— Чудесно! — воскликнула тетя Амарилис. — Ты, должно быть, счастлива, Елена? Вы так давно не виделись!

— Как Джонни? — спросил Мэтью.

— Хорошо, — ответила Елена. — Ты, конечно, хочешь его увидеть? Он в детской. Поднимемся?

Когда они ушли, я подумала: «Елена продолжает делать вид, что это обычное замужество, и Мэтью помогает ей».

— По-моему, Мэтью очень приятный молодой человек, — сказала тетя Амарилис, посмотрев на меня. — И такой серьезный До того, как вы пришли, он рассказывал мне о своей книге. Я надеюсь, ее скоро опубликуют. Очень славный молодой человек!

Меня удивил эффект, который Мэтью произвел на семью. Мне он всегда казался безразличным ко всему.

Он никогда не проявлял ни к чему большого интереса, кроме тюремной реформы.

Когда дядя Питер услышал, что Мэтью собрал материалы и уже почти оформил их в виде книги, он захотел посмотреть их, и Мэтью охотно показал.

Прочитав книгу, дядя Питер загорелся.

— Она должна быть незамедлительно опубликована, — сказал он. Предоставь это мне. Надо добиться того, чтобы книга привлекла внимание! Я знаю, как делаются такие вещи. Люди должны узнать об этом зле!

Он, широко улыбаясь, посмотрел на меня, заметив мое удивление: он понимал, что я думаю о делах, которые дядя так долго скрывал. За заинтересованностью дяди Питера, должно быть, крылась какая-то особая причина.

Мэтью был доволен. Не успел он пробыть в доме и нескольких дней, как стал преданным учеником дяди Питера. Он с благоговением внимал его речам: вероятно, он знал о делах дяди Питера, но, как и многие до него, был готов забыть обо всем. Наверное, ему казалось, что человек, которого так волнует тюремная реформа, не может быть плохим.

Дядя Питер действовал быстро. Он нашел фирму, которая была готова опубликовать книгу. Оставалось провести некоторые подготовительные мероприятия.

— Это всегда необходимо, если ты не профессиональный писатель. Чем скорее мы все подготовим, тем лучше.

Мэтью изменился. Я замечала, что он начинает считать брак, на который он пошел только из-за сострадания к Елене, благом. Теперь у него были добрейшая теща, которая готова каждого одаривать своей любовью, и могущественный тесть, который был расположен к нему и с распростертыми объятиями принял его в семью.

Дядя Питер привлек людей для доработки книги, и я не сомневалась, что ему удастся привлечь к ней немалый интерес.

Я начала понимать мотивы дяди Питера, потому что однажды за ужином он сказал:

— Ты понимаешь, Мэтью, недостаточно написать книгу. Сама по себе книга важна: люди читают ее и проникаются негодованием. «Так не должно быть», говорят они, а потом их внимание привлекает что-то другое. Книга будет интересной лишь несколько дней.

Сражение не может быть выиграно одной только книгой!

Мэтью растерянно посмотрел на него:

— Но я думал, сэр, пробудить у людей совесть…

— Так и будет. Но совесть — вещь переменчивая, и повторяю, этого недостаточно. Ты должен отстаивать свое дело перед всей страной, и есть только один способ сделать это.

— Я не понимаю. Нужна другая книга?

Дядя Питер покачал головой:

— Скоро состоятся выборы. Выставить свою кандидатуру в парламент, мой дорогой друг, стать членом парламента, поднять этот вопрос! Это единственный путь: закон может изменить только парламент!

— Я всегда мечтал заниматься политикой! Я считаю, что это реальный путь что-то изменить!

— Отлично! Хочешь мой совет?

— Я был бы очень признателен, вы так добры ко мне!

Дядя Питер улыбнулся:

— Уже сейчас ты должен начать думать о выдвижении своей кандидатуры в парламент!

— Вы считаете, что я могу быть избранным?

— Мы сделаем так, что это будет возможным. В первую очередь, книга вызовет определенное волнение.

— Вы уверены?

— Мы сделаем все, чтобы это произошло: такие вещи нельзя оставлять на волю случая! Ты приобретешь известность! Сейчас тебе нужно обзавестись собственным жильем, небольшим домом в Вестминстере, где-нибудь неподалеку отсюда. Вы с Еленой будете принимать полезных людей. Я кое-что понимаю в таких вещах: успех во всех делах во многом зависит от полезных людей. Это еще не все, конечно, но играет определенную роль. У тебя должен быть дом, уютный, но не очень большой. Такой, какой прилично иметь начинающему молодому политику, чьим главным интересом является благо страны. Для тебя неприемлемы некоторые законы страны, и ты собираешься стать членом парламента, чтобы их изменить. Именно для этого нужны политики. Ты написал книгу, ты побывал в Австралии, чтобы получить сведения из первых рук!

Ты разговаривал с заключенными! Ты легко привлечешь на свою сторону честных избирателей, люди заинтересованы в реформе. Подумай о реформенном биле и тех изменениях, которые он произвел. Если ты хочешь добиться тюремной реформы, существует единственная возможность сделать это — только парламент!

Глаза Мэтью заблестели. Он уже видел себя успешно реформирующим законы страны. Тетя, Амарилис была горда. Она все еще горевала о моей матери, но теперь у нее был зять, который пользовался покровительством дяди Питера и уже стал уважаемым членом семьи. Кроме того, был Джонни. Тетя Амарилис быстро восстанавливала свой обычный жизненный оптимизм.

— Амарилис, — сказал дядя Питер, — мы еще не сделали Елене и Мэтью подарка, не так ли? У меня есть предложение: мы подарим им дом. Я присмотрел один славный, в двух шагах отсюда. Он свободен. Там и палата общин будет под рукой, и они смогут устраивать небольшие приемы без особой пышности. Мы будем приглашать туда нужных людей, и я не сомневаюсь, что книга Мэтью и новые знакомства уменьшат трудности начинающего политика!

За столом все оживились. Я подумала о том, как же умен дядя Питер: он манипулировал Мэтью и уже сделал его своим рабом. Мэтью был простодушным молодым человеком, которого, действительно, волновали страдания других. Мэтью — великолепное орудие для дяди Питера. Ни один человек не усомнится в искренности Мэтью, и это будет на руку дяде.

Я недоумевала, каковы основные мотивы, побуждающие дядю Питера поступать так? Их не могло не быть, он добивался чего-то большего, нежели помощь карьере зятя. Я предположила, что он будет использовать его в качестве своего рупора в парламенте.

Может быть, он надеялся, что Мэтью сможет поспособствовать его собственному выдвижению?

Дядя Питер улыбался мне. Он словно догадывался о моих мыслях, и они его веселили.

* * *

Пару дней спустя я столкнулась с дядей Питером на лестнице.

— Моя дорогая Аннора, — сказал он, — я хотел бы поговорить с тобой.

Я смотрела на него в недоумении.

— Я чувствую некоторую ответственность, — продолжал он, — я твой дядя, а ты — молодая женщина с состоянием. Это означает ответственность, боюсь, слишком тяжелую для твоих хрупких плеч. Я хочу поговорить с тобой наедине, где-нибудь, где никто не помешает. Я знаю такое место. Ты ведь не была еще в харчевне у Бекета?

— У Бекета? Я что-то слышу об этом каждый день от тети Амарилис.

— Бекет работал у нас в конюшне, но всегда хотел иметь собственную харчевню с постоялым двором. Мне нравится, когда у человека есть свое дело. Небольшая помощь, и вот он уже встает на ноги, оправдывая оказанную помощь. Он прекрасно справляется с ролью хозяина, а мисс Бекет превосходно готовит. Время от времени они приглашают нас пообедать. К нему мы и отправимся. Там мы сможем поговорить.

В тот вечер за ужином он сказал:

— Аннора выразила желание посетить харчевню Бекета. Я подумал, что мы с ней могли бы там завтра пообедать.

— Прекрасная идея! — просияла тетя Амарилис. — Его дела идут просто отлично! — Она послала своему мужу один из восторженных взглядов. — Твой дядя Питер был так добр к нему. Уже давненько никто из нас там не был, и я буду рада, если бы кто-нибудь сделал это сейчас, чтобы они не думали, что мы о них забыли.

На следующий день мы отправились на постоялый двор Бекета. Его заведение располагалось в небольшом, но очень приятном доме неподалеку от реки.

Бекеты вышли нам навстречу, и миссис Бекет сказала, что мы как раз вовремя: ростбиф будет готов через несколько минут. Нам предоставили отдельный столик и обслуживали так, словно мы, действительно, были почетными гостями.

Дядя Питер улыбнулся мне:

— Здесь очень мило, и мы можем спокойно поговорить. Мое дорогое дитя, я знаю, что тебе сейчас очень грустно! Ты потеряла людей, которые очень любили тебя, и подумала, что найдешь спасение в замужестве, а потом передумала. Ты очень растеряна, ведь так? Ты не уверена в будущем. Кроме того, ты унаследовала большие владения, которыми необходимо управлять. Я надеюсь, у тебя там надежный человек?

Я кивнула.

— Но тебе придется вернуться, — продолжал дядя Питер. — Я очень любил твою мать, действительно, очень любил, я чуть не женился на ней.

— Она всегда любила моего отца!

— Это было еще до возвращения твоего отца из Австралии, где он отбывал свое наказание. Его выслали на семь лет, а твоя мать была всего лишь ребенком, когда он уехал. Кроме того, она вышла замуж…

— Я знаю эту историю: ее первый муж был инвалидом и умер.

— А твой отец вернулся.

Я в упор посмотрела на него:

— Мать рассказывала мне о том, как вы ее шантажировали.

— Это интересная история! Шантаж — явление нередкое, но я не знаю, часты ли случаи двойного шантажа.

— Не так часты, я думаю.

— А я думаю, что ты считаешь меня негодяем!

Именно поэтому я хотел с тобой поговорить. Я хочу многое объяснить тебе. Ты знаешь, я восхищался твоей матерью больше, чем другими женщинами, которых я знал. Она обладала сильным характером и страстно любила жизнь. Она знала, как надо жить.

Наверное, дядя Питер опять прочитал мои мысли, потому что поспешно продолжил:

— О, не думай, что я с презрением отношусь к тете Амарилис. Я сразу понял, что она создана для меня: она совершенная жена, я очень люблю ее. Да, Амарилис была создана для меня, поэтому я и выбрал ее.

— Кажется, вы все предвидите, однако был один случай, когда ваша интуиция не сработала. Вы не предполагали, что Джо Крессуэл выведет вас на чистую воду? А могли бы предвидеть… после того, что вы сделали с его отцом. Люди не прощают таких вещей!

— Я недооценил Джо! Я решил, что он такой же бесхарактерный, как и его отец, но в нем что-то есть.

Маловато, правда! Ты знаешь, что они всей семьей переехали на север? У них там какое-то дело. Да, они сами выбрали дорогу, по которой идти, как все мы.

— Им ничего не оставалось.

— Они сами в этом виноваты! Ветер бы рано или поздно переменился, а им не хватило чутья и мужества остаться и отстоять себя!

— Как вы?

— Да, как я. Именно об этом я должен сказать тебе, Аннора. Я хочу помочь тебе выбраться из трясины уныния, в которой ты тонешь. Ты так молода, моя девочка! Перед тобой вся жизнь! Я прекрасно понимаю твои чувства. Потерять всех сразу… И потом тебе осталось состояние, и ты решила, что выйдешь замуж. Я думаю, Рольф был бы хорошим мужем. Я понял это сразу, хотя видел его мельком, но прямо на пороге церкви ты передумала. Конечно, ты вольна решать, но мне кажется, ты тоскуешь по нему, не так ли?

— Я не знаю…

— Я думаю, что в данных обстоятельствах сильный человек рядом был бы для тебя кстати. Мне кажется, ты изменишь решение и, в конце концов, выйдешь замуж за Рольфа Хансона.

Я молчала.

— Моя дорогая Аннора, ты не можешь горевать всю жизнь! Ты должна найти счастье. Самое большое достижение в жизни — быть счастливым!

— Странно это слышать от вас! Мне казалось, что для вас главное — сила и деньги!

— Ты права, но деньги и сила — это и есть мое счастье! Другие люди ищут другое, чтобы найти именно то, чего хотят. Только в этом успех, но ты не достигнешь его, если опустишь руки.

— Я знаю, что вы любите манипулировать людьми.

Со мной вы так же хотите поступить?

Он покачал головой:

— Все, чего я хочу, это направить тебя по верному пути. Я вижу, ты смотришь на меня с сомнением, пытаешься понять меня, не так ли? Ты думаешь, что я — человек порочный, светский, циничный, стремящийся к силе, жестокий. Возможно, ты права, но я уверен, что ты не можешь подавить в себе тайную симпатию ко мне.

Я не могла не улыбнуться. Он в точности описал мои ощущения.

— Да, наверное…

Он кивнул:

— Я был уверен, и ты недалека от истины. Я не хочу видеть тебя падающей духом, вянущей на глазах, подавляющей свою индивидуальность, утопающей в своем горе. Ты должна воспрянуть духом и побороть все, Аннора. Я хочу, чтобы ты воспользовалась моим уроком. Ты ведь подумала, что я кончен, когда газеты начали кричать о моих делах, не так ли? Не с одним человеком это произошло бы на моем месте. Посмотри на Джозефа Крессуэла, который убежал, поджав хвост…