Сейчас Рэйли пробирался через завалы из старого хлама и шел на странный монотонный звук. “Это уж точно Джэйн”, — подумал он и усмехнулся. Но тут же поморщился: клей под фальшивой бородой стянул кожу. Черт, ему все-таки нужно было снять свою дурацкую маскировку, с помощью которой он пытался укрыться от поклонников. Но не от Джэйн, нет.

Он и так уже достаточно прятался от любимой женщины и своих чувств к ней. И теперь пришло время им обоим посмотреть правде в глаза. Мак умер, на их пути уже ничего больше не стояло. Пора дать волю этому проклятому влечению, которое они оба обнаружили с самой первой встречи, влечению, которое оба отрицали, проклинали и против которого боролись. Джэйн была невестой его лучшего друга, и Бог свидетель:

Пэт Рэйли скорее бы умер, чем предал своего товарища. Но Макса больше нет. Прошел год с тех пор, как опустили его тело в могилу, и теперь нет причин продолжать до конца своих дней винить себя.

Рэйли остановился и покачал головой, увидев женщину, которую искал.

Джэйн сидела наверху каких-то сомнительной прочности лесов, скрестив ноги в непонятной позе, явно имеющей отношение к йоге или к чему-нибудь другому, не уступающему ей по “волшебной силе”. Она была такой же, какой он ее помнил — красивой. Но эта красота не имела ничего общего с косметикой или модой, особенно с модой. Любая другая женщина в одежде Джэйн казалась бы беженкой. И все же для Рэйли она выглядела чертовски привлекательно, что доказывало, что она обладает внутренней красотой, которую только подчеркивали утонченные черты лица и глаза, похожие на огромные озера обсидиана. Ее волосы, мягкие и шелковистые (Рэйли это знал, потому что однажды провел по ним рукой, и с тех пор почти каждую ночь ощущал их прикосновение на своих ладонях, каждую ночь в течение года), спадали на плечи, как темно-рыжее облако, казавшееся при тусклом освещении почти черным.

Рэйли подошел ближе. У нее очень красивый рот, широкий, выразительный, и полные губы. Рэйли почувствовал, как по его телу разливается тепло при воспоминании о вкусе этих губ, хотя пробовал их только один раз и с тех пор целовал много женщин. Вкус ее губ все равно остался на языке — сладкий, грустный и испуганный, полный желания, вины и одиночества.

Мысли о Джэйн преследовали его больше, чем воспоминания о Маке, но все же самым яростным и постоянным было чувство вины. Теперь же, когда он увидел ее, от этого чувства не осталось и следа.

"К черту все! — мысленно проворчала Джэйн. — Ни капли не помогает”. Предполагалось, что она должна расслабиться и обрести внутренний покой, соединить свое существо с космосом, забыть Рэйли. Ха! Единственное, чего она достигла медитацией — так это еще более сильного предчувствия его скорого появления. Ей показалось даже, что Рэйли сейчас здесь, в этой же самой комнате, и она, казалось, ощущала на себе сверлящий взгляд его синих глаз.

Если он когда-нибудь появится, ей грозят большие неприятности. Джэйн с самого начала знала, что с таким мужчиной ей будет нелегко справиться. Вокруг него витала аура мужественности. Неудивительно, что Пэт Рэйли со скоростью ракеты занял положение суперзвезды американского кинематографа, несмотря на то, что фильмы его были просто ужасны. Проглядывалось в нем что-то особенное, какая-то внутренняя сила.

— Не думай об этом, — пробормотала она. — Не думай об этом.

Движение. Может быть, ей нужно движение, чтобы привести себя в норму? Джэйн запела с новой силой и громкостью, вытянула руки над головой и описала ими круг в воздухе, при этом случайно одной рукой задела ведро с грязной водой и опрокинула его.

Железное ведро обрушилось на голову Рэйли еще до того, как оттуда вылилась вода. Он упал на сцену, как тонна кирпичей, и довольно громко простонал: “0-о-о-х!"

Услышав посторонний звук, Джэйн открыла глаза — от неожиданности они стали размером с чайные блюдца. Молодая женщина с ужасом смотрела на распростертого внизу мужчину, чье лицо было окружено лужей воды.

— О Господи! — воскликнула она. Джэйн спустилась на сцену и встретилась там с Фэйт и Элайной, одновременно вошедшими через боковую дверь.

— Джэйн! Что ты сделала с этим беднягой? — спросила Фэйт, бросаясь к нему.

— Все произошло случайно! — простонала Джэйн.

Она осторожно обошла лежащего ничком человека и, покусывая ноготь большого пальца, спросила:

— А что, если я его убила? Я пыталась достичь духовного равновесия при помощи абстрактной медитации. Едва ли будет правильно, если из-за меня умрет невинный. Хотя, может быть, это его карма [1], — добавила она с оттенком надежды в голосе.

Элайна Монтгомери-Харрисон смотрела на тело, скрестив на груди выхоленные руки.

— Надеюсь, ты застрахована. Такой парень может вытрясти из тебя дух.

— Сказано со всем состраданием прокурора.

— Извини, но все мое сострадание исчезло сегодня утром в желудке вместе с завтраком.

Фэйт опустилась на колени рядом с мужчиной и прижала два пальца к его горлу. Облегченно вздохнув, она поднялась и провела рукой по золотисто-рыжим кудрям.

— Думаю, он просто в нокауте.

— Слава Богу, — выдохнула Джэйн. Ее руки дрожали, когда она пыталась убрать за уши свои непослушные пряди. Женщина зацепила пальцами браслет, одетый на правую руку, и начала крутить его вокруг запястья, надеясь получить какой-нибудь ответ на вопрос, что же все это значит; но ее советчик именно сейчас внезапно замолчал, что уже само по себе казалось ей плохим знаком.

— Может, стоит вызвать скорую? Как вы думаете?

Мужчина застонал и внезапно зашевелился.

— Похоже, он приходит в себя, — прокомментировала Элайна. — А теперь, Джэйн, делай, что хочешь, но только не извиняйся. Это равнозначно признанию вины. Он обдерет тебя до последнего медяка, и ты даже не сможешь выплатить мне мой гонорар за то, что я буду представлять твои интересы.

Джэйн бросила на подругу раздраженный взгляд. Элайна в своем нормальном состоянии была деловой женщиной. Элайна же в ее новом состоянии беременной стала акулой, мегерой, тигрицей.

— 0-о-о-х-х! — простонал мужчина. Джэйн прижала ладони к побледневшим щекам и застонала вместе с ним.

— 0-о-о-х-х! Простите, мистер! Я не хотела бить вас по голове этим ведром. Мне так жаль!

Элайна закатила глаза и тихо выругалась. Джэйн встала на колени и наклонилась ниже, чтобы получше рассмотреть свою жертву. Мужчина показался ей смутно знакомым, что беспокоило ее, но она не могла вспомнить, откуда его знает. У нее появилось отчетливое чувство, что она могла бы узнать его, если бы не было этой бороды. И нос почему-то выглядел довольно странно, ей даже показалось, что он ненастоящий.

— Черт возьми, Джэйн, что находилось в ведре, серная кислота? — спросила Элайна. — У парня сползает лицо.

— Что?!

— Она права, — нахмурившись, сказала Фэйт и, вытащив из сумки пачку салфеток, начала аккуратно вытирать лицо мужчины.

— Думаю, это грим.

— Извращенец, — вынесла приговор Элайна.

Джэйн и Фэйт вдвоем перевернули незнакомца на спину, и, как только Джэйн взглянула на его лицо, ее глаза расширились от ужаса до невероятных размеров. Правая сторона его головы, все это время лежавшая в воде, резко отличалась от левой" волосы стали русыми, потому что темная краска с них смылась и образовала лужицу на деревянном полу; борода отклеилась и свисала с одного бока, делая мужчину похожим на персонаж из дешевого ужасника. Поморщившись, Джэйн неуверенно дернула за мокрые фальшивые бакенбарды. Накладная борода отклеилась окончательно и теперь болталась на ее пальцах, как дохлая водяная крыса.

— И-и-и-и! — завизжала она, бросая мокрый клок волос на пол.

Элайна отступила подальше и обхватила себя руками за плечи.

— Братцы, это становится интересным.

— Прямо как в “Рассвете дважды проклятых”, — прошептала Джэйн, беспокойно теребя свой молчащий браслет. " — В той части, где Эмилио Гистав превращается в одного из огромных червей, а Бриджит Эгберт еще не знает об этом. А потом она понимает, в чем дело, но уже слишком поздно; он зажарил ее глазами и съел.

— Спасибо, что поделилась с нами, — сардонически заметила Элайна.

Ее безупречное лицо решительно начало приобретать зеленоватый оттенок. Джэйн прикусила губу.

— Извините. Это, конечно, дрянной фильм.

Фэйт продолжала работать салфетками, стирая слой грима и накладные брови. Она в ужасе закричала, когда нос мужчины внезапно отломился и остался у нее в руке.

— Святая Анна!

— А-а-а-х-х!

— Эй, минуточку! — воскликнула Элайна, присмотревшись. — Это не…? Ну, конечно! Это не извращенец! Это Пэт Рэйли!

Рэйли снова застонал и тряхнул головой, чтобы избавиться от звона в ушах. Потом открыл глаза и посмотрел прямо в лицо Джэйн Джордан.

Джэйн надолго остановила свой взгляд на нем и не произнесла ни слова: она лишилась дара речи. Бедняжка даже не замечала, что две ее лучшие подруги выжидающе смотрят на нее.

Рэйли! Он вернулся, как и обещал.

Она еще раз бросила на него долгий, тяжелый взгляд. Все старые страхи и желания разом нахлынули на нее, и она потеряла сознание.

Глава 2

— Что случилось? — спросила Джэйн, открыв глаза. — Я уснула, да? Мне приснился страшный сон. Надеюсь, это неплохое предзнаменование.

— Нет, это не предзнаменование, — прошептала Элайна, склоняясь над подругой. — Это был знаменитый киноактер.

— Пэт Рэйли? — Джэйн едва смогла прошептать его имя.

Дюжина самых различных эмоций — страх, чувство вины, с которым, как ей казалось, она уже давно рассталась, — сдавили горло и не давали дышать. А под всей этой помесью неприятных ощущений таилось что-то еще, абсолютно противоположное, похожее на приятное волнение, ожидание, то, что она даже не осмеливалась назвать.

Рэйли вернулся.

— Привет.

Его голос невозможно спутать с другими. Хрипловатый баритон ласкал ее кожу, как нежные пальцы. Дрожь пробежала по телу, и она вся затрепетала, словно ленточка на слабом ветру. Ее реакция на этот голос осталась такой же, как в первую их встречу, когда она была еще очень счастливой замужней женщиной, и эту пугающе автоматическую реакцию Джэйн не могла контролировать. В прошлый раз она почувствовала себя испорченной. Джэйн Джордан не принадлежала к тому типу голливудских жен, которые прыгали по чужим постелям. Она была настолько увлечена Маком, что очень редко смотрела на других мужчин, чтобы оценить их красоту, не говоря уже о том, чтобы размышлять об их скрытых достоинствах. Поэтому, когда ее муж привез домой лучшего друга, которого встретил на съемках в Австралии, Джэйн испытала потрясение от своей реакции и разочаровалась в себе. Более того, она испугалась.

Джэйн Джордан любила Джозефа Мак Грегора всем своим существом — или так, по крайней мере, думала. Хотя Мак был почти на двадцать лет старше, он стал ее духовным наставником и учителем. Она боготворила его и восхищалась им. Но, встретив Пэта Рэйли, она получила быстрый и приводящий в уныние урок: существует до сих пор не познанный ею уровень влечения. Обнаружить его к другому мужчине, а не к Маку, оказалось для молодой женщины сокрушительным ударом. Это каким-то образом пятнало любовь, которую она испытывала к Маку, и нарушало обретенный с ним покой.

Теперь Фэйт и Элайна отошли от нее, в поле ее зрения появился Рэйли, и она вспомнила о перенесенных душевных муках. Для нее не имело значения, что с одной стороны его волосы были черными, а с другой — белыми, что черты его лица были слегка не правильными. Она никогда не хотела испытывать к нему влечения, но встреча с ним заставила ее сердце бешено колотиться.

— Черт возьми, я знал, что ты будешь удивлена, увидев меня, Пессимистка-Джэйн, но я не думал, что ты упадешь в обморок, — сказал он.

В уголках его губ играла абсолютно неотразимая улыбка, но в бездонных глубинах синих глаз виднелась тень заботы. Он стоял на коленях рядом с ней.

— С тобой все в порядке?

Что за идиотский вопрос? Джэйн нахмурилась. Естественно, с ней было не все в порядке. Сердце стучало, как перегруженная стиральная машина. Ее бросало то в жар, то в холод. Она оперлась на локти.

— Все уже прошло.

Рэйли подумал, что Джэйн до сих пор не хочет признавать возникшее между ними чувство. Это у нее всегда здорово получалось. После той первой бессознательной реакции она делала вид, более или менее успешно, что он существует только на голубом экране. Она избегала и не замечала его, и он начал думать, что один воспылал огнем желания.

"Ну и ладно”, — сказал он себе тогда и попытался последовать ее примеру — не обращать внимания на свои чувства, направив их куда-нибудь еще. Рэйли зашел даже так далеко, что попытался развить в себе неприязнь к Джэйн Джордан, назвав ее Пессимисткой-Джэйн за разносы, которые она устраивала не понравившимся ей фильмам. Ее статьи не уменьшали его популярности, но раздражали его, и это раздражало еще больше. Он послал ей крошечного тарантула в знак уважения после разгрома “Смертельного оружия”. Джэйн была единственным кинокритиком, чье мнение имело для него значение.