, закрыв за собой дверь, подперла ее плетеным стулом. Где-то в коридоре открылась другая дверь. Кит услышала шаги. Затаив дыхание, она вся превратилась в слух и зрение. И в комок нервов.

Снаружи раздался голос К. К., зовущий Рафа. С облегчением Кит рухнула на кровать.

Немного погодя, она медленно оделась, с трудом застегнув дрожащими пальцами пуговицы на полосатой блузке и молнию на джинсах. Она ощущала на себе запах Рафа. Несмотря на жару, Кит поежилась от чувственных воспоминаний, которые вызвал у нее этот запах.

Чем больше она думала о том, что натворила, тем больше сходила с ума. Она действовала целенаправленно и эгоистично. Она воспользовалась Рафом, идя на поводу своих чувств. Кит потерла ноющие виски. Похоже, у нее начинался жесточайший приступ мигрени, даже моргать стало больно.

Несколько часов назад она молилась о том, чтобы остаться здесь. Теперь же она не могла дождаться отъезда. Вернуться на ранчо, собрать свои вещи и исчезнуть, оставив позади все воспоминания. Только услышав, как К. К. гремит на кухне сковородками, Кит решилась покинуть свою комнату.

— Доброе утро, — приветливо улыбнулся ей К. К., отвлекаясь от приготовления яичницы из четырех яиц. — Раф укладывает вещи в джип. А вы, я вижу, уже собрались. Как насчет завтрака? — Он помолчал, вопросительно подняв седую бровь, рассматривая ее мрачное лицо. — А может, вы предпочтете немножко выпить, чтобы взбодриться?

Кит покачала головой, и тут же ее щеки судорожно дернулись от боли, которую она почувствовала при этом простом движении.

— Нет, вот кофе будет очень кстати.

Она была рада, что он приписал ее подавленное настроение утреннему похмелью. Кит слабо улыбнулась, с благодарностью принимая из рук К. К. чашку с дымящимся кофе. Сегодня утром хозяин дома выглядел иначе, чем накануне. Вместо мексиканского наряда на нем были поношенные ливайсовские джинсы, голубая спортивная рубашка из грубой бумажной ткани и замшевая жилетка, лоснящаяся от времени.

К. К. сел напротив нее и, посыпав красным перцем пережаренную яичницу, принялся за еду.

— Вы уже решили, куда отправитесь?

— В Калифорнию, — услышала она свой голос. А почему бы и нет? Это место не хуже и не лучше любого другого. Не все ли равно, где начинать все сначала?

— Предложение о помощи, которое я сделал ночью, остается в силе, — заметил он с настойчивостью в голосе, наблюдая за ее печальным лицом. — Я кое-кого там знаю, кто поможет вам найти работу и квартиру. Зайдите ко мне перед отъездом. Это приказ, — добавил он.

Кит взглянула на него и облизнула пересохшие губы.

— Спасибо. Я в самом деле не достойна вашей доброты. Я… — Она замолчала, услышав, как хлопнула входная дверь и раздался звук приближающихся шагов.

— Вещи уложены, и дорога выглядит достаточно подсохшей. — Теплая большая рука Рафа опустилась на ее плечо. — Ты готова, Кит?

Она сидела, неестественно выпрямившись и не двигаясь, наблюдая за разгуливающим по дальней стене хамелеоном, упорно не глядя на Рафа.

— Я оставила сумку рядом со входом.

— Хорошо. — Он убрал руку и удалился. Кит перевела дух. К. К. покачал головой, взял ее чашку и свою тарелку и пошел к раковине.

Только благодаря высочайшему водительскому мастерству Рафа, им удалось преодолеть размокшую и разбитую дорогу через джунгли и не застрять там навеки. Кит, сидя на заднем сиденье, чувствовала все рытвины, все резкие повороты каждой клеточкой своего тела. К моменту прибытия в аэропорт в Виллахермосе на ней живого места не было. В то время, как руки и ноги у нее заледенели, все тело горело, будто его поджаривали на костре. Она почти упала на первое попавшееся кресло в пассажирском отсеке, предоставив К. К. возможность занять место в кабине рядом с Рафом.

После того, как самолет набрал высоту, Кит стала всерьез опасаться, что у нее не только лопнут барабанные перепонки, но вообще взорвется и разлетится на кусочки вся голова. Жесточайшая мигрень превратила каждый взмах ресниц в настоящую пытку, ныла каждая мышца измученного тела, кожа стала нестерпимо чувствительной не только к легкому прикосновению, но даже к изменениям атмосферного давления.

Ее одежда, пристяжной ремень, бархатная обивка кресла — все причиняло ей невыразимые страдания. К тому же в салоне почему-то было невероятно холодно, и Кит приходилось тратить силы на то, чтобы не дрожать.

Раф открыл кремовую створчатую дверцу, отделяющую кабину от салона, и, пригнувшись, чтобы не удариться головой о чересчур низкую для его роста притолоку, прошел внутрь и остановился перед застывшей в неестественной позе Кит.

— Как ты? — вежливо осведомился он.

— Хорошо.

— Через полчаса мы приземлимся на ранчо. Я отвезу тебя в усадьбу, а потом доставлю К. К. в город на самолете. — Он кашлянул и нервно дернул себя за ус. — Я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Нет.