— Конечно, — ответил он. — Плоха не сама идея брака, а те, кого мы выбираем: из-за них многие не верят в семью. — Он усмехнулся. — Мне кажется, я стал умнее и в следующий раз буду оценивать строже.

Оценивать? Так вот, значит, что они делают: оценивают нас! Между прочим, если прямо сейчас пришлось бы оценивать его по десятибальной шкале, то по доброте своей я дала бы ему пять. Во-первых, он безусловно не в моем вкусе. У него светлая кожа, тело под рубашкой уж точно бледное — и как насчет этих веснушек? Волосы такого ржавого рыже-коричневого цвета, потом он на полголовы ниже меня — значит, его незавидный рост составляет сантиметров сто шестьдесят восемь. Тренажерный зал он посещает явно не часто и скоро станет совсем кругленьким. Но кое-что надо все же признать. Приятный баритон и сочные губы могли бы перевесить весы в его пользу.

Пообедала я с ним и на следующий день — он меня пригласил. На этот раз мы пошли в ресторан. Большинство мужчин говорит всегда только о себе, так что не остается ничего, о чем можно было бы спросить, но не Майкл. Он действительно интересовался мной.

— Робин, — сказал он, — расскажи побольше о себе.

Я уже говорила ему, что закончила университет штата Аризона по специальности антропология, что выросла в Сьерра-Висте, где служил в армии мой отец, и была единственным ребенком в семье.

— А что еще тебя интересует?

— Сколько тебе лет?

— А сколько ты думаешь?

— Двадцать семь, самое большее двадцать девять.

Это повысило его рейтинг на три балла.

— Тридцать пять, — сказала я.

— Не шути так.

— Я не шучу.

— А где твои родители?

— В Таксоне.

— По крайней мере, ты можешь ездить навещать их.

— Да, я навещаю их, но это довольно тяжело. Последние несколько лет у них просто адская жизнь. У мамы удалены обе молочные железы, а у отца болезнь Альцгеймера[6].

— Мне очень жаль. А он может еще жить дома?

— Да. Поэтому я стараюсь хоть раз в две недели ездить к ним и помогать матери. Отец практически не может сам себя обслуживать. Может, поговорим о чем-нибудь другом?

— Хорошо, — сказал он и отхлебнул немного кофе. — У тебя есть хобби?

— Хобби?

— Ну да, то, чем ты любишь регулярно заниматься.

— Раньше я много шила, делала одеяла из разных лоскутков, но сейчас совсем нет времени. Правда, я все еще собираю черных кукол.

— Правда? А какой твой любимый цвет?

— Оранжевый.

— А любимое место?

— Гавайи.

— Фрукт?

— Слива.

— Фильм?

— Я не знаю. Это что, тест?

Он засмеялся.

— Я просто хотел получше узнать тебя, и все. Могу закончить, если хочешь.

— Нет. Дай подумать… Мне нравится фильм „Жар тела", и еще „Ярость быка", и еще „Охотники за потерянным ковчегом".

Майкл улыбнулся. До этого я и не замечала, какая у него сексуальная и довольно самоуверенная улыбка.

— Итак, у тебя есть постоянный друг?

„Как все банально!" — подумала я. Но, по крайней мере, он желает об этом знать. Именно поэтому лучше не рассказывать всей правды.

— Знаешь ли, я встречаюсь с одним человеком, если ты это имеешь в виду, но пока не могу сказать, насколько это серьезно. А что?

— Просто хотел узнать, не наступаю ли я кому-то на пятки.

А я что, уже открыла дверь и сказала: „Майкл, входи"? Или спровоцировала этот голодный взгляд? Он буквально поедал меня глазами, и я увидела, что они у него мягкого коричневого цвета, белки глаз ясные, и сами глаза действительно какие-то мечтательные. Может быть, у него есть какие-то скрытые качества, незаметные на первый взгляд… Но хватит, Робин. Что тебе сейчас нужно больше всего, так это связаться с этим маленьким пухлым пай-мальчиком из офиса. Однако раз он завел разговор о хобби, я чувствовала себя обязанной тоже поинтересоваться его увлечениями.

— А у тебя есть хобби, Майкл?

— Да, есть. Например, гонки с препятствиями.

Тут я чуть не захлебнулась пепси-колой. Он — и гонки?

— Еще рыбная ловля на большой глубине и ныряние с аквалангом.

— А где ты этим всем занимаешься?

— В Мексике. У меня еще есть яхта, иногда удается выбрать время и устроить себе круиз.

Я сглотнула, настолько это казалось нереальным.

— Здесь, в Финиксе?

— Нет, я держу ее в Белых горах.

— А ты это не придумал, чтобы произвести на меня впечатление?

— Есть много других вещей, которые я мог бы приврать, если бы старался произвести на тебя впечатление, Робин.

Потом он начал говорить о страховом бизнесе. Он хотел узнать, сколько я уже в нем работаю, но мне не хотелось обсуждать эту тему, потому я прервала его на полуслове и сразу взяла быка за рога:

— Когда у тебя день рождения?

— Второго июня, — ответил он, посыпая солью картошку, — а что?

— Просто любопытно.

Я отыскала в салате ломтик авокадо, воткнула в него вилку и вздохнула. Еще один Близнец. По чьему-нибудь стандарту Майкл считался бы отличным уловом. Он, кажется, действительно умен, вовсю старается быть остроумным, с хорошим положением и, черт возьми, доступен. Пока что он казался довольно обаятельным, даже интересным и на сто процентов джентльменом, что явно отличало его от других. Я рассматривала его еще несколько минут и не почувствовала никакого отвращения. Если мне повезет, его лунные знаки могут оказаться под влиянием Скорпиона или Водолея. Надо ли давать ему шанс? Может, нужно забыть об астрологии и не судить о человеке, которого пока не знаю?

Ответ на свои вопросы я получила на следующее утро, когда, придя на работу, обнаружила у себя на столе букет весенних цветов. До этого я еще не определилась в своем отношении к Майклу, и когда решила, что все-таки он мне нравится, то не смогла сказать себе почему. Я знала, что не испытываю к нему физического влечения, но, может быть, это как раз то, что надо, — мужчина, при виде которого другие женщины по крайней мере не будут пускать слюни. Порядочный, обыкновенный человек. Но не надо терять бдительности, может быть, он окажется еще одним из этого племени притворщиков. И чтобы все выяснить, был один путь.


Итак, я здесь и жду его.

Сегодня я в ярких оранжевых тонах — мне составили таблицу цветов, и Сананда посоветовала пользоваться теплыми тонами, если я хочу излучать тепло. А я хочу. А вдруг этот цвет покажется Майклу слишком кричащим? Вдруг он подумает, что я довольно легкомысленная особа, и поймет меня неправильно? Я бросилась в спальню и быстро переоделась в мягкий желтый свитер, в карманы юбки засунула кружевной носовой платочек. Я долго торчала у зеркала, чтобы убедиться, что выбрала наряд правильно, но тут вдруг вспомнила о Глории и Бернадин. Застегивая верхние перламутровые пуговички, я отчетливо услышала их насмешки. Они считают, что в отношении мужчин у меня дурной вкус (Рассела они презирают), и вообще решили, что я нимфоманка, и шутя стали называть меня „наша потаскушка". Да они просто завидуют. У Бернадин есть муж, с которым она не хочет спать, а у Глории нет никого, кто захотел бы переспать с ней. Иногда мы по-дружески пикируемся, но я совершенно не представляю, что бы без них делала. Когда мама была в больнице, Бернадин и Глория тут же приехали. А когда мы узнали о страшном диагнозе отца, и мама спросила меня, смогу ли я отдать те три тысячи, потому что деньги могли скоро понадобиться, и я, конечно, не могла назвать ей точно. И тогда Бернадин просто выписала мне чек и сказала, чтобы я забыла об этом раз и навсегда. Когда же мы окончательно рассорились с Расселом, именно Бернадин и Глория вытащили меня из дома и отвезли в каньон Рэнч на День красоты, а потом звонили мне каждые три часа, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Они всегда посылают мне цветы на день рождения и открытки к Рождеству. Они обе старше меня и посему часто пичкают советами, в которых я не нуждаюсь. По их подсчетам, я переспала с половиной мужчин в Финиксе, Скоттсдейле и Тампе. Но это неправда. Я-то знаю, что спала только с тем, кого мне приписывали, но, черт возьми, наша долина ужасно мала.

Не могу отрицать, что перед тем, как познакомилась с Расселом, а также сразу после того, как разошлась с ним, я была очень расточительна в плане секса. И я признаю, что на некоторых вечеринках или других сборищах я могу вдруг сосчитать, со сколькими мужчинами в этой комнате переспала. К сожалению, случается, что один из них знает о другом или о других. Мир все-таки тесен.

Я ведь не собираюсь связываться ни с кем из своих коллег. Тем более теперь, когда Майкл сказал мне, что рад, что я сделала неплохую карьеру в нашей фирме. Но он не совсем в курсе дел. Я живу от зарплаты до зарплаты и часто боюсь отвечать на телефонные звонки, потому что могут звонить насчет студенческого кредита. С тех пор, как папа заболел, деньги, которые они с мамой отложили на старость, стали таять на глазах, и я ничем сейчас не могу им помочь, а помощь очень нужна. На работе очень устаю, работаю по десять — двенадцать часов. Я первая готова признать, что согласилась бы стать домохозяйкой, если нашла бы надежного мужчину. Мне хочется почувствовать, что значит настоящая забота, когда с тобой носятся как с писаной торбой и не надо беспокоиться, не слишком ли большой пришел телефонный счет или не повысится ли плата за жилье. До наступления климакса я хочу завести хотя бы двух ребятишек. Я не хочу чуть свет таскать их в детский сад и сломя голову нестись туда же вечером, чтобы успеть забрать их до шести, как делают многие мои подруги. Их дети проводят дома меньше времени, чем где бы то ни было. Мне хочется, чтобы оставалось время и на шитье, и на чтение, чтобы можно было водить детей на уроки балета, музыки или каратэ и при всем при том успевать домой до прихода мужа с работы, чтобы встретить его с улыбкой на лице. Здорово было бы пойти в тренажерный зал и позаниматься там, в то время как все остальные сидят на работе. Да, и не в коем случае не забыть бы о благотворительной деятельности. По выходным выезжать на природу и еще ходить по магазинам в любое время, когда хочу, а не только рано утром по субботам. И о собственном доме мечтаю, а то я уже столько задолжала за аренду жилья, что теперь не знаю, смогу ли когда-нибудь рассчитаться окончательно.

Вот и звонок в дверь.

Перед тем как открыть, я проверила, видны ли цветы, которые я сама себе купила, и открытка, подписанная мужским именем, которое я сама придумала. Пусть Майкл подумает, что у него есть конкуренты. Поставила кассету Фредди Джексона, по квартире разбрызгала освежитель „Глэйд спринг" и капнула по капельке „Хальстона" на все четыре подушки — так, на всякий случай. Оранжевые губы пришлось промокнуть салфеткой, чтобы он не испачкался помадой, когда будет целовать меня у входа. Наконец я открыла дверь.

— Привет, — сказал он.

На этот раз Майкл показался мне выше и гораздо более привлекательным. Интересно, с чего бы это, удивилась я.

— Привет.

— Извини, что опоздал — застрял в пробке и не мог позвонить, — сказал он и прошел мимо меня в комнату. — А где мой поцелуй?

Волосы тоже лежали у него по-другому. Он зачесал их назад и уложил красивыми волнами. Совсем неплохо, Майкл.

— А я уже забеспокоилась, не случилось ли что с тобой.

— Довольно мило с твоей стороны. — Он сел в кресло. — Определенно пахнет чем-то очень вкусным.

Я почти забыла про ужин и пришлось вспоминать, что же я купила. Фаршированные устрицы из „Прайс-Клаб", тушенные с базиликом и томатным соусом, и итальянские хлебные палочки. Еще я купила две бутылки вина и одну уже открыла. Салат из шпината приготовила сама.

— У тебя здесь приятно, — заметил он.

— Спасибо.

— Цветы замечательные. — Он потрогал лепесток гладиолуса. Потом улыбнулся и сказал: — Признайся, ты сама себе их покупаешь, или меня ждет жестокая конкуренция? — Он подмигнул. — Ну ладно, можешь не отвечать.

— Ты голоден? — спросила я.

— Как волк.

„Врешь, наверное", — подумала я, а вслух сказала:

— Ну что ж, давай ужинать.

Мы сели ужинать и прикончили бутылку вина еще до того, как я собралась вынимать сырный пирог, купленный в том же „Прайс-Клаб". Фредди Джексон звучал еще чудесней, чем обычно, и мы оба как-то расслабились.

— Как насчет десерта?

— С удовольствием, — ответил он, и не успела я встать за сырным пирогом, как он добавил: — Я хочу попробовать тебя. — Его кустистые брови поднялись и опустились.

— Меня? — не нашла я лучшего ответа.

Майкл встал из-за стола, взял меня за руку и повел к кушетке.

— Ты здорово стряпаешь, — сказал он, и я только поблагодарила его, потому что это напомнило мне, как я брала кредит.

И не успела я толком собраться с мыслями, как он уже целовал меня. Для такого коротышки у него был ужасно длинный язык, работавший с бешеной энергией. Я отняла лицо и дотронулась губами до его щеки, уговаривая себя, что его слюна, наполнившая мне рот, нисколько не портит мне настроения. Я сменила позицию и совсем собралась коснуться языком его уха, когда увидела, что в нем полно жестких черных волос, и передумала. Тогда я положила подбородок ему на плечо и прижалась грудью к его груди. На какое-то мгновение мне показалось, что я обнимаю женщину — на его груди явно было что-то лишнее Я подалась назад, расстегнула ему рубашку и просунула руку, просто чтобы почувствовать его жирненькую субстанцию, в том месте, где полагалось быть мускулистой груди. У него же это тянуло на четвертый размер бюстгальтера. Мне стало противно, но ничего нельзя было поделать — Майкл целовал меня еще и еще и тащил на себя. Взглянув на него, я увидела, что его глаза, конечно же, закрыты, и я закрыла свои, хотя по другим причинам: я старалась представить, что это Рассел. Но Майкл был слишком мягким. И во что только я ввязалась?