– По-моему, мне ясно, что у нее на уме. Матушка просто не хочет ни в чем зависеть от вас… И еще… вы ошибаетесь, полагая, будто нам не нравится ваше отношение к маменьке. В прошлом мы, не спорю, ревновали. Но тогда ведь еще были безмозглыми юнцами. После того, что я узнал сегодня, у нас не останется других чувств, кроме глубокой благодарности за вашу помощь.

Сэр Бонами явно обрадовался, услышав уверения Кита, однако вслух произнес довольно резко:

– Вы говорите от своего лица, мальчик мой! Не стоит заявлять это от имени Эвелина. Если полагаете, что он думает так же, как вы, значит, заблуждаетесь.

– Я знаю его не хуже самого себя, – возразил Кит. – Поэтому могу говорить от его лица. Я не утверждаю, что брат будет в восторге. Ни я, ни он не в восторге от этого, особенно он. Боже милостивый, сэр! Как мы можем безмятежно взирать на текущее положение дел? Оплатить все траты нашей матушки было долгом отца. Он с этим не справился, и теперь обязательства отца перешли к Эвелину, как его наследнику.

– Я буду весьма признателен вашему брату, если он не станет вмешиваться в мои дела, – заявил сэр Бонами. – Не желаю, чтобы меня донимали всей этой пустопорожней болтовней. К тому же это все равно бесполезно, ибо, в сущности, он унаследовал состояние покойного графа лишь номинально. Насколько я осведомлен, лорд Брамби вряд ли согласится снять попечительство хотя бы на день раньше положенного срока. И еще, Кит: когда ваш брат станет настоящим хозяином своего наследства, у него окажется предостаточно забот, связанных с выплатой всех долгов вашей матушки, так что о деньгах, одолженных у меня, можно будет позабыть.

Глава 18

Больше Фенкот ничего не смог добиться от сэра Бонами, ибо тот удалился, сославшись на желание как обычно насладиться дневной дремой в библиотеке. Уходя, джентльмен выразил радость, что ему больше не придется делить одну комнату с этим неугомонным Клиффом. Кит не стал его задерживать. Конечно, все существо молодого джентльмена негодовало при мысли, что матушка находится в долгу перед человеком, который не принадлежит к членам их семьи и, следовательно, не имеет на это никакого права, однако Кит не видел способа вынудить сэра Бонами назвать сумму долга. Даже если пожилой джентльмен уступит, ничто не заставит его принять деньги от Кита либо Эвелина.


Клиффы уехали спустя час после второго завтрака. Кит, проводив их, отправился через парк к домику кормилицы Пиннер.

Молодой человек нашел Фимбера, которого чуть раньше послал туда с двумя бутылками вина, более враждебно настроенным против кормилицы, чем обычно. Причиной тому было то обстоятельство, что благородный объект его ревности впервые с момента ухода няни Пиннер на покой очутился под ее любящей и деспотичной опекой. Фимбер немного отыгрался на том, что вместо кормилицы помог милорду одеться, но затем вынужден был спасовать, ибо пришлось признать полное превосходство Пиннер в накладывании повязок. Вследствие этого Фимбер вынужден был молча сносить ее резкие, не терпящие прекословий распоряжения, переходящие в приказы, когда он снимал с милорда сюртук и рубашку. Камердинеру довелось подавить рвущуюся из груди ярость, когда милорд отказался выставить старушку из крошечной спальни на то время, пока Фимбер одевал его. Она постоянно суетилась, выбегая и вбегая в комнату, во все вмешивалась и обхаживала своего воспитанника с той же нежностью, что и в далеком детстве. Камердинеру ничего не оставалось, как разыгрывать при старушке вежливую услужливость по отношению к молодому графу, в то время как на самом деле ему хотелось хорошенько его вычитать и обо всем расспросить.

Стоило Киту войти в небольшую гостиную, Фимбер поклонился ему и тотчас же уведомил, что милорд находится в саду. Затем, чуть понизив голос и придав тону конфиденциальность, значение которой могли понять лишь он и Кит, камердинер сообщил: его светлость немного нервничает.

– Боже милосердный! А чего еще мне следовало ожидать? – неодобрительно воскликнула кормилица. – Вы идете к нему, мастер Кит? Если мастер Эвелин отправится вечером в дом, чтобы повидаться с ее светлостью, как ей хочется, то проведите его обратно. Впрочем, в этом нет никакой нужды. Я смогу, если надо, помочь ему снять сюртук не хуже Фимбера либо вас. Нет… мне бы не хотелось, чтобы Фимбер слонялся здесь среди ночи. Он так шумно чистит щеткой одежду, так грохочет, что мастер Эвелин, не ровен час, до утра глаз не сомкнет.

– Ладно, поговорим об этом чуть позже, Пинни, – пообещал Кит умиротворяюще, а затем, бросив взгляд на рассерженного камердинера, обратился к нему: – Фимбер! Вам лучше тотчас же отправиться обратно. Не хочу, чтобы Нортон недоумевал, что же с вами приключилось.

Затем Кит спасся бегством в маленький, огороженный садик, находящийся позади домика, где обнаружил Эвелина. Брат в задумчивом расположении духа бродил по узким тропкам, проложенным между грядками овощей и кустами смородины. Кормилица вынесла наружу стул и поставила его в тени яблоневого дерева. Открытая книга лежала на траве рядом со стулом. Неподалеку были разложены газеты и несколько журналов.

– Я бы ни за что не хотел попасть в твое положение, братец! – непринужденным голосом заявил Кит. – В гостиной этого дома сейчас идет настоящая баталия.

Эвелин рассмеялся, не утратив при этом задумчивого выражения лица.

– Меня данное обстоятельство отнюдь не тревожит. Они начали боевые действия, как только прибыл посланный тобой Фимбер. Дело в том, что всякий раз, когда он начинает меня отчитывать, в комнату входит Пинни и Фимберу приходится умолкать на полуслове, поскольку, слава Всевышнему, он не устраивает мне головомойки при посторонних. Не знаю, что его останавливает, но я весьма этому рад. Матушке удалось спровадить Клиффов? Она сказала, что собирается их выпроводить, если только придумает как. Придумала?

– А у тебя было хоть малейшее сомнение на сей счет? Я только что пожелал родственничкам счастливого пути.

– Матушка – само чудо! Каким образом она умудрилась отвязаться от них?

– Сказала, что в деревне нет эпидемии скарлатины. Когда она упомянула о болезни, я испугался, что матушка выберет ветряную оспу. Это было бы уж слишком театрально. Если ты вечером к нам придешь, заходи через детское крыло. Я встречу тебя там и проверю, нет ли кого. Леди Стейвли обычно ложится спать в десять часов вечера. После того как чайный поднос уносят, слуги в гостиную не заходят.

Эвелин кивнул.

– Ладно, Кестер, я все понял. Думаю, завтра съезжу в Танбридж-Уэллс. Есть одно небольшое дельце, которое следует уладить. Если я еще немного просижу здесь без дела, то, не ровен час, поврежусь в рассудке.

– Не исключено, – промолвил Кит, – однако ехать в Танбридж-Уэллс тебе нельзя ни в коем случае.

– Ради бога, Кестер! Вот только не надо причитаний по поводу моего сломанного плеча! – рассердившись, заявил Эвелин.

– Дело не в плече. Беда в том, Эв, что тебе нельзя никуда выезжать до тех пор, пока я не исчезну. Как ты туда доберешься? Челлоу не сможет повезти тебя в Танбридж-Уэллс в бричке: во-первых, не исключено, что увидит тебя и узнает, а во-вторых, конюх не запряжет бричку без того, чтобы это не стало известно посторонним.

– Но ты ведь можешь приказать запрячь лошадей как бы для себя и приехать на ней сюда, – заметил Эвелин, озорно поблескивая глазами. – Затем, дорогой братец, ты займешь мое место здесь, я же отправлюсь в Танбридж-Уэллс.

– А я, значит, предоставлю гостей самим себе… Нет уж! Я бы согласился на это лишь в случае крайней необходимости, но пока не вижу никакой нужды.

Эвелин тяжело вздохнул.

– Вполне возможно, так оно и есть, однако тебе придется меня послушать, если ты собираешься отправиться в Брайтон вместо меня.

– Не собираюсь. Я как раз намеревался поговорить с тобой об этом, – сказал Кит. – Давай присядем.

Младший брат перетащил стул поближе к деревянной скамейке и уселся на нее.

– Тебе это не придется по душе, – предупредил Кит, – но ты должен знать. – Он вытащил из кармана скрученные трубочкой ассигнации и передал деньги Эвелину. – Забирай обратно свои денежки. Они не понадобились. Брошь настоящая. Весьма сомневаюсь, что среди маминых драгоценностей есть фальшивки. Уверен, и фамильное колье, которое она якобы продала, никто не подменял.

Эвелин, слегка краснея, нахмурился.

– О чем это ты, черт побери? Мама сама сказала мне, что продала брошь и заказала сделать с нее точную копию.

– Да, она мне тоже об этом рассказывала, вот только матушка вскользь упомянула, что делала это при посредничестве сэра Риппла. Полагаю, она тебе не сообщала об этом?

– Конечно! Впервые от тебя слышу.

– Короче говоря, Эв, ничего сэр Риппл не продавал. Он просто отдал драгоценность обратно, добавил к ней столько денег, сколько мог бы выручить от ее продажи, и сказал, что это искусная фальшивка.

Эвелин весь напрягся. Пальцы его руки сомкнулись на ассигнациях с такой силой, что костяшки побелели. На миг глаза молодого графа сверкнули. Он опустил голову вниз, взглянул на сжатый кулак, а затем разжал пальцы.

– Почему ты не отдал ему деньги?

Улыбнувшись, Кит пожал плечами.

– Хотел бы я посмотреть, как бы тебе удалось провернуть это на моем месте.

– Кестер! Он не имел права!

– Не имел.

– Это недопустимо! – срывающимся голосом воскликнул граф. – Сколько матушка должна ему?

– Понятия не имею. Он мне так и не признался.

– Мне он все расскажет!

– Нет, не расскажет, Эв, никому не расскажет. Думаю, будет лучше, если я перескажу наш разговор.

Эвелин кивнул головой. Губы его плотно сжались.

Когда Кит почти закончил рассказ, который брат слушал, не перебивая, злое выражение исчезло с его лица. Он еще супился, однако свирепый блеск в глазах потух. Эвелин не спешил выражать свою мысль, а некоторое время стоял горько улыбаясь.

– Мой отец, помимо всего прочего, завещал мне унижение. Я не избавлюсь от него до тех пор, пока не расплачусь с Рипплом.

– Ты не сможешь с ним расплатиться, братец.

– Пока что нет, однако расплачусь, когда мне исполнится тридцать либо еще раньше. Мне нужно переговорить с ним.

– Оно-то так, однако сэр Риппл попросил передать тебе вот что: это произошло еще тогда, когда жив был наш отец, а посему нас эти дела не касаются, ибо в то время мы все равно не могли бы выручить маму. И кроме того, – подмигнув, промолвил Кит, – он не желает, чтобы ты, братец, кружил вокруг него подобно шершню.

Эвелин грустно рассмеялся.

– Нет… Ну как такое сравнение пришло ему в голову?

– Похоже, для него не тайна, что ты недолюбливаешь его. Сэр Риппл добавил также, что, несмотря на все старания, за эти годы тебе так и не удалось отвадить его от дома, поэтому не имеет решительно никакого смысла продолжать в том же духе.

Эвелин скривился.

– В конце концов, он совсем не дурак. Признаю́, время от времени я пускал в разговоре с ним холодок, однако скорее не из-за неприязни к нему… Если бы этот субъект не волочился за маменькой, не называл ее своей красавицей и все такое прочее, я бы, пожалуй, относился к нему вполне сносно. Вот он все время твердит, что обожает нашу маму, а даже ей известно, сколько у него любовниц. Честно говоря, я не особо доверял его словам, полагал, что все это в нем напускное, что он притворяется, будто влюблен в нее. Просто Рипплу льстило играть в свете роль ее чичисбея.

– Я тоже придерживался этой точки зрения, – согласился с братом Кит, – однако, похоже, сэр Риппл по-своему предан ей. Нельзя не отдать должного его добродушию и щедрости души, хотя, как он выразился, несколько тысяч больше или меньше для него не имеют особого значения.

– Все-таки я обязан повидаться с ним! – раздраженно произнес Эвелин. – Он поставил меня в такое положение, что я перед ним в долгу. Конечно, мне это не по душе. Я должен обсудить все с ним и донести до сведения Риппла: теперь я занял место отца, следовательно, несу ответственность за долги моей матушки.

– Делай так, как считаешь нужным, – спокойным тоном промолвил Кит. – Нам, кстати, – тебе, мне и маме – надо еще подумать, куда бы ты отправился на то время, пока я буду в Англии. Нельзя все время сидеть в четырех стенах! Пока леди Стейвли гостит в Рейвенхерсте, ты не можешь поехать ни в Лондон, ни в Брайтон.

– Жаль, что вместо плеча я не сломал себе шею. Это решило бы все наши проблемы, – съязвил Эвелин, а затем, повернув голову в сторону Кита, произнес: – Нет, я просто пошутил, Кестер.

– Не слишком веселая шутка, – заметил Кит. – Однако я понимаю, что ты не в меня целил.

– Знаю… знаю… Не добивай меня, пожалуйста, – извиняющимся тоном сказал Эвелин. – Дело в том, что я в полнейшем тупике.

– Понимаю, – согласно закивал головой Кит. – Мы оба попали в весьма затруднительное положение, однако найдем выход. Хоть раз бывало, чтобы мы не выпутывались?