Я опять вернулась к тем дням моего детства, когда боготворила его, когда мое сердце прыгало от счастья при его появлении.

А затем пришла та ужасная ночь, когда я поняла, что мой Бог — всего-навсего человек. Участие Рольфа в злодеянии потрясло меня так же, как жестокость, причиненная мамаше Джинни. Это изменило мои чувства к нему, хотя я продолжала любить его, но обожание было уничтожено тем, что я увидела, и ужасным пониманием того, что я на самом деле его совсем не знала.


За время морского путешествия люди сближаются; они часто видят друг друга. Несколько дней такой близости равны месяцам обычного общения.

Рольф был таким заботливым, таким тактичным.

Время от времени он заговаривал о доме и, когда видел, что это производит на меня слишком сильное впечатление, направлял беседу в другое русло, избавляя меня от темы, которая слишком многое напоминала. Было приятно сознавать, что он понимает — даже лучше, чем Елена, — что я чувствую. И, наконец, я поняла, что Рольф ждал меня. То, что он приехал в Австралию за мной, свидетельствовало о том, что он заботился обо мне совершенно по-особому. Он всегда был добрым другом, но сейчас это было больше, чем дружба.

В одну из тех спокойных ночей, когда мы плыли по Индийскому океану, мы вместе сидели на палубе, глядя на темнеющую воду, прислушиваясь к мирному плеску волн о борт корабля, и разговаривали.

— Я часто вспоминаю тебя маленькой девочкой, — говорил он. — Ты всегда спешила мне навстречу, когда мы с отцом приезжали в Кадор. Если у тебя появлялось что-то новое, тебе не терпелось показать это мне.

— Да, я помню.

— Тогда ты любила меня…

— Я думала о тебе как о самом замечательном на земле человеке. По крайней мере, ты разделял эту любовь с…

Возникшая пауза позволила Рольфу взять мою руку:

— Я знаю. Очень приятно, когда к тебе так относятся. Когда у меня что-то не ладилось, я всегда говорил себе: «Поеду в Кадор, и Аннора поможет мне подняться в собственных глазах». А потом вдруг… все переменилось.

Я молчала.

— Да, — продолжал он, — внезапно все переменилось. Я с грустью думал: «Аннора растет, она больше не ребенок, она более требовательна». Я расстроился.

Я перестал часто ездить в Кадор, потому что не мог вынести перемену в твоем отношении ко мне. Я говорил себе, что все дети капризны, но мне было очень больно.

— Да, все случилось после той ночи накануне самого долгого летнего дня, — сказала я.

— Той ночи, — повторил он. — Да, я вспоминаю.

Тогда произошла ужасная трагедия: сгорел дом в лесу.

— Да, вместе с мамашей Джинни. Все были страшно жестоки в ту ночь. Я была там., с Джекко.

— Ты видела? Это, наверное, ужасно.

— Они подожгли дом, потащили ее к реке… Это я никогда не смогу забыть. Это сделали люди, которых я знала. Я почувствовала, что не могу больше верить людям.

— Я понимаю, — медленно произнес он. — Мой отец тоже был очень потрясен. Он рассказал мне обо всем, когда я вернулся.

— Когда ты вернулся?

— Я уехал днем, перед той самой ночью, к одному приятелю по колледжу, он живет недалеко от Бодмина. Ты ведь помнишь, как я увлекался старыми обычаями и суевериями. Друг нашел какие-то старые бумаги на чердаке своего дома и хотел, чтобы я на них взглянул. Я пропустил праздничные костры, но старые документы интересовали меня больше, поэтому я уехал.

Потом, узнав о случившемся, я был даже доволен, что не присутствовал на празднике.

— Тебя там не было? — едва выговорила я.

Я видела все как наяву: фигура в сером одеянии, перепрыгивающая через костер, ведущая толпу к дому старой женщины.

Словно гора свалилась с моих плеч Наверное, серое одеяние надел кто-то другой. Неужели, правда то, в чем я так долго пыталась себя убедить? Почему я не поговорила с ним раньше? Как я была глупа! Я уже давно могла убедиться в невиновности Рольфа.

— О, Рольф! — закричала я. — Я так рада, что тебя там не было! Такая ужасная ночь…

— И тебе не следовало там находиться.

— Родителей не было дома, и мы с Джекко поехали одни. Сначала мы думали, что это просто приключение. Но я рада, что мы там оказались, потому что мы спасли Дигори.

Тогда я рассказала ему, как мы туда поехали, как были свидетелями всех ужасов той ночи, как спрятали Дигори, чтобы он не повторил судьбы своей бабушки.

— Я многое узнала в ту ночь, особенно о людях.

Я думаю, что об этом следует знать Рольф обнял, поцеловал меня, потом сказал:

— Я всегда любил тебя, Аннора.

Я не ответила. Я чувствовала себя совершенно счастливой, сидя рядом с Рольфом в то время, как его рука лежала на моем плече, и зная, что в сером одеянии был кто-то другой. Почему мне раньше не пришло в голову, что это не единственная на свете серая одежда? Я сделала поспешное заключение, которое в течение долгих лет отравляло мою жизнь. Кто бы мог поверить, что такое может произойти внезапно? Но я уже по собственному опыту знала, как легко человека поражает несчастье и как внезапно все может повернуться к лучшему.

Рольф нежно поцеловал меня:

— Я много думал о нас, Аннора. Что будет, когда ты вернешься?

— Я не могу сейчас думать об этом. Я не могу представить себя дома без них.

— Тебе предстоит испытать трудности, но я буду рядом. Я всегда готов прийти тебе на помощь, а тебе она во многом понадобится. Ты унаследовала Кадор.

Ты представляешь себе, что это значит?

— Я почти не думала об этом.

— Я догадываюсь, что нет. В каком-то смысле это тебе поможет, потому что будет много дел. Ты должна забыть о прошлом и понять, что теперь все будет по-другому. Твой отец много заботился о владениях, став их хозяином, и Джекко предстояло то же самое в свое время. Теперь ты должна взять на себя всю ответственность.

— Я всегда интересовалась хозяйством. Одно время даже больше, чем Джекко. Часто ездила с отцом…

— Да, тебе будет нелегко, но я буду рядом. Я бы хотел стать еще ближе. Аннора, мы могли бы пожениться?

Я молчала. Все эти годы я несправедливо думала о нем. Мне следовало раньше узнать, что его там не было. Мне хотелось бы воздать ему за все эти годы неверия.

Я подумала об одиноком возвращении в Кадор и вдруг поняла, что должна перестать думать об одном и том же. Надо продолжать жить, и у меня был выход.

Я потеряла самых дорогих мне людей, но я не одинока.

Я повернулась к Рольфу и сказала:

— Да, мы могли бы пожениться.


Теперь, когда я приняла решение, я почувствовала себя лучше. Передо мной открывалась новая жизнь.

Теперь все будет по-другому, но рядом со мной находится человек, который любит меня.

Я часто повторяла себе: «Именно этого они и хотели, они всегда любили Рольфа. Он поможет мне распорядиться хозяйством. Его собственные земли граничат с Кадором, мы сможем объединиться».

Елена осталась довольна нашим решением, потому что Рольф ей очень нравился. Мне кажется, она даже немного завидовала, сравнивая свое собственное замужество с моим будущим. Но большим утешением для нее был Джонни. В конце концов, это единственное, что ей осталось после всех несчастий.

Медленно, но верно мы приближались к Англии.

Корабль должен был остановиться в Саутгемптоне, и мы радовались этому обстоятельству, потому что поедем прямо в Кадор, не заезжая в Лондон, что было бы неизбежно, если бы мы высадились в Тилбери.

Елена еще не была готова встретиться со своими родителями, да и я чувствовала, что не хочу говорить с ними о моей потере. Я знала, что Амарилис будет очень горевать о смерти моей мамы, потому что близость между ними, которая установилась еще в детские годы, никогда не нарушалась.

Как волнующе опять видеть Кадор, и, глядя на его древние башни, я подавляла свое горе. Я постоянно напоминала себе, что должна начать все сначала.

Огромный дом и все, что его окружало, принадлежало мне. Я не должна горевать, напоминала я себе, ведь на мне лежала ответственность за многих людей. Теперь мне придется так многому научиться, но мне поможет Рольф.

Обитатели дома встретили меня тепло, но сдержанно. Правда, миссис Пенлок разрыдалась. Я пожала ее руки и сказала, что мы должны жить дальше. Другие тоже вытирали глаза, а Исаак сказал дрогнувшим голосом:

— Мы рады, что вы вернулись, мисс Кадорсон.

Я поблагодарила их от всего сердца, но мой голос дрожал. Я готовила себя к этому, потому что знала, какая трогательная будет встреча.

— Я хочу, — сказала я, — чтобы все было, как раньше. — Все склонили головы, и я продолжала:

— Я бы хотела поговорить со всеми вами утром.

Джонни сильно разрядил обстановку. Лица людей светлели, глядя на него. Он изучал всех с огромным любопытством, а миссис Пенлок воскликнула сквозь слезы:

— Маленький утенок!

Итак, я была дома. Больше всего я хотела уединиться в своей комнате, но в то же время и боялась оставаться одна, потому что в первую ночь воспоминания будут особенно ярки.

Я убеждала себя все оставить позади. Теперь у меня есть Рольф, и, возможно, я буду счастлива.


На следующее утро я объезжала свои владения и заехала к нескольким фермерам. У миссис Черри теперь уже было девять детей, она располнела, как никогда, и все так же сопровождала смехом каждую свою фразу. Даже когда она заговорила о моей потере, привычка не оставляла ее. А Трегораны были печальны, как всегда.

— Ужасные дни, мисс Кадорсон, — сказал Джим Трегоран.

Она сказал не «мисс Аннора», а именно «мисс Кадорсон».

Все казались растерянными. Я думаю, им было нелегко воспринимать меня в качестве хозяйки их земли.

Люди хотели сказать мне, что глубоко оплакивают гибель моих родителей и брата, но не находили слов.

Может быть, если я бы сама заговорила о трагедии, было бы легче, но я не могла сделать это сейчас.

Я поехала в город, проехалась по набережной. Все почтительно приветствовали меня. Джек Горт взвешивал рыбу, которую продавал.

— Добрый день, мисс Кадорсон, — сказал он. — Мы рады видеть вас дома.

Он ни словом не обмолвился о моей семье, но я видела сострадание в его глазах. Старый Гарри Джентл поднял глаза от сети, которую чинил — Добро пожаловать домой, мисс Кадорсон. Мы счастливы видеть вас.

Джим Полден, который чистил свою лодку, спрыгнул на землю, чтобы пожать мне руку. Он не сказал ничего, но выражение его лица говорило само за себя.

Все хотели выразить мне свое соболезнование: они уважали моего отца, любили маму и Джекко, но не знали, какими словами выразить свои чувства. Родные места делали горе еще более пронзительным, с еще большей ясностью свидетельствовали о размерах моей потери.

На обратном пути я подумала: «Неужели эти же люди обрекли мамашу Джинни на смерть? Кто из них был тогда в сером одеянии?»

И воспоминания о той ночи опять вернулись ко мне, теперь с каким-то страшным предчувствием. «Но Рольфа там не было, — продолжала я твердить себе. — Он был в Бодмине».

Скоро мы воссоединимся навсегда. Он поможет мне Я правильно судила о нем, когда была маленькой девочкой.

Когда мы объявили, что я выхожу замуж за Рольфа, все дружно одобрили мой выбор.

— Правильное и достойное решение, — сказала миссис Пенлок. — Для женщины совершенно неестественно выполнять обязанности сквайра. Если бы такое было предусмотрено Господом, он бы сделал женщин мужчинами.

Я подивилась странному умозаключению и почувствовала, что улыбаюсь.

— Прекрасно, — сказал Исаак. — Я полагаю, Кадор и Мэйнор сольются, что увеличит владения. Теперь всю территорию герцогства будут занимать только земли Кадора и Мэйнора.

Эта мысль развлекла всех.

Как бы мне хотелось пробраться в кухню, как раньше, и прислушаться к разговору слуг, когда они забывали о моем присутствии.

Я услышала, как одна из девушек сказала:

— Если бы они не стали ждать целый год, ничего бы не произошло. Естественно, что это должно было случиться, ведь она так давно его знает, к тому же теперь она совершенно одна.

— Говорят, — сказала другая, — будет скромное торжество.

Не было ничего удивительного в том, что они так живо обсуждали происходящее, ведь с Кадором связаны их жизненные интересы. Это заставляло меня чувствовать огромную ответственность, оказывало благотворное влияние, отвлекая от мыслей об одном и том же.

С Бобом Картером, нашим управляющим, который следил за всем в отсутствие отца, мы просмотрели хозяйственные книги. Я сказала ему, что дела в отличном состоянии. Он был польщен и ответил, что все продолжается по-старому.

— Я тоже не вижу никакой необходимости что-либо менять, Боб. Мне предстоит многому научиться, но я надеюсь, вы объясните мне все, что я должна знать.

— Конечно, мисс Кадорсон.

Наконец, после первого шока от возвращения домой я начала чувствовать себя лучше. Рольф показал мне свои владения, размеры которых удивили меня.

— Дела идут прекрасно, — сказал он. — Люк Трегерн отлично здесь хозяйничал в мое отсутствие, и, когда нынешний управляющий уйдет, он его заменит.