— Да, девочка, это именно то, что я намерен сделать с тобой.

Его тело дернулось, задавая ритм толчков. Их бедра соприкасались и бились друг о друга в зависимости от скорости и силы толчков. Анна подбрасывала бедра вверх навстречу его движениям. При каждом новом толчке чувственные ощущения все более возрастали. Она обхватила руками своего возлюбленного и вскрикнула. Он зарычал у нее над ухом, и ее затопила волна удовольствия, разлившаяся по всему телу. Все мысли и заботы напрочь покинули ее, в ней росли радость и удовлетворение.

Внезапно Анна поняла, насколько громким и шумным было их дыхание на фоне тишины ночи. На ее коже выступили капельки пота, прохладный ночной воздух овевал обнаженные ноги. Однако ее возлюбленный излучал мощные волны тепла. Он удерживал свое тело на локтях, его, грудь вздымалась и опускалась, словно мехи. Подняв руку и приложив ее к груди Бродика, она услышала, как бьется его сердце.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Я не причинил тебе боль?

Он поцеловал ее в щеку, затем в губы, прежде чем приподняться и посмотреть ей в лицо.

— Только тогда, когда ты посмотрел на меня с подозрением.

Тоненькая ниточка доверия вырастала и крепла. Окруженная ночной тишиной, Анна чувствовала себя раскованной, готовой признаться в своих чувствах.

Бродик вздохнул.

— В те мгновения я боролся с желанием завалить тебя, и мне было наплевать на ужин. Самообладание едва не покинуло меня — мне хотелось бросить тебя на плечо, как какому-нибудь варвару.

— Твой брат…

— Дразнил меня. Поэтому я ответил ему резко.

Нижняя губа у Анны задрожала. Она хотела ему верить. Ее сердце хотело знать, что он ей доверяет. Все те нежные чувства, которые стали в ней произрастать, требовали, чтобы она поверила его словам.

— Поскольку у тебя нет братьев и сестер, ты не знаешь, как они умеют подкалывать друг друга. Это своего рода способ показать привязанность. Могу в этом поклясться.

Он откинулся назад, сомкнул ей ноги и одернул юбки, чтобы прикрыть их. Анна почувствовала укол в сердце, подумав, насколько верны его слова. Она часто дразнила Бонни, а ее братья не жалели самых крепких слов, насмешничая друг над другом. Только мать была способна их успокоить.

Бродик тихонько вздохнул, видя, что она не отвечает.

— Наверное, я должен проявить терпение и дождаться, когда мы поверишь мне.

Анна поняла это так, что ему не по душе ее молчание.

— Пошли, девочка. Я обязан уложить тебя в теплую постель, пока ты не простудилась.

Он помог ей подняться, при этом с них обоих посыпались приставшие травинки. Анна захихикала, сама этому удивившись. Она не смеялась много лет. Бродик снял с ее волос несколько травинок и разгладил, как мог, ей юбку.

Он сжал ее ладонь в своей.

— Мне почистит спину Элен. Пойдем скорее, иначе ты простудишься — тебе пришлось лежать на холодном сене.

— Ты в самом деле думаешь, что женщины такие хрупкие, или это потому, что я англичанка?

Он повернул голову, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Да, я вижу, что ты здоровая и сильная. Может, я несколько излишне тебя опекаю. Я знаю многих девушек, которые ругались, когда им приходилось ночевать в пути.

Судя по голосу, он был ею доволен. Сердце Анны радостно встрепенулось.

— Но у нас есть великолепная постель на эту ночь. Я получил удовольствие на сене, а теперь мы оставим конюшню конюхам и горничным.

Анна засмеялась, почувствовав намек.

— Ну вот, ты опять об этом.

— А что? Разве я не женат? Разве я не забирал тебя дважды из зала, чтобы исполнить супружеские обязанности?

— Бродик, — она посмотрела вдаль, — твои люди слышат нас.

Он наклонился к ней, ее ухо ощутило тепло его дыхания.

— Надеюсь, они слышали, как ты стонала от удовольствия.

— Ой!

Анна ткнула ладошкой в его широкую грудь. Бродик хмыкнул и потащил ее за собой.

— Пошли, жена. Пошли в постель.

Он поднял голос настолько, что его звуки отразились от стен. Лицо Анны сделалось пунцовым. И в то же время она была преисполнена гордости. Она не могла отрицать, ей было приятно, что он хотел убедить всех, как он доволен ею в постели.

Многие благородные невесты не были столь желанны.

Если это означает, что она повинна в грехе тщеславия, то будь по сему.

Бродик проводил ее через двор, где на них пялили глаза несколько мужчин. Он крепко держал ее руку, хотя она и пыталась освободиться. Их окружала ночь. Даже в башне свет был едва заметен. Несколько фонарей были зажжены вдоль стен. Было тихо, слуг не было видно поблизости. Бродик повел ее вверх по лестнице, бесшумно ступая по каменным ступеням. Для столь крупного мужчины он передвигался очень ловко. Это о многом говорило. Очевидно, отец придавал большое значение его обучению. Ни один мужчина не научится нести должным образом свой вес без соответствующей тренировки. Мальчики учатся этому с пяти лет, и в это же время девочки начинают обучение под руководством матерей. Леди Мэри обучали танцам, умению ходить и светскому этикету в течение нескольких лет, прежде чем она была представлена ко двору.

Бродик втащил Анну в спальню, где они провели вместе предыдущую ночь. За день здесь произошли изменения. Три красочных гобелена закрывали стену вблизи камина. Вновь появившийся столик украшал комплект серебряных канделябров, в которых горели свечи, освещая спальню желтоватым сиянием.

На столе стояло зеркало. Анна ахнула, увидев этот весьма дорогостоящий предмет. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ей довелось посмотреться в зеркало Филиппы. Оно стоило больше, чем лошадь, на которой Анна приехала в Стерлинг. Пламя свечи отражалось на поверхности зеркального стекла и напоминало гипнотический языческий танец. Это было чрезвычайно дорогим предметом даже для графского дома.

Анна протянула руку, погладила серебряную раму зеркала. Рядом с пламенем появилось ее отражение. Анна с удивлением смотрела на свое лицо.

Ее губы были слегка припухшими и более чувственными, чем она сама полагала. Она знала, что волосы у нее каштановые, но в зеркале они имели медный отлив, небольшие прядки выбивались из косы, которую помог уложить Бродик. Кожа у нее была белоснежной и гладкой, как свежая сметана, но сейчас, при свечном освещении, она казалась слегка кремовой.

— Наверняка Элен тебя оценила, — сказал за ее спиной Бродик. — Так же, как и я.

Он обвил ее руками. Объятия его были теплыми и крепкими, Анна могла их сравнить разве что с объятиями мамы. И напоминали, насколько он сильный. Она спиной почувствовала, как бьется его сердце. Уголки его губ дрогнули, когда он увидел ее в зеркале. Его рука соскользнула с талии и легла на холмики ее грудей. И, несмотря на блузку и корсет, ее тело отреагировало одобрительно. Пальцы Бродика дотронулись до обнаженных выпуклостей выше корсета.

— Я очень рад, что тебе понравился мой свадебный подарок.

— Подарок?

У нее перехватило дыхание, когда его рука двинулась к ее обнаженному горлу. Она чувствовала себя такой уязвимой: шея была очень хрупкой, а его рука обладала огромной силой.

— Да. Зеркало — подарок тебе. Один мой хороший друг недавно привез его из своего путешествия по Франции.

— Это очень… Очень любезно.

Он наклонился, и Анна зачарованно наблюдала, как он целовал ей шею. Это невероятно возбуждало. Она видела, как его губы касаются гладкой поверхности ее горла. По ее телу пробежала волна дрожи.

Пальцы Бродика расстегнули первую пуговицу блузки, затем вторую. Она тихонько ахнула, когда его пальцы дотронулись до обнаженной кожи. Она неотрывно наблюдала за его действиями, возбуждение ее все возрастало. В зеркале отразился ее корсет и груди.

— Так приятно любоваться на это.

Он снял ей блузку через голову, затем стащил ее с рук. На короткий момент он отошел на шаг, чтобы окончательно стянуть ее с запястий. Анна задрожала и счастливо вздохнула, когда он вернулся и снова прижался к ней всем телом.

Ее внимание было приковано к разнице их тел. Его плечи были слишком широки, лицо было грубее, челюсть резко выдавалась вперед. В его лице не было округлостей, присущих ей. Ее глаза были окаймлены более длинными ресницами, что придавало им кокетливый вид.

— Мы представляем собой весьма интересное зрелище. Мне особенно нравится, что в зеркале видна твоя очаровательная кожа.

— Должно быть, это плохо.

Его пальцы легли на середину корсета, и она в упор посмотрела на него.

— Это почему?

Его голос обрел тональность, которая была ему свойственна, когда он был в возбуждении. Анна опустила глаза вниз, туда, где килт скрывал от ее взора его бедра.

К ее лицу прилил жар, ресницы затрепетали. Глаза Бродика заблестели, когда он заметил эту ее реакцию. Прерывисто задышав, Анна попыталась отойти, но он удержал ее. Он наклонил голову, и Анна видела, что губы его приоткрылись. Он легонько сомкнул их вокруг мочки ее уха.

— Бродик…

— Да, жена. — Он смотрел на ее отражение. — Что плохого в том, если я получаю удовольствие, созерцая тебя в зеркале. Я купил его для того, чтобы доставить тебе радость. Или ты станешь отрицать, что довольна?

Из уст Анны вылетел звук, свидетельствующий о некотором смущении, никаких других звуков не было слышно. Он хмыкнул у нее над ухом. Все то, что она могла видеть и ощущать, ее будоражило и опьяняло. Его пальцы дотянулись до узелка, который удерживал корсаж. Быстрым движением он развязал его. Затем потянул согнутым пальцем за шнурок и распустил шнуровку сверху. Ее груди казались отяжелевшими, даже набухшими. После этого Бродик стал распускать следующие ряды шнуровки. В конце концов корсаж соскользнул.

— Я думаю, в этом моменте есть что-то очень естественное.

Бродик стащил корсаж и небрежно бросил его на пол. Ее рубашка, сделанная из хлопка, была очень тонкой, сквозь нее просвечивали темные соски. Новый вздох вырвался из ее груди. Его ладони оказались над холмиками грудей, и лишь двумя кончиками пальцев он притронулся к ним. Соски под материей напружинились, их верхушки стали видны в зеркале.

— Вот оно, зрелище, которое я не хотел бы пропустить. У тебя очень симпатичные соски.

В самом деле? Она не знала. Переведя взгляд на его лицо, она прочитала на нем необоримое желание. Ее юбки свалились вниз. Бродик развязал их без колебаний.

— Но ведь мы уже… гм…

— Уже? Я это очень хорошо помню.

В голосе его послышались веселые нотки.

— Почему ты подшучиваешь надо мной?

Теперь рубашка свободно облегала ее фигуру. Пламя свечи освещало изгибы тела, заставляя ее взглянуть на себя как на некое языческое изваяние. Жар медленно, но верно распространялся по всему телу. Он не был похож на острую вспышку желания, которую она испытала в конюшне.

— Кто тебе сказал, что мужчины могут заниматься любовью только один раз за ночь?

Он положил ладони ей на бедра поверх рубашки. От этого материя натянулась, и затвердевшие соски стали видны еще отчетливее.

— Я хочу снова соблазнить тебя.

Его руки стали оглаживать ей бедра, постепенно двигаясь вниз, к нижнему краю рубашки. Когда его ладони коснулись ее обнаженной кожи, по ней пробежала волна трепета. Он стал медленно поднимать рубашку, и Анне было видно, как обнажались ее бедра. Все выше и выше, и наконец стал виден покрытый мягкими волосами треугольник. Когда был полностью обнажен ее живот, Анна почувствовала, что ей нечем дышать. Она схватилась руками за его килт, в то время как он обнял кончиками пальцев ее груди.

Она потеряла отражение в зеркале, когда он начал стаскивать рубашку через голову. Тихий стон сорвался с ее губ, когда она снова посмотрела в зеркало. Мерцающее пламя свечи освещало ее обнаженное тело. У нее были округлые груди, чуть более полные внизу. Каждая была украшена маленьким розовым соском вроде твердого бутона.

— Ты словно видение, девочка. Как сирена из греческих путешествий. Я последую за тобой на скалы.

— Ты не должен говорить такие вещи.

Теперь Бродик потянулся, чтобы отцепить меч. Стал виден темный эфес над его правым плечом. Широкий кожаный ремень, который удерживал на спине ножны, поблескивал при свете свечей. Бродик отцепил меч быстрым заученным движением и прислонил к стене рядом со столом.

— А ты, дорогая жена, не должна торопиться возводить заборы вокруг нашего союза. Мы можем рассматривать нашу женитьбу как способ отринуть некоторые устаревшие предрассудки.

Его рука нависла над пряжкой пояса. Взгляд Анны остановился на отражении, при этом у нее зашлось дыхание.

— Если это возбуждает тебя и меня, что плохого в том, что мы получаем удовольствие, рассматривая друг друга в зеркале?