Когда Ника вошла в гостиную этого огромного дома и увидела сухонькую, невысокую даму, опирающуюся на палку, она невольно вздрогнула. Словно это не мать Егора стояла перед ней, а посланница Времени.

– Ника, девочка моя, как же я рада тебя видеть! – воскликнула Мария Александровна. Ника смутилась – в прошлом отношения с матерью Егора были натянутыми, а если быть точной, их практически не было. Виной ли тому роман Калерии Петровны с Бестужевым-старшим, ревность и тревога за сына – сейчас уже не поймешь. Но через двадцать три года это восклицание из уст пожилой дамы прозвучало очень естественно.

– Я тоже вас рада видеть! И как хорошо, что Егор привез меня сюда.

– Да, это просто счастье! – Мария Александровна промокнула платочком глаза. – Это счастье, потому что тебя и твою маму я должна поблагодарить за сына. Я знала, что у меня будет такая возможность! Я верила, что мы увидимся.

– Мы ничего такого не сделали! Если бы я оказалась в такой ситуации, вы поступили точно так же. Мария Александровна, давайте присядем – так удобнее будет разговаривать.

Когда все наконец уселись, Ника передала Марии Александровне пакет:

– Вот, это вам гостинцы из Петербурга. Ничего особенного, но мне кажется, вам приятно будет их отведать.

– Ах, конфеты! Наши конфеты! – Мария Александровна развернула пакет.

– Я специально выбирала ассорти!

– Да, спасибо, помню, как Петр Николаевич из командировок такие привозил.

Ника с улыбкой смотрела, как мать Егора, не удержавшись, сунула в рот шоколадную помадку. «А вот эта несдержанность – самая лучшая награда тому, кто дарит!» – подумала Ника и, потянувшись, тоже выдернула из кучи конфетку.

– Я только одну, за компанию, – подмигнула она Марии Александровне.

Егор, который до сих пор молчал, вдруг расхохотался:

– Давайте ужинать! А то вы конфет наедитесь и не оцените мастерство Пауля.

– Кто такой Пауль? – Ника посмотрела на Марию Александровну.

– Пауль? Наш повар. Он не каждый день приходит, а лишь когда особые гости, как сегодня, например. Мастер он потрясающий! Ты сама в этом убедишься.

Ника кивнула. Дом, гостиная, в которой они сидели, картины на стенах, повар Пауль – потрясли ее воображение. Даже частный самолет, салон которого был обит белой кожей, не произвел такого впечатления. В конце концов, самолет, как она верно заметила, это воздух. Но дом, его убранство, старые полотна и мастер Пауль – все это внушало трепет.

Столовая, в которую они вошли, была точно такой же, как и гостиная, – большая и парадная. Ника внимательно окинула ее взглядом и не нашла ни одной лишней детали. Овальный стол, мягкие с высокими спинками стулья, приборы, несколько низких комодов стояли вдоль стен. Егор усадил мать, отодвинул стул Ники.

– Я словно на приеме у королевы, – пошутила Ника, а Егор расцвел от удовольствия.

– Ты не представляешь, я всю эту мебель купил у потомственного графа. Настоящего французского графа.

«Он хвастается достигнутым, это очень понятно. Я бы тоже на его месте хвасталась», – оправдала Ника его суетность.

Обед был великолепен. Шеф Пауль появился на минуту, чтобы только удостовериться, что главное блюдо – седло косули под ежевичным соусом – понравилось гостям.

– Вы превзошли себя, – Мария Александровна прижала руку к сердцу.

– Просто божественно! – подтвердила Ника. – Я никогда ничего подобного не пробовала.

Ника не врала – она в жизни не ела подобных деликатесов.

После ухода повара Мария Александровна спросила:

– Как Славск? Что там изменилось? Вряд ли мне удастся там побывать…

– Но это не так далеко, – Ника посмотрела на Егора.

– Мама не летает самолетами. И я не думаю, что волнения, связанные с такой поездкой, пойдут ей на пользу.

– Думаю, Егор прав, хотя, конечно, я тоскую по тем местам. И по тому времени.

– Не дай бог! – Голос Егора прозвучал неожиданно резко. – Не дай бог. Я никогда ни за какие деньги не вернусь в те времена. И в те места. Я перевезу прах отца, но мы туда не поедем!

Мария Александровна переглянулась с Никой. В ее взгляде была грусть.

– Понимаешь, я не так категорична, как Егор. Но вспоминать прошлое я бы не хотела.

Ника посмотрела на мать и сына. Перед ней сидели люди, которые прошли такой трудный путь, которые столько сделали, чтобы выстоять и стать независимыми. У них хватило мужества и трудолюбия начать все заново. Им многое можно простить. Ника произнесла про себя слово «простить», хотя оно было совершенно неуместно. Егор и Мария Александровна были пострадавшими, но Нике вдруг стала неприятна резкость Егора. Все-таки Славск – это город, в котором они когда-то жили, где они познакомились и полюбили друг друга.

– Я понимаю, – Нике не хотелось спорить. Тем более она видела, что Марии Александровне разговор неприятен.

– Можно еще чаю? И кусочек орехового торта? Интересно, как получаются такие воздушные коржи? – применила Ника самый действенный прием. Разговоры на кулинарные темы снижают градус конфликта и даже устраняют его предпосылки.

Ужин длился долго, но, сидя в светлых сумерках, ощущая, как с гор сходит холодный воздух, они уже не спорили, а предавались воспоминаниям. Ника вдруг поняла, что для этих двоих, несмотря на разногласия, самый драгоценный гость – это она, Ника. Она была проводником из прошлого в настоящее, подтверждением их успеха и стойкости, напоминанием о пережитом, которое подчас уже казалось чем-то нереальным.

– Ника, деточка, мы тебя заговорили. Ты же устала! – вдруг спохватилась Мария Александровна.

– Что вы, я отдохнула после перелета. Егор позаботился.

– Жаль, что ты у нас не остановилась…

– Спасибо, отель великолепный. Я таких никогда не видела! И Егору спасибо…

– Он хороший мальчик, я горжусь им, – сказала Мария Александровна, когда сын вышел переговорить с кем-то по телефону.

– Я вас понимаю.

– А ты замужем? – Мария Александровна улыбнулась.

– Нет, я развелась. Давно. Из Москвы вернулась в Славск.

– Почему же в Москве не осталась?

– Не захотелось. Мне в Славске всегда нравилось. А сейчас там стало так красиво!

– Не говори Егору, но я тоскую… Понимаю, что он никогда не поедет сам и не отпустит меня…

– Отчего же? Думаю, давно нет никакой опасности.

– Конечно, нет. Люди, которые убили Петра Николаевича, наказаны.

– Наказаны?!

– Егор все сделал, чтобы их найти.

– Я и не знала.

– Думаю, вообще мало кто об этом знает. Я сама случайно услышала по телефону.

– Да? – не выдержала Ника и улыбнулась.

– У нас отличная слышимость, – предупредила Мария Александровна.

– Хорошо, что они ответили за свое преступление.

– Да, Егор навел там порядок. Он нанял грамотного управляющего, и теперь дело отца процветает.

– Это вы о чем? – удивилась Ника.

– О комбинате.

– Каком?

– Шелкопрядильном, или как он там сейчас называется, – сказала Мария Александровна.

– А какое отношение Егор имеет к этому комбинату? Там новый директор по фамилии Мочалин.

– Это он назначил его. Еще есть управляющий, который руководит всем. А Егор – его владелец. Уже несколько лет. Закупил новое оборудование, пригласил специалистов. И комбинат, между прочим, отличную прибыль дает! И условия работы там улучшились, и зарплаты хорошие. Он их повысил несколько лет назад.

Ника слушала, и слушала, и соображала: «Егор сделал все, чтобы найти и наказать виновных, Егор купил комбинат, где был директором его отец, употребил свою власть и навел порядок – повысил зарплаты. Егор вообще часть своей жизни посвятил Славску. И он ни разу не связался с ней, не дал о себе знать. Он даже письмо ни разу ей не написал». Ника вдруг почувствовала страшное разочарование.

– Мария Александровна, простите меня, я пойду в отель. Вы Егора не беспокойте, видимо, у него важные дела. Я пройдусь пешком, немного воздухом подышу. А завтра обязательно увидимся.

– Нет, нет, погоди! Он тебя на машине довезет!

– Я очень хочу побыть одна. Столько впечатлений, столько эмоций! Столько воспоминаний. – В голосе Ники послышалась мольба.

– Ах, – отступила Мария Александровна, – я понимаю тебя. Ну, иди, иди.

Она вышла из ворот на узкую улочку. Ровно подстриженные липы, фонари, ограды – все выглядело словно декорация к спектаклю. «Как славно!» – подумала Ника. Она подняла голову и увидела темные силуэты гор, почти слившиеся с ночным небом. Где-то на вершинах горели красненькие точки. Прохожих не было, только освещенные окна добавляли улице уюта. «Надо позвонить маме», – вспомнила Ника и поспешила в отель. Но, войдя в свой номер, она не раздеваясь уселась в кресло, стоящее у большого французского окна, и просидела в нем, пока не появилась в небе узкая розовая полоска, а белая вершина не превратилась в лиловую. Только тогда она сбросила платье, наскоро умылась и легла спать. Что творилось в ее душе, она и сама не понимала.


Утро было таким, каким оно бывает в горной местности, когда день обещает быть жарким. Долина скрывалась в молочной дымке, мимо вершин проплывали маленькие облачка, пахло свежестью. Егор сидел напротив Марии Александровны и ел мед.

– Мама, что ты думаешь…

– О Нике?

– Да…

– Думаю, что она очень приятная, воспитанная, неизбалованная. Чуткая. Прекрасная женщина.

– Я рад, – с облегчением откинулся на спинку стула Егор.

– Чему?

– Что она тебе понравилась. Понимаешь, я хочу, чтобы она погостила подольше. У меня сейчас есть свободное время, мы попутешествуем, я ей покажу старую Европу.

– А ведь она не знала, что ты владелец комбината, – вдруг сменила тему Мария Александровна.

– Никто не знал. Я это от всех скрывал.

– Я ей сказала.

– И что?

– Странная была реакция, неоднозначная.

– Я повысил зарплаты работникам музея, он же на балансе комбината. Об этом она знает.

– Мне показалось, что она разочарована… Как думаешь почему?

– Понятия не имею, а спрашивать не буду. Нотацию мне читать не надо. Я и сам понимаю, что не прав. Мам, не переживай. Я постараюсь делать все, как надо.

– Вы сейчас встречаетесь с Никой?

– Да. Программа обширная.

– Хорошо, я пока напишу письмо ее матери. Видишь ли, мне о многом надо ей сказать, за многое поблагодарить. Хорошо, что спустя столько лет мы пытаемся исправить свои ошибки. Когда вас ждать назад?

– Пока сложно сказать. Сначала Боденское озеро, потом бросок до Страсбурга, там переночуем, отель уже заказан. Потом два замка, ну и, конечно, поднимемся на гору. Вернемся через пару дней. А вот уже в выходные – театр и все такое.

– Не закружи ее. И постарайся быть деликатным, – Мария Александровна в замешательстве посмотрела на сына, а потом решилась спросить: – У тебя серьезные планы?

– Ма-ам! – протянул он, словно подросток, поцеловал мать и вышел.

Планы у него были серьезные, и он изложил их Нике. Они мчались в сторону Боденского озера.

– У нас будет путешествие. Небольшое, дня на два, максимум на три. Маршрут мне знаком, места очень красивые. А потом мы с тобой обойдем театры и музеи.

– А как же твоя работа? Дела?

– У меня куча помощников и заместителей. Я ведь могу и не работать, денег я уже на жизнь вперед заработал.

– Ты – молодец, – Ника улыбнулась, – хотя я даже не могу представить твой масштаб.

– Брось, – улыбнулся Егор, – в России это и масштабом не является.

– Скромничаешь, – рассмеялась Ника.

– Да нет. Просто мне везло. Кстати, ты не хочешь задержаться здесь? Мы с тобой так давно не виделись, есть о чем поговорить. Я не хочу тебя отпускать. Понимаешь, ведь у нас есть шанс…

– Какой?

– Мы можем начать все заново, но зная друг друга. Мы попробуем с тобой вернуться к тому, что было. Ну, хотя бы попытку сделаем!

Ника рассмеялась: Егор очень переменился, и это так похоже на него, теперешнего, – спланировать «отношения», словно сделку.

– Ты почему смеешься? – Егор серьезно посмотрел на нее.

– Весело.

– Я же не сказал ничего веселого.

– Ты сказал забавное – что мы можем снова влюбиться друг в друга.

– Разве это невозможно?

– Возможно. Но не будет ли в этом что-то искусственное? Знаешь, как в зоопарке подсаживают к самцу самку.

– Ты грубо говоришь. И ты стараешься уличить меня в глупости, – Егор посмотрел на Нику.

– Прости, так получилось. Я никак не свыкнусь с мыслью, что ты наконец нашелся. Вернее, что ты нашел меня.

Егор промолчал. Потом включил поворотник и через мгновение притормозил у обочины.

– Что-то случилось? – Ника обеспокоенно посмотрела по сторонам.

– Нет. Я специально остановился, чтобы у тебя была возможность выслушать меня внимательно, не отвлекаясь на пейзажи.

– Слушаю тебя, – Ника повернулась к Егору.

– Я прошу у тебя прощение за то, что двадцать лет не мог тебе написать или позвонить, за все ошибки, которые вольно или невольно были сделаны. Понимаешь, так получилось. Не буду я сейчас придумывать причины. Иногда действия и поступки вообще не имеют причин, и не хватает смелости что-либо изменить. Но теперь все иначе. Я тебя нашел. Да, это Шевцова мне позвонила, но поверь, вот именно сегодня это уже не имеет никакого значения, потому что я точно знаю – мы бы встретились. Это был всего лишь вопрос времени. Я хочу сделать тебя счастливой. Понимаю, для этого нужно время…