Сабрина Джеффрис - В плену твоих желаний

Неожиданная нежность в его голосе показалась ей невыносимой. Всякий раз, когда ей хотелось его ненавидеть, он умудрялся напомнить ей того мужчину, каким он был когда-то. Будь он трижды проклят!

Выдернув руку, она отпрянула и отважно взглянула ему в глаза:

– Значит, мне следует постараться, чтобы все остальное не оказалось для вас таким уж легким, верно?

Дорогая Шарлотта, я уже говорил это прежде, но не мешает и повторить. Ваш муж, может, и был глупцом, но это не означает, что все мужчины дураки. Нищий вполне может влюбиться в принцессу бескорыстно и при этом вовсе не думать о ее приданом.

Ваш кузен Майкл.

Прошло три часа. За это время Лахлан чуть было не лишился рассудка. Девица то повторяла вслух наставления миссис Харрис, то громко распевала песни. Все, что знала. Если бы у нее оказался плохой голос, ему было бы легче, но она пела как соловей, вынуждая мужчину желать, чего не следует, и испытывать недопустимые чувства.

Но это еще не самое худшее. Больше всего настроение его портилось от того, о чем она пела. Это не были разудалые застольные песни или героические баллады. Нет, она пела о соблазненных и покинутых женщинах, о тех, кого силой выдали замуж за нелюбимого, и тех, с кем жестоко обращались мужья.

Своим пением и вздохами о родном доме в горах она терзала душу. Сегодня вечером, когда она наблюдала закат… он готов был схватить ее в объятия и расцеловать просто за то, что она тосковала по Шотландскому нагорью.

Наконец в карете стало тихо. Лахлан молился, чтобы девушка сорвала голос… охрипла или осипла в конце концов.

– Лахлан? – опять послышалось из темноты. Он еле сдержал проклятие.

– Вам необходимо поспать.

– Вы же не спите, так почему я должна? – дерзко возразила она.

– Я не нуждаюсь в отдыхе. – Он сегодня спал долго, до самого полудня, так что свободно мог ночью не спать.

– О, что за чушь! Даже такой негодяй, как вы, нуждается в сне. – Она помолчала. – Хотя, наверное, чувство вины за ваши многочисленные грехи не дает вам заснуть.

Похоже, она никогда не угомонится.

– Скорее, дело в той отвратительной дисциплине, которой, как вы считаете, мне недостает. Солдаты на марше целыми днями в пути, спят только урывками. Мне долгое время приходилось вести такую жизнь.

Правда, тогда он был моложе. А теперь он был сначала зверски избит, покалечен, а потом долго, с трудом приходил в себя после лихорадки, которая его чуть не убила.

Благословенная тишина. Жаль, что продлилась она всего лишь несколько мгновений.

– Вашей матери известно, что вы решили меня похитить?

Господь всемогущий, она точно знает, какими вопросами его уязвить.

– Нет.

– А ей известно, что вы и есть Мститель?

– Она ничего об этом не знает, – огрызнулся он. – А что?

– Ведь она наверняка замечала появление дополнительных средств, обращала внимание на ваши частые отлучки…

– Женщины клана рано учатся не придавать значения подобным вещам. Многие горцы вынуждены заниматься опасными или незаконными делами – такими, как грабежи или производство спиртного. Если женщины умные, они принимают все, что им приносят, и помалкивают.

– А если они не так умны?

– Тогда мужчинам приходится зашивать им рты, – насмешливо сказал он. – У вас, случайно, не завалялся в кармане швейный набор?

– Очень смешно. – Венеция помолчала. – В ваших устах «горцы» звучит почти как «воры», но я не разделяю ваших взглядов. Я считаю, что не все горцы такие. Да и ваша семья определенно не была такой. Ведь вы, в конце концов, баронет.

– Но много ли пользы принес мне этот титул? Или моей матери?

Голос Венеции смягчился.

– Я хорошо ее помню. Она всегда много работала, была практичной, очень открытой и искренней. Представить не могу, чтобы она смолчала. А последние несколько месяцев она вообще должна была притворяться и скрывать от всех, что вы живы. Наверняка вы должны были ей все рассказать.

Лахлан решил, что не имеет смысла врать. Возможно, если он откровенно ответит, Венеция на какое-то время перестанет его мучить и уснет.

– Я сказал ей, что люди Шотландского Мстителя напали на меня из засады, после того как я убил их предводителя. И поскольку их было много, мне пришлось сделать вид, что я утонул, потому что иначе они бы меня точно убили.

Все это он и рассказал матери, когда окончательно пришел в себя и был в состоянии говорить, а на это ушло немало дней.

– Затем я объяснил ей, что поскольку видел злодеев в лицо, придется скрываться до тех пор, пока не удастся их выследить.

Ему нужно выздороветь и окрепнуть, чтобы нанести ответный удар.

Венеция ненадолго задумалась.

– Почему же вы просто не сказали ей правду? – и добавила с иронией: – Она как никто другой должна понимать, что ваше дело правое.

– Я не хочу вмешивать ее в эти дела. И не хочу, чтобы ее в чем-то обвиняли, если вдруг схватят меня. Уже достаточно того, что после нападения мне пришлось посвятить в эти дела кое-кого из людей моего клана. Прежде я никогда себе этого не позволял. Я всегда считал, что не имею права рисковать чужой жизнью.

– А как же жизнь Джейми или жизни тех, кого вы грабили?

– Я никогда не причинял вреда никому из них, и вам это отлично известно, – заявил он, – а лишь отбирал малую долю того, что ваш отец задолжал моей семье.

– А как насчет Джейми?

– Джейми и еще двое – мои бывшие однополчане. Они вернулись в Шотландию, где у них уже не было ни дома, ни родни, ни работы. И тогда я предложил им «работу» и делился с ними всем, что удавалось добыть. О том, какая это была «работа», вы знаете. – Он хмуро уставился в темноту. – К несчастью, Шона и Робби одолела жадность, и они решили самостоятельно заняться грабежами. Кончили они плохо. Их убил один торговец, у которого при себе оказался мушкет. Но у Джейми достаточно здравого смысла. – В его голосе зазвучали стальные нотки. – Он всегда был мне верен, с тех самых пор, как еще мальчишкой стал в нашем полку барабанщиком. Так что не тратьте напрасно силы, пытаясь убедить его помочь вам бежать.

– Отличная идея, – воскликнула она. – Он выглядит слишком юным, чтобы быть достаточно опытным в любви. Держу пари, если бы я улыбнулась и…

– Я так и думал, – рявкнул он. – Оставьте парня в покое!

– Или что, вы зашьете мне рот?

– Нет, но могу заткнуть его своим шейным платком.

– Для этого вам понадобится крепко скрутить меня и подмять под себя, Лахлан Росс, – нагло заявила она. – И можете мне поверить, вам пришлось бы несладко.

Дьявольский порыв толкнул его на дерзость.

– О, это еще как сказать. В данный момент я бы многое отдал, чтобы вы оказались подо мной. – Услышав, как она тихо ахнула, он добавил: – Так что постарайтесь не злить меня своей болтовней или заигрыванием с Джейми, иначе все закончится потасовкой.

Эти слова заставили ее замолчать. Наконец-то!

Карету резко тряхнуло, его безумные мечты мгновенно рассеялись. Лахлан выглянул в окошко и обнаружил, что они остановились.

– Вот дьявольщина! – пробормотал он и приоткрыл верхнюю шторку.

Джейми испуганно выпрямился на козлах.

– Простите, сэр, я случайно заснул.

Лахлан спрыгнул на дорогу.

– Я сменю тебя. Забирайся в карету и немного поспи.

– А как быть с леди? – спросил Джейми, спускаясь с козел.

– Да, что насчет леди? – эхом отозвалась Венеция, высовываясь в открытую дверь. В мягком свете луны отчетливо вырисовывался ее вздернутый подбородок.

– Если леди сохранила хоть каплю здравого смысла, она тоже будет спать. – Лахлан распахнул сюртук и угрожающе положил руку на пистолет. – Но если она его утратила, то не должна забывать, что у меня кое-что имеется. – Он сердито посмотрел на девушку: – Вы слышите меня? Если вы посмеете хотя бы пикнуть на постоялом дворе, то кто-нибудь непременно умрет, и уж точно не я.

Каждый раз, произнося эти слова, он ожидал, что девушки возразит, скажет, что он не способен на такую жестокость.

Конечно, она ведь считает его худшим из людей, что бы он ни говорил.

– Если она своими глупостями станет мешать тебе спать, Джейми, – продолжал Лахлан, – я свяжу ее и заткну кляпом рот, – Он насмешливо взглянул на Венецию. – И сделаю это с огромным удовольствием.

– Не сомневаюсь, – огрызнулась она, презрительно фыркнув. – Вы прямо-таки одержимы идеей связывать женщин. – Девушка вернулась на свое место и развалилась на сиденье, Джейми забрался в карету и закрыл за собой дверцу.

– Не всех женщин мне хочется связывать, – пробормотал Лахлан, взгромоздившись на козлы, – а только тебя. Одну лишь тебя.

Чего только не делала Венеция, чтобы разозлить Лахлана и вывести его из себя. Но он оставался невозмутимым, сидел прямо, бесстрастно уставившись в окошко, словно высеченное из гранита изваяние. И только редкое судорожное вздрагивание мышц выдавало в нем живого человека.

Девушка просто не знала, что ей думать. Когда она читала в газетах о Мстителе, то представляла себе ленивого ожесточившегося арендатора, свернувшего на преступный путь. Ее подруга Амелия описывала сообщников Мстителя как отпетых мерзавцев, готовых убить ее мужа. И скорее всего так оно и было. Лахлан о них говорил.

Но Джейми не подходил под это описание. На ее взгляд, ему было около девятнадцати. И судя по тому, как он испуганно забился в угол, парень чувствовал себя не очень уютно. Он даже подпрыгнул, когда невзначай задел ногой ее юбки.

– Я тебя не укушу, не бойся, – сказала она тихо.

– Да, миледи. – Пошарив рукой под сиденьем, Джейми вытащил свернутое одеяло и протянул ей: – Становится холодно. Может, оно вам понадобится.

Он вытащил второе одеяло, закутался в него, откинул голову назад и закрыл глаза.

– Послушай, Джейми, ты ведь не такой, как твой лэрд. Ты ведь понимаешь, что он совершил дурной поступок, правда?

Паренек приоткрыл один глаз.

– Лахлан Росс за всю свою жизнь не сделал ничего дурного. Это самый лучший и благороднейший человек из всех, кого я знал. Так что не говорите о нем плохо, я не буду вас слушать. И не стану помогать вам бежать.

Произнеся эту прочувствованную речь, парень закрыл глаз, откинул голову назад и сразу захрапел.

Ну что ж, она не вправе сказать, что Лахлан ее не предупреждал.

Пока Джейми спал, Венеция обдумывала другие варианты побега. Ближайшая к ней дверца запиралась на простую задвижку. Ее несложно открыть, если представится случай. Но вряд ли такое возможно. И даже если бы ей удалось бежать…

Девушка отодвинула шторку и стала смотреть в окно. За дорогой тянулись поросшие вереском холмы, в теплом свете луны отливавшие серебром. И на многие мили вокруг никого. Ни одной убогой хижины. Венеция тяжело вздохнула… и под мерный топот лошадиных копыт провалилась в глубокий сон.

Через какое-то время она проснулась и обнаружила, что щекой прижимается к подушке сиденья, колени ее накрыты одеялом… а карета стоит. Перед тем как открыть глаза, она услышала звук отодвигаемой шторки со стороны возницы.

Притворившись спящей, Венеция продолжала спокойно и глубоко дышать, даже когда свет от фонаря осветил ее лицо. Только когда шторка опять закрылась, девушка отважилась осмотреть все вокруг. На противоположном сиденье мирно похрапывал Джейми, а за окошком уже начинало светать.

И тут карета накренилась – видно, Лахлан спускался с козел. Собирался ли он поменяться местами с Джейми? Наверное, нет, иначе бы он разбудил парня. Затаив дыхание, девушка наблюдала, чуть приоткрыв глаза, как Лахлан задержался у окошка и заглянул внутрь – похоже, хотел убедиться в том, что они оба по-прежнему спят.

Когда он скрылся из виду, Венеция вскочила и выглянула наружу. Она увидела, что Лахлан остановился у обочины. Когда он распахнул сюртук и слегка отклонился назад, до нее дошло, что он делает. Охнув, она поспешно перевела взгляд к другому окошку.

Они остановились на краю соснового бора, окутанного пеленой предрассветного тумана. Сердце Венеции бешено забилось. Вот он, долгожданный счастливый случай! В лесу, в тумане ей нетрудно будет найти какое-нибудь укрытие и спрятаться, пока не отыщет хижину какого-нибудь арендатора.

Но до возвращения Лахлана оставались считанные минуты. Не спуская глаз с Джейми, девушка отложила в сторону одеяло и, осторожно отворив дверцу, выходившую в противоположную от Лахлана сторону, выпрыгнула наружу.

Она больно ударилась ногой, но, подобрав юбки, что было сил кинулась к лесу. Ей пришлось продираться сквозь папоротники и заросли березняка, ветки упорно цеплялись за рукава ее яркой накидки.

О, и зачем только прошлым утром ее угораздило нарядиться в пурпур? Когда солнце взойдет, ее накидка среди сплошной зелени сразу засверкает, как маяк. Надо успеть отбежать как можно дальше…