– И что, вы согласны войти в транс?

– О да. – Я ведь могу и ошибаться насчет гипноза, верно? Ошибаться – это очень хорошо.

– Отлично, Изабель. Вы ощущаете, что ваши веки потяжелели, и закрываете глаза.

И я закрыла глаза. Не потому, что была вынуждена, я просто делала то, что говорил мне этот человек.

– Теперь сделайте несколько глубоких вдохов, – сказал он низким, гипнотическим голосом. Я начала хихикать. Если он думает, что может загипнотизировать меня голосом «я хочу секса прямо сейчас», то очень ошибается. Я снова хихикнула.

– Такое иногда случается, если люди нервничают по поводу вхождения в транс, – улыбнулся он.

Чертов наглец. Нисколько я не нервничала, просто мне казалось, что это смешно. Но он меня не спрашивал – он просто рассказывал об этом аудитории. Я пришла в негодование.

– Ну что ж, посмейтесь, раз вам это требуется. – Я еще раз хихикнула и выздоровела.

– Отлично. А теперь с каждым вдохом и выдохом вы будете расслабляться все больше и больше и наслаждаться этим.

Он поступал довольно толково. Мне казалось, что он следил за мои дыханием и подстраивал под него модуляции своего голоса. Потом стал говорить все медленнее и медленнее. Пожалуйста, не засыпайте, читая это.

– А теперь... – мелодично произносил он нараспев, – вы все больше и больше расслабляетесь и, возможно, гадаете, насколько глубоким будет транс, в который вы погружаетесь...

Я его слушала.

– Расслабляются мышцы вокруг глаз и мышцы на лице, расслабление охватывает вас все сильнее и сильнее...

Теперь я слышала только его голос. Не то чтобы я забыла, где нахожусь; я просто перестала об этом думать. Я вообще ни о чем не думала. Я просто слушала его.

– Пожалуйста, вспомните, когда вы чувствовали себя очень счастливой и возбужденной.

В его голосе слышалось возбуждение, показавшееся мне заразительным. Я вспомнила время, когда имела большой успех в шоу.

– Если вы увидели себя в то время, пожалуйста, войдите в эту картинку. Снова увидьте то, что вы видели, услышьте то, что слышали, почувствуйте то, что вы чувствовали.

Мне стало жарко, я почувствовала возбуждение и радость. Ну что я за тупица? Ведь это произошло сто лет назад!

– Эти впечатления переполняют вас. Я хочу, чтобы вы подхватили это ощущение и удвоили его.

Я, как дурацкий Чеширский Кот, начала ухмыляться образу в сознании и ощущениям в теле.

– Мммм, – протянул он. – Хорошоооооооооо, правда?

Это было очень хорошо. Мне очень нравилось, что событие десятилетней давности сделалось сегодняшним, да еще и усилилось. Мне это очень нравилось. И чего я не выбрала момент страстного занятия любовью? Жаль.

– А теперь еще раз – я хочу, чтобы вы удвоили интенсивность этого ощущения.

Ммм. О-о! Он что, хочет, чтобы я взорвалась?

– А теперь пусть это чувство останется с вами, пока я считаю от пяти до одного. Когда я скажу «один», вы откроете глаза. Пять, четыре, три, два, один.

Я послушно открыла глаза.

– Ну и как?

Я ему улыбнулась.

– Это был гипнотический транс, – сказал он.

– Но я же вас слышала!

– Да. Это доказывает, что вы не мертвы. Чувствовали что-нибудь еще?

– Я чувствовала возбуждение. Я была в приподнятом настроении. Я была околдована!

– Околдована?

Все, я проиграла.

– Пожалуйста, сядьте на свое место в зале, и я немного расскажу вам о том, что такое состояние транса. Состояние транса, более легкого или более глубокого, это утрата разнообразия в фокусах внимания.

Другими словами, мистер Гипнотизер определял мое «измененное состояние», как транс. Мне было интересно, но одновременно я почему-то чувствовала себя обманутой. Я-то думала, что он сумеет полностью отключить мое сознание и давать инструкции непосредственно подсознанию: «Ваша грудь растет и увеличивается. А теперь я хочу, чтобы вы подхватили этот размер и удвоили его».

Хотя... сегодня еще только понедельник. А курс рассчитан на семь дней.

Неделя расплывалась. Утро начиналось с трехчасовой комедии в представлении сумасшедшего гения. Как-то утром я сидела с чашкой кофе, и тут он начал изображать американского полисмена, пьющего кофе.

– Они накачиваются кофеином, а потом едят пончики. Любой, кто изучал химические изменения в теле, знает, что кофеин и сахар – это убийственное сочетание. Но именно этим они и загружают свое тело целый день. Все больше и больше кофеина, все больше и больше пончиков. Потом звонит телефон, и у них происходит выброс адреналина. И они с этим адреналином в крови выходят на улицу и всаживают пятьдесят пуль в кого-нибудь, у кого нет оружия.

Было так странно слышать, как этот псих советовал нам больше обращать внимание на свои тела – только он, разумеется, не использовал эти слова. Он говорил:

– Существуют и другие способы, кроме наркотиков, чтобы изменить сознание. Уж я-то это знаю. Я перепробовал буквально все чертово дерьмо, которое существует. Достаточно один раз попробовать и понять, как это действует – и я уже могу делать то же самое с мозгом, не нуждаясь в наркотике. Экономит деньги.

Вне всякого сомнения, он был одним из самых интересных людей, кого я когда-либо встречала на этой планете. Он вещал:

– Нервная система не видит разницы между настоящими и отчетливо воображенными ощущениями.

Вот почему, стоило мне в понедельник вспомнить про тот волнующий момент, и я ощутила возбуждение. Вроде бы это довольно очевидно, но на самом деле мы сами себя делаем несчастными, снова и снова вспоминая печальные события своей жизни. Зачем мы это делаем? А если нервная система не может отличить настоящее переживание от воображенного, ничего удивительного, что я чувствовала себя такой измотанной после семинара о прошлых жизнях.

– Вам нужно учиться чувствовать себя хорошо. Насыщайте себя эндорфинами. – Он продолжал провозглашать очевидное, бывшее не таким уж и очевидным. – А если в голове возникают негативные голоса, повторяйте мантру: «Заткнись к чертовой матери!»

Он разглагольствовал по три часа каждое утро, и к концу этого времени мой мочевой пузырь раздувался, как футбольный мяч. Но я не хотела выходить из зала. Все, что он говорил, было так просто – вариации на тему «учитесь чувствовать себя отлично». Когда мы изнемогали от голода, он заявлял:

– Я знаю, ребята, что вы голодны, но это ерунда, потому что я не голоден, а мы все делаем так, как хочу я. – Он был до такой степени невыносимым, что я просто хотела сидеть и слушать его.

После обеда за нас принимался дуэт толстый-и-тонкий, и мы пытались загипнотизировать партнера. Нужно было воспроизвести такое состояние, когда человек чувствовал себя мега-счастливым, и дать ему возможность воссоздать его.

– Следите, что действует на вашего партнера.

Они советовали перебирать слова, на которые может возникнуть отклик, и следить, когда у партнера засветится лицо.

– Можете говорить «деньги, мужчины, женщины, предложение работы, шоколад… «Когда заметите, что какое-то слово подействовало, говорите: «Хорошо, поработаем с ним».

Это было прямо противоположно работе с прошлыми жизнями. Я обратила внимание на тембр голоса моей партнерши, когда она сказала:

– Вязкий банановый пудинг с ирисом.

Она закрыла глаза, и я ее заговорила:

– Сейчас вы видите банан, залитый расплавленным ирисом. Вот вы берете ложку и выбираете, с какой стороны пудинга начать. Теперь вы подносите ложку ко рту...

С этого дня и навсегда можете называть меня Павловым. Я знаю, как заставить человека истекать слюной, хотя на мили вокруг нет никакой еды.

Начиная со вторника, я мчалась на семинар, чтобы занять место в первом ряду. Никто, даже самый могущественный и влиятельный, не избежал сарказма Бандлера. Особенно доставалось церкви.

– Когда я переехал в новый район, в мой дом зачастил католический священник. Мне пришлось установить возле его разваливающейся церкви плакат: «Прекратите духовное обновление – остановите тиранию».

И тут же объяснял, что изучать религию очень важно – «чтобы понять, как нам промывают мозги». У него была маленькая собачка.

– Я научил ее одному фокусу – прыгать на гениталии и кусаться. Когда ко мне заявились свидетели Иеговы... Смешно. После этого ко мне не приходили. С феминистками он тоже обходился по-своему.

– Меня попросили заменить мою приятельницу, чтобы побеседовать с группой активисток борьбы за женские права. Сто семьдесят пять женщин, и все «правы». Я приветствовал их так: «Эй, милашки, как делишки?»

Мы представили себе реакцию на эту шуточку и химические изменения в телах активисток, которые она повлекла за собой.

– А я продолжал: «Какая досада, что Салли не смогла прийти. Думаю, у нее просто месячные. Вы же знаете, какие женщины хрупкие создания!»

Говорил он все это с совершенно бесстрастным лицом. Было что-то потрясающее в мысли об активистках, отчаянно пытавшихся не взорваться гневом и не заявить ему, что он – лучший экземпляр шовинистических ублюдков, какого они когда-либо встречали, и как он смеет разговаривать с ними подобным образом, и т.д., и т.д...

Вы ощетинились? Понимаете, он ставил перед собой цель не смешать феминизм с грязью, а, скорее, подчеркнуть, что человек не имеет права кидаться на других. Он не утверждал, что каждый может позволить себе предрассудки и нетерпимость; но ведь основная идея феминизма – раскрепощение. И если он может «поработить» их, нажав на кнопку с помощью слов «эй, милашки, как делишки», так где же их хваленая свобода? Если бы он отнесся к ним свысока, а они только улыбались в ответ, у него не было бы над ними власти. И я думаю, чтобы добиться такого результата, нужно быть очень хорошим оратором.

Ничуть не меньше он нападал и на мужчин.

– Возьмите, допустим, футбол. Бегают по полю с каким-то сферическим предметом, пачкаются в грязи, бьются головами, а потом заявляют: «На свете нет ничего лучше». А я им отвечаю: «Просто вы встречаетесь не с теми девчонками».

И не только футбол. Люди, которые катаются на лыжах с гор и прыгают с трамплинов под углом девяносто градусов, заявляют, что это дает им большой выброс адреналина.

– Можно сказать, что они не прикладывают никаких усилий в своей сексуальной жизни, потому что получить куда лучшие переживания они могут, не покидая спальни.

Я сделала проницательный вывод, что он не спортсмен. Хотя – почему нельзя любить спорт и при этом получать массу удовольствия в спальне? В любом случае, слушала я его очень внимательно. Он давал нам указания, как получить желаемое.

– Если заметили того, кто вам нравится, не надо колебаний – идите и заговорите с ним.

Во время перерыва на ленч ко мне подошел лысый, тот, кого я выделила в первые же две минуты, как самого интересного мужчину в зале.

– Не хотите сходить со мной на ленч?

Я ему улыбнулась. Похоже, он решил испытать на мне теории Бандлера о катании на лыжах. Я была счастлива сходить с ним на ленч.

– Знаете, вы не особенно походите на занудного тупицу... – начала я. (Кажется, это называется двусмысленным комплиментом). – Как вы сюда попали?

– А уж вы из всех виденных мною женщин меньше всего напоминаете занудную тупицу, – ответил он. (Ого, а это прямой комплимент!)

– Меня зовут Марк. Я здесь по работе. Я инструктор, а этот курс показался мне радикальным введением в НЛП. Они за семь дней учат тому, что в большинстве случаев отнимает много месяцев. Мне было любопытно.

А-ха! Любопытство. Это качество мне в мужчинах нравится.

– А чему вы учите? – Мне еще никогда не встречался лысый инструктор.

– На следующей неделе в министерстве обороны я буду объяснять, как разрешать конфликты.

Я рассмеялась.

– Нет, в самом деле. А потом буду внушать учителям уверенность в себе. Вам нравится вегетарианская пища?

Я было подумала сказать ему: «Конечно, если в ней нет пшеницы, молочных продуктов, фруктов или овощей», но решила, что еще рановато вываливать на него это.

За ленчем к нам присоединились еще трое занудных тупиц, так что нам пришлось выслушивать различные мнения о курсе. Всякий раз, как кто-нибудь говорил, что Бандлер отвратителен, мне приходилось подавлять хихиканье. Мне не хотелось объяснять, что он делает это сознательно, иначе они бы стали чувствовать себя лучше. Конечно, можно было разразиться речью на тему «вы понимаете, все дело в самосознании...», но мне доставляло массу удовольствия смотреть, как они негодуют. Думаю, к воскресенью и до них дойдет. Марк тоже ничего не сказал, он молча слушал. Никаких непрошеных советов. Мы вернулись обратно в центр, и оказалось, что он занял для меня место. Обо мне вдруг начали заботиться! Я ждала этого так долго, что в первый момент мне захотелось сказать: «Место для меня? Прошу прощения, наверное, тут какая-то ошибка».

После обеда толстяк стал учить нас, как нужно изменять состояние людей в повседневной жизни. Он начал так: