Сабрина Джеффрис - В постели с принцем

— Я знаю, — сказал он, покрывая поцелуями ее шею и продолжая ласкать грудь.

— Вы не должны… это делать…

— Почему? Потому что вы не чувствуете ко мне расположения? — прошептал Алек прямо в ухо и большим пальцем потер сосок, который тут же затвердел.

— Алек, пожалуйста… — слабеющим голосом произнесла Кэтрин.

Легкий вздох подогрел в Алеке желание добиваться новых высот.

— Скажите мне снова, насколько вам противны мои руки, прикасающиеся к вашему телу, мои губы на ваших губах…

— Вы играете нечестно, — пробормотала Кэтрин.

— Мужчина, который играет честно, проигрывает, дорогая, а я не хочу быть проигравшим. — Алек открыл рот и прижался губами к пылающим щекам Кэтрин. — Скажите, что вам это противно. — Он поймал зубами мочку ее уха и слегка прикусил. — Или это… — Он прижал ее теснее. — Или вот это.

— Мне противно… Я… не хочу…

— Скажите, чего вы хотите. — «Что мне сделать, чтобы я мог выбить из вашей головы этого чертова Ловеласа раз и навсегда».

Но мысли Кэтрин были сейчас на тысячу миль от Сидни. Сейчас она была способна думать только о руке Алека, которая скользила по ее телу, рождая невероятное возбуждение.

Она должна возмутиться. Должна оттолкнуть эту руку.

Однако же неудивительно, что все дамы на картинках «Руководства для повесы», казалось, пребывали в полном восторге, когда мужчины трогали их так же. Это было такое удивительное ощущение, сладостное и порочное одновременно. А если представить, что Алек касается ее обнаженной плоти…

Словно прочитав эти мысли Кэтрин, Алек начал расстегивать лиф ее костюма для верховой езды.

— Алек, что вы делаете?! — ужаснулась Кэтрин, оторвавшись от его губ. И в то же время ее разбирало любопытство, что он будет делать дальше и какие ощущения она при этом испытает.

Когда она успела стать такой порочной? Алек снова слегка прикусил мочку уха, вызвав в Кэтрин новую волну возбуждения.

— Скажите, чего вы хотите, — прошептал он.

Кэтрин не могла справиться с дыханием. Алек расстегнул вторую пуговицу, затем еще одну. Кэтрин ждала дальнейших его действий с трепетом и бесстыдством.

— Не этого, — слабым голосом проговорила она.

— Не этого? — Рука Алека скользнула под рубашку Кэтрин и накрыла грудь ладонью.

Кэтрин вцепилась пальцами в сюртук Алека.

— Вам это не нравится? — спросил он охрипшим от страсти голосом.

— О Господи… — задыхаясь, пробормотала Кэтрин. Грех не должен быть таким сладостным. Теплая рука Алека согревала грудь, заставляла ее плавиться. Большим пальцем он надавил на сосок. Это было божественно, просто божественно…

Он ткнулся губами в щеку Кэтрин, она чувствовала, как он прерывисто дышит.

— Я хотел потрогать вас таким образом вчера вечером, дорогая моя, но не решился.

— Зато вы решились сейчас, — прошептала Кэтрин и снова вся внутренне затрепетала, когда рука Алека двинулась к другой груди.

— Если это может убедить вас, что вы хотите меня так же, как я хочу вас, я готов оказать вам такую услугу.

Алек снова поцеловал Кэтрин, прижав к себе так близко, что она смогла почувствовать его напряженную плоть даже сквозь ткань одежды.

— Алек, вы должны прекратить это, — едва смогла выдохнуть Кэтрин.

— Пока еще нет. — Он потерся о нее своей отвердевшей плотью, породив незнакомое ранее Кэтрин сладостное ощущение. — Не прекращу до тех пор, пока вы не признаете, что вам приятно, как мои руки, мои губы касаются вас, что вам нравится, когда я вас трогаю.

Алек принялся энергично ласкать ее грудь. От удовольствия Кэтрин громко застонала.

— Скажите мне! Скажите, Кэтрин, что вы хотите меня, — настаивал Алек.

— Я… я…

— Скажите! — Алек сделал резкое движение, прижав Кэтрин к своей напряженной плоти, и от неожиданности и удовольствия она невольно вскрикнула.

— Да, да, я хочу тебя! — в смятении проговорила Кэтрин.

Глаза Алека торжествующе заблестели. Кэтрин стыдливо спрятала лицо у него на груди:

— Ну вот, ты добился того, чего хотел.

— Вряд ли, — пробормотал в ответ Алек. — Я хочу от тебя гораздо большего.

Эти слова заставили Кэтрин встрепенуться.

— Ну, этого ты не получишь! — Она схватила Алека за руку и отстранила от своей груди. — Перестань меня тискать.

— Кэтрин…

— Ну же, Алек! Пока никто не увидел нас здесь и моя репутация не оказалась испорченной навеки.

По лицу Айверсли было заметно, что он не намерен уступать. Кэтрин овладела паника. Но тут Алек вдруг выпрямился и убрал руку.

— Спасибо, — прошептала Кэтрин и принялась торопливо застегивать пуговицы. Однако когда попыталась слезть со стола, Алек удержал ее. — Пожалуйста, дай мне слезть, — умоляющим тоном проговорила Кэтрин.

Обхватив ее за талию, Алек медленно ссадил ее со стола, прижав к себе таким образом, что сквозь одежду она чувствовала все еще напряженную плоть.

— Еще один поцелуй, — шепотом попросил Алек, — и мы уходим.

И раньше чем Кэтрин успела что-либо возразить, он накрыл ее губы своими.

Сидни взглянул на часы в комнате, где собрались поэты: где же Кэтрин? Он видел до этого, как Кэтрин бросила Айверсли и направилась в зал. Где же она? Разве не собирается поздравить его с успехом?

Сидни нахмурился. Этот негодяй Айверсли, должно быть, отговорил ее прийти сюда, как до этого попытался отговорить от посещения чтений.

Хотя и без особого успеха. Сидни почувствовал удовлетворение, вспомнив улыбки Кэтрин. «Вот так-то, Айверсли. Она все-таки пришла. Пришла увидеть меня». И может быть, сейчас все еще ждет его, Сидни, в зале.

Сидни направился к двери, но тут путь ему загородил Джулиан:

— Ради Бога, не будь дураком из-за какой-то неумной девчонки.

— Пропусти меня, Нейпир. Это тебя не касается. Джулиан вспыхнул.

— Ах, теперь уже «Нейпир»? Куда же подевался «мой дорогой Джулс»?

— Замолчи! — прошипел Сидни. — Мы не одни.

— Я знаю. — Окинув взглядом комнату, чтобы удостовериться в том, что на них никто не смотрит, Джулс подошел поближе и, понизив голос, сказал: — Ты тоже должен знать: все, что касается тебя, касается и меня.

Сладкая дрожь пробежала по телу Сидни. Намеки Джулса о характере их дружбы становились день ото дня все более смелыми и откровенными.

Нет, о чем он думает? Он не испытывает подобных чувств в отношении Джулса. Это было немыслимо, невыносимо. Сидни любил Кит. Всегда любил и будет любить. Джулс не понимал, что между женщиной и мужчиной может существовать чистая и святая любовь, более чистая, чем… чем та порочная дружба, которой хотел Джулс.

— Оставь меня. — Сидни оттолкнул своего старинного друга. — Ты ошибаешься в отношении меня и Кит. Полностью ошибаешься.

На лице Джулса появилось выражение боли.

— Если бы ты только хотел…

— Даже не заикайся об этом! — отрезал Сидни. — Я неоднократно говорил тебе, что хочу жениться на Кит и создать семью, но ты никогда не слушал меня.

— Потому что это совсем не то, чего ты хочешь. Просто тебе сказали, что ты этого хочешь. Но я лучше знаю твои желания.

Сидни судорожно сглотнул. Ему не следовало отвечать на тот поразительный поцелуй несколько недель назад. Хотя после этого они с Джулсом никогда об этом не говорили, однако их отношения изменились. Нейпир выявил все, что было неправильным в жизни Сидни, и пробудил в нем желание…

Нет, Сидни не хотел этого. Он не мог.

— Я не могу быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был, Джулс, — шепотом проговорил Сидни. — Неужели ты не можешь этого понять?

— Нет, не могу. — В голосе Джулса слышалась горечь. — Ты мне дорог гораздо больше, чем ей. Да пойми же ты, друг, она пришла сюда с Айверсли! — Когда Сидни сверкнул сердитым взглядом, Джулс добавил: — Или это и есть настоящая причина того, что ты пытаешься ее удержать? Потому что для тебе невыносимо потерять ее и отдать даже ему. И все из-за глупого школьного соперничества.

— Не говори вздор! — Сидни резко повернулся и зашагал к двери, ведущей в зал. Слова Джулса продолжали звучать в его ушах. Это верно: пока Айверсли не начал крутиться вокруг Кит, Сидни все больше склонялся к мысли о том, чтобы не жениться на ней.

Однако граф бесил его — своими непринужденными манерами и полным пренебрежением к общепринятым правилам. А Сидни всегда следовал правилам, и его пугало их неисполнение.

За исключением тех, которые касались Джулса.

Жар прилил к его лицу, и он украдкой огляделся вокруг, чтобы удостовериться, что этого никто не заметил. Однако в зале было пусто. Из посетителей не осталось никого.

Сидни почувствовал облегчение.

Он опустился на скамейку, оперся спиной о стену и закрыл руками лицо. Когда все настолько запуталось? Кит настаивала на свадьбе, мать была против, а Джулс…

Джулс хотел по-настоящему нарушить правила, покинуть Англию и отправиться вместе с ним в Грецию на длительный срок. Мама встретила эту идею с энтузиазмом. Она полагала, что это отдалит Сидни от Кит и он сможет найти «женщину получше».

Если бы мама знала, что именно входило в планы Джулса…

Внезапно пришла мысль, что он, Сидни, должен с этим решительно покончить. Он не станет думать о Джулсе. Не станет. Это все неправильно. Планы этого мужчины просто невыполнимы. Жить за пределами Англии, занимаясь… Нет, он так не может.

К тому же каково будет маме одной? Да и про Кит нельзя забывать — Сидни никогда не оставит ее Айверсли. Этот наглец испортит Кит жизнь. Он никогда не сможет сделать ее счастливой.

«А ты-то сможешь?»

Сидни хотел сделать Кэтрин счастливой. Искренне хотел. Кит вдруг незаметно выросла.Неожиданно школьная подруга, которая вместе сним каталась на лодке, превратилась в очаровательную женщину. Ему до сих пор были интересны их разговоры, он восхищался ее острым умом. Но при мысли о том, что он должен делить с Кит ложе, Сидни бросало в холодный пот.

«Это лишь потому, что ты никогда не был с женщиной. Джулс смутил твою душу, вот и все. Ты поцелуй Кэтрин, как она просила, — и все сразу образуется».

А что, если не образуется?

Сидни встал и прошелся по залу. Нет, Джулс ошибался в отношении его. Он докажет это. Он разыщет Кит и потребует, чтобы она перестала проводить время с Айверсли, а затем заключит ее в объятия и…

До Сидни донесся какой-то приглушенный шум из соседней комнаты. Заинтересовавшись, он подошел к закрытой двери и заглянул в маленькое оконце в ней. То, что он увидел, заставило его похолодеть.

Айверсли целовал Кит! Сидни вдруг охватил гнев. Как смел этот негодяй прикасаться к его Кит? Он положит конец его наглым домогательствам. И тут Сидни увидел, как Кит обвила руками за шею Айверсли и поцеловала его. В ответ Айверсли стал осыпать ее поцелуями, и на лице Кит отразилось настоящее блаженство: глаза закрылись, губы призывно приоткрылись, — казалось, она пребывает на седьмом небе от счастья.

А Сидни… не почувствовал ничего: ни ревности, ни злости… ничего.

Хотя… Зрелище торжествующей страсти породило в нем желание стать ее объектом. Он испытал зависть. И завидовал он вовсе не Айверсли.

— Убери руки от леди, негодяй!

Услышав эти слова, Кэтрин в ужасе оттолкнула от себя Алека и резко повернулась к двери.

О Господи! На пороге стоял Сидни! Сколько времени он наблюдал за ними? Был ли он здесь в тот момент, когда Алек ласкал ее грудь? Если судить по разъяренному взгляду Сидни, то да.

Алек тоже обернулся.

— Добрый день, Ловелас, — произнес он, сохраняя невозмутимое выражение лица. Он не сказал «Это не то, что вы думаете» или «Простите, Ловелас, я вовсе не собираюсь украсть вашу женщину». Алек, как всегда, остался честным в отношении своих желаний.

Что же делать ей? Сидни никогда не простит Кэтрин за это. Никогда.

Словно ангел возмездия, он приблизился к Алеку и Кэтрин.

— Проклятие, Айверсли, ты не имеешь права целовать ее!

Кэтрин почувствовала облегчение: к счастью, Сидни видел только их поцелуй.

— У меня столько же прав, сколько и у тебя, — спокойным тоном возразил Алек. — Поскольку леди не возражает против моих поцелуев, наши дела тебя не касаются.

— Поцелуев? — Сидни сверкнул глазами на Кэтрин. — Ты позволила этому негодяю поцеловать себя не один раз?

Кэтрин могла бы сказать, что ее принудили, однако не стала этого сделать. Подобная ложь могла спасти ее достоинство, но вынудила бы Сидни защищать ее честь на поединке. Допустить это Кэтрин не могла. Алек наверняка стрелял лучше Сидни.

— Лорд Айверсли, — шепотом произнесла Кэтрин, — позвольте мне объясниться с Сидни наедине.

Алек удивленно посмотрел ей в лицо, а затем отрывисто сказал: