— Крепкая штука.

Мальдонадо вновь улыбнулся. Мимо окна, рядом с которым они сидели, прошел мужчина с карабином на плече.

— Кто это? — поинтересовалась Хелен, делая новый глоток.

— Охрана.

— Мужчины с оружием встречаются здесь, похоже, на каждом шагу.

— На самом деле их немного.

— Мне пришлось немало поездить по миру, но такого количества вооруженной охраны я еще нигде не встречала.

Пожав плечами, Мальдонадо поднес стакан к губам.

— У нас пока еще довольно высокий уровень преступности.

— Настолько высокий, что сад патрулируют двое мужчин с автоматами? — В этот момент по дорожке между деревьев прошел второй. — У них же автоматы?

— Автоматические винтовки. «Хеклер-и-кох», если вас это интересует.

— В общем-то нет. Я не любительница оружия.

— Уж если приехали к нам, привыкайте. В Перу действительно много вооруженных мужчин, и вам от них никуда не деться. Страна, где существует всего два полюса — богатство и удручающая бедность, — представляет собой на редкость благодатную почву для роста преступности. Вы видели лачуги по дороге из аэропорта?

— Да.

— Там нет водопровода и электричества. Дети умирают от тифа, дизентерии и холеры.

— Господи!

— Да, без его помощи нам не обойтись. Для людей, которые там живут, нет школ, нет рабочих мест и медицинской помощи. Кто-то умудряется выжить, оставшись человеком. Как это выходит, известно только небу. Другие мрут, уходят в банды, занимаются терроризмом.

— Нетрудно понять, почему.

— Согласитесь, ведь правда?

— И что же вы намерены делать?

— Ха! — Мальдонадо внимательно изучил свои аккуратные, с подстриженными ногтями пальцы, покачал головой и пригласил Хелен на ужин.

Они уселись за старинный стол красного дерева. Хелен, до сих пор не избавившись от настороженности, удивлялась своему подспудному стремлению пробыть в обществе Мальдонадо как можно дольше. Этот мужчина очаровывал ее. Она хотела слушать и слушать нескончаемые истории его фантастических открытий.

— С этим не сравнится ничто. Осторожными движениями кисти сметаешь пыль столетий, и глазам открывается сокровище, пролежавшее нетронутым две тысячи лет.

Когда Мальдонадо начинал говорить об археологии, суровое, мрачное выражение его лица смягчалось, становилось по-юношески восторженным.

Подождав, пока Хелен закончит ужин, он легко поднялся из-за стола.

— Пойдемте. Позвольте показать вам кое-что из самых удивительных вещей, извлеченных когда-либо на поверхность земли.

Мальдонадо провел ее в свой кабинет, повернул невидимый выключатель, и небольшие лампы озарили мягким светом две полки, оставив большую часть просторной комнаты в почти непроницаемой тьме. На полки эти Хелен во время своего тайного посещения кабинета не обратила внимания. Сейчас она с волнением смотрела на глиняные фигурки. Их было около двадцати, выполненных с такой экспрессией и реализмом, что, казалось, еще мгновение, и одна из них обязательно подмигнет. Красноречивые в своем молчании, фигурки говорили каждая о своем: о горе и радости, о смерти и рождении первенца, о свободе и рабстве. Две были обезглавлены, у третьей отсутствовали руки, а четвертая производила жуткое впечатление человека, с которого заживо спустили кожу. На плече этого несчастного сидел крылатый демон, выклевывавший ему глаза.

— Это мочика, — проговорил Мальдонадо, — замечательные творения древнего человека. Подобные портреты нечасто найдешь на полотнах самых известных мастеров, не так ли?

Пальцы его одну за другой ласкали хрупкие фигурки, лицо потеплело, как если бы он касался сейчас живой и трепещущей человеческой плоти. Хелен вспомнила о Родди и его одержимости скульптурой, однако в глазах Мальдонадо была больше чем одержимость — в них светилась любовь и глубоко затаившаяся печаль.

— Познакомьтесь с моими друзьями. Разве они не великолепны?

— У меня нет слов.

— Их называют уакос, что в переводе означает «священный предмет». В древних захоронениях их находят десятками тысяч. Те, что вы видите, являются образцами совершенства; куда чаще встречаются поврежденные, многие — со сквозными отверстиями в голове. Уакерос, то есть грабители могил, разыскивают захоронения с помощью длинных и тонких металлических шестов, sondas. Они говорят, что определяют место по иной плотности почвы. Ходят и тычут своими sondas и уродуют фигурки. Дикость и варварство, скажете вы. Да, но тут мы бессильны, ведь в этом бизнесе крутятся очень большие деньги.

— А заклятия? Почти во всех известных цивилизациях на места захоронений накладывались заклятия.

— Заклятий хватает и здесь, многие люди с готовностью подтвердят вам это, но жажда наживы заставляет уакерос забывать обо всем.

— Каким временем вы бы датировали свои уакос?

— Империя мочика существовала с первого и, скажем, до семисотого года новой эры. Грубо говоря, их можно считать современниками майя.

— А что с ними произошло? — Хелен легонько провела пальцем по смеющимся глиняным губам.

— Их уничтожил эль-ниньо.

— Кто?

— Время от времени в Перу наблюдают странный природный феномен, люди прозвали его эль-ниньо, то есть «дитя Христа» — поскольку происходит он обычно ближе к Рождеству. Название может показаться вам шуткой, потому что эль-ниньо несет не спасение, а чудовищные беды. Довольно крупные случаются примерно раз в десять лет, а вселенские катаклизмы бывают раз в столетие. Некоторые говорят, причина кроется в том, что теплые воды течения у берегов Эквадора вытесняют холодные струи течения Гумбольдта, которое омывает побережье Перу, но это только одна из великого множества теорий. На самом деле ученые до сих пор не пришли к единому мнению. Небеса разверзаются, и на землю нисходят вода и огонь. Наводнения и лесные пожары в одних местах сопровождаются ураганными ветрами и проливными дождями в других. Мы считаем, что эль-ниньо разрушил ирригационные каналы и древние обитатели берегов реки Моче погибли от голода. — Голос Мальдонадо стал едва слышен, он будто бы разговаривал сам с собой. — Трагедия. В Перу никогда не было более талантливых мастеров.

— Неужели они не могли ничего сделать, чтобы спасти себя?

— О, попыток предпринималось достаточно, уж поверьте.

— Каких?

— Человеческие жертвоприношения. Самую, пожалуй, леденящую душу картину я обнаружил в Храме Луны, в Уака де ла Лупа. Мы нашли там останки более сорока мужчин в возрасте от пятнадцати до сорока лет. Они лежали в толстом слое осадочных пород, а это уже означало, что церемония жертвоприношения состоялась в сезон очень сильных дождей, если только не в тот самый эль-ниньо, который послужил причиной гибели всей империи. Мы решили, что всех их столкнули вниз с каменного утеса, высящегося позади Уака де ла Луна. У некоторых позвоночники оказались прямыми, как палки: по-видимому, отдельные жертвы привязывались к столбам. У многих бедренные кости были вырваны из сочленений с костями таза, нескольким явно отрубили головы. У обитателей берегов Моче имелся один весьма специфический божок, которого звали Отсекатель Голов. Мы пришли к выводу, что часть мужчин принесли в жертву, чтобы остановить дождь, других же — в знак благодарности после того, как дожди прекратились.

— Бр-р-р. Какая жестокость!

— Это жестокая страна. Подождите-ка, вам пора улыбнуться. Вот, взгляните. Обычно такие вещи я гостям не показываю, но вас, по-моему, трудно смутить.

Достав из кармана ключ, Мальдонадо открыл замок висевшего на стене большого шкафа. Когда дверцы распахнулись, внутри шкафа вспыхнул неяркий свет, и Хелен поневоле рассмеялась. На полках разместилась глиняная коллекция, фигурки которой изобретательно, в десятках самых неожиданных поз занимались любовью. И вновь выражения их не менявшихся тысячелетия лиц казались пугающе живыми и реальными: похоть, пресыщение, робость, экстаз… Одна из фигурок пребывала в одиночестве, обеими руками страстно сжимая свой огромный, взметнувшийся на высоту глаз фаллос.

— Это настоящие комедианты, — проговорила Хелен. — Судя по выражениям их лиц…

— Большинство археологов склонны думать, что эта керамика предназначалась для церемоний священнодействия, для похорон и других специальных обрядов. Так, наверное, и было, однако вот эти явно слеплены, чтобы посмеяться. — Мальдонадо еще какое-то время смотрел на фигурки, а потом неторопливо закрыл шкаф. — Когда в распоряжении человека такая коллекция, он не может долго оставаться в дурном настроении. — Хозяин дома повел Хелен в гостиную. — Думаю, на сегодня с вас хватит. Моя болтовня, должно быть, нагоняет ужасную скуку. Ваш черед, Хелен Уильямс. Расскажите мне о себе.

Хелен вспомнила, как четыре года назад точно так же попросил ее об этом Джеймс Саваж. Однако то был уже другой мир. Расскажите мне о себе, Хелен Дженкс. Кто вы? Тогда она не сказала всей правды. Не скажет ее и сейчас.

— Мне тридцать лет, и жизнь свою я оставила позади. Здесь она пока не началась, поэтому и рассказывать нечего.

— Не забывайте, я — археолог. Я привык складывать чужие жизни из кусочков.

Глава 35

Вдыхая легкий аромат жасмина, Хелен сидела в темноте на медленно отдававшей накопленное за день тепло каменной террасе своего коттеджа. Неспешными, долгими глотками она пила из горлышка бутылки минеральную воду и размышляла о проведенном в обществе Мальдонадо вечере. Этот мужчина очаровывал ее, приводил в замешательство. Хелен чувствовала, что никогда не сможет разобраться в Мальдонадо до конца, что рано или поздно поддастся инстинкту и во внезапном порыве откровения расскажет ему все, доверится полностью. Не терпелось приступить к поискам отца, а отправным пунктом являлся, бесспорно, Мальдонадо. Проблема заключалась в том, что, несмотря на всю его притягательность, интуиция предупреждала Хелен об опасности.

Будь у Хелен возможность перенестись за двенадцать тысяч миль назад, в Лондон, в архивы Секретной службы, она нашла бы там эту написанную Тэсс Карлайл страницу.


Виктор Мануэль Мальдонадо де ла Крус — так звучит его полное имя. Шестьдесят семь лет. Появился на свет в Андах, на принадлежавшей семье в течение многих поколений асиенде. Образование получил в Шампаньяте, а затем в Католическом университете Лимы. Археологию изучал в Кембридже. К вящему удивлению своих бывших педагогов и наставников, в двадцать три года записался в перуанскую армию и дослужился до чина полковника. В тридцать девять оставил военную стезю и перешел в Национальную службу разведки (НСР). Работал в департаменте по борьбе с терроризмом, который позже и возглавил. В 1989 году оба его сына, Энрике и Эмилио, восемнадцати и девятнадцати лет, и шестилетняя дочь Каро погибли от взрыва бомбы, подложенной в их автомобиль членами террористической группировки «Путь к свету» и предназначавшейся самому Мальдонадо. Через год покончила самоубийством его жена. Группировка «Путь к свету» просуществовала до 1991 года, когда был арестован Абимаэль Гусман, ее лидер, после чего Мальдонадо ушел в отставку.

В настоящее время является негласным консультантом НСР. Несмотря на свой неофициальный статус, пользуется большей властью, чем многие высокопоставленные чиновники. Именно он в 1997 году дал президенту Фухимори совет штурмовать в Лиме здание посольства Японии, занятое в конце 1996-го группой террористов из движения «Тупак Амару», удерживавших более пятисот заложников. Четыреста сорок человек террористы отпустили почти сразу, но восемьдесят провели на территории посольства более полугода. Мальдонадо настоял, чтобы отряды армии, полиции и департамента по борьбе с терроризмом прошли предварительную подготовку в лагере американского спецподразделения «Дельта». В результате штурма, в котором погибли двое армейских офицеров и один заложник, посольство было освобождено, а все четырнадцать террористов убиты. В военном отношении операция завершилась полным успехом — как для Мальдонадо лично, так и для объединенных сил трех ведомств.

В Перу Мальдонадо почти не выходит из тени, но считается личностью вездесущей, серым кардиналом президента Фухимори. Он располагает фактически неограниченными средствами и надежными связями как в высших слоях общества, так и среди тех, кто стоит на нижних ступенях социальной лестницы. Его друзьями являются состоятельные бизнесмены, сколотившие свои капиталы на торговле наркотиками. Мальдонадо прекрасно знает, кто входит в круг «неприкасаемых», заводит только таких врагов, с которыми в состоянии справиться, его политические воззрения отличают цинизм и склонность к фантазиям, где отрицание существующих порядков выливается в восстание против самого себя. Довольно-таки непредсказуемый, он может быть личностью исключительно полезной и крайне опасной.