Сара Рейц - В реальном времени

Нина все еще была совершенно опьянена их совместным песенным выступлением, и его соло, кажется, тоже не оставило ее равнодушной. Том не показывал этого напрямую, но его глаза говорили о многом. Без слов, парень подал ей новое пиво и уселся на свободный теперь пустой ящик пива рядом. Банки зашипели, когда оба их открыли. Они осторожно чокнулись. И после первого глотка молчали – все еще под впечатлением отзвука музыки.

— У тебя замечательный голос, — сказал он, наконец, — я уже раньше его слышал. Ты чувствуешь, что поешь.

Снова неожиданный румянец окрасил ее лицо.

— Я могу только повторить. Ты действительно здорово поешь. Я..., — у нее снова пропали слова, потому что Том рассматривал ее этим непостижимым взглядом.

Его глаза были такими темными и так опасно выглядели и, тем не менее, они гарантировали тепло и безопасность. Он перевел взгляд и теперь рассматривал ее гитару.

— Ты уже давно играешь? — он снова глотнул пива и не отводил при этом от нее глаза.

— С одиннадцати лет. Ты тоже играешь?

В ответ парень пожал плечами.

— На самом деле – да, но для сцены этого недостаточно, поэтому приговорен петь, — он криво ухмыльнулся, и Нина не смогла ответить на это по-другому.

— Ты играешь в слепую, и я тебе реально завидую.

Том заинтересованно похлопал наклейку на ее гитаре.

— Пренцлауэр? — спросил он.

Она кивнула.

— Ты тоже, да? — девушка сразу узнала его берлинский акцент, когда он представлялся. То, что парень приехал из того же самого района, что и она, было, конечно, забавным случаем. Он согласно кивнул, и оба улыбнулись друг другу, один глупее другого. Слегка смутившись, Нина убрала прядь волос со своего лица. Том насторожился, и его взгляд упал на шрам под ее глазом. Конечно, она сразу это заметила и неловко потерла его пальцем. Ей не очень нравился этот недостаток сам по себе, но он там был.

— Откуда у тебя этот шрам? — спросил Том с одновременным выражением на лице удивления и раскаяния.

— Кое-кто вырубил меня однажды с велосипеда футляром для гитары, — она махнула рукой. — Но мой папа потом устроил ему за это головомойку.

— Я помню, — застенчиво признался он и немного от нее отстранился.

Нина хлопнула себя рукой по лбу. Поэтому она его знала! Том был парнем, который тогда неловко толкнул ее с велосипеда. Ему она была обязана этим чрезвычайно уродливым шрамом

— Мне действительно жаль, — пробормотал он.

Неожиданно Нина разразилась громким хохотом. Как она могла до сих пор на него злиться?

— Пожалуйста, что такого смешного? — проворчал Том, заметно обидевшись.

— Твое лицо... — хихикала она, — почти такое же отменное, как твое выражение, когда мой отец охотился за тобой в прихожей, потому что ты сделал больно его маленькой девочке.

Теперь парень тоже смеялся вместе с ней.

— Я действительно испугался твоего старика.

— Радуйся, что не повредил одну из его гитар, тогда ты бы так легко не отделался.

Нина чуть не поперхнулась сдавленным смехом, но потом он сделал ей жест замолчать.

Том осторожно провел большим пальцем по ее шраму.

— Мне действительно жаль и я думаю, это не очень поможет, если я скажу тебе сейчас, что этот шрам придает твоим синим глазам определенный шарм.

— Определенный шарм, да? — она судорожно пыталась справиться с неуправляемыми мурашками, но предательская дрожь распространялась снова.

Парень кивнул, и его губы снова приняли форму нежной кривой улыбки. Почти незаметно она наклонилась к нему ближе. Его большой палец все еще гладил ее шрам, и Нина позволила своим кончикам пальцев скользить по его тыльной стороне кисти. Ей очень хотелось поцеловать его здесь и сейчас.

— С днем рожденья тебя... С днем рожденья..., — взревела собравшаяся команда и прервала этот маленький интимный момент между ними.

Нина вскочила, прислонила свою гитару к складным стульям и радостно хлопала в ладоши, пока к ней подходили друзья с небольшим кексом с темной прослойкой и с восемнадцатью свечами.

— Сладкие восемнадцать? — прошептал ей в ухо Том. Он стоял прямо рядом с ней и осторожно положил руку девушке на спину, прежде чем во все горло присоединился к песне по случаю дня рождения.

На следующий день полуденное солнце, казалось, не причиняло вреда фестивальной площадке. Но палаточный лагерь все еще был полностью намокший, и Нине пришлось постараться, чтобы вернуться чистой к своей палатке.

— Доброе утро, — пророкотало с другой стороны.

— Доброе, Том, — прошепелявила она с зубной щеткой во рту.

Не спрашивая разрешения, он зашел к ней с двумя чашками.

— Кофе? — довольно ворчливо произнес парень.

— Да, — пробормотала она, бросила свои вещи на металлическую коробку и потянулась за походной кружкой кофе, которую он ей подал. Охая, Нина опустилась на один из пластиковых стульев и отхлебнула горячий напиток.

Парень сделал то же самое, опустил свои темные солнцезащитные очки на глаза и глубже втиснулся в стул, насколько было возможно. Они молчали довольно долго, только изредка отхлебывая из своих кружек.

— Плохое настроение по утрам?

— Хм.

Его голос прозвучал еще грубее и ворчливее, чем вчера. Он был хриплым после затянувшейся вечеринки прошлой ночью.

— У меня тоже.

У нее прозвучало не намного лучше, всего лишь на несколько октав выше, чем у него.

— Полезно знать, — Том смог слегка улыбнуться.

Они снова погрузились в свое молчание. Нина наслаждалась этим спокойствием после изнуряющей ночи и его близостью, хотя они ничего не делали, за исключением того, что слушали друг друга. Он не вызывал в ней чувство быть обязанной начать разговор, в худшем случае, даже о погоде. Нет, Том только сидел тут и пил кофе, и было прекрасно просто знать, что он рядом с тобой. Прошлой ночью парень едва от нее отходил, и у Нины было чувство, что он неохотно передал ее в руки другого.

В конце концов, у него не было выбора, это был ее день рождения. При каждом удобном случае Том снова притягивал девушку к себе, придерживал и нежно проводил по ее спине. На не выспавшемся лице Нины появилась улыбка, когда она подумала об этом великолепном чувстве. Они только что не целовались. Для этого просто не было подходящего случая. Она непременно должна была сделать это сегодня. Но сейчас, в своем похмельном состоянии, время для этого было слишком неподходящим.

Том слегка пошевелился на своем стуле и выпил последний глоток бодрящего кофейного напитка. Парень с тихим стоном поднялся и склонился к ней.

— Что планируешь на сегодня?

О, господин, кажется, выполз из своего утреннего дурного настроения. Просто в нужный момент, потому что ее брюзжание тоже улетучилось. Нина покружила теплый и жалкий остаток кофе в своей кружке и затем тоже его выпила.

— Сегодня я могу наколоть свою первую татуировку, — объявила она с довольной ухмылкой.

Его брови удивленно взлетели вверх над краем солнцезащитных очков.

— Серьезно?

— Хм, разумеется, или ты думаешь, я шучу?

Он небрежно откинулся назад и наставительно пояснил:

— Тебе здесь, на фестивале, тоже назначена встреча, ты знаешь об этом?

— Конечно, — она грубо засмеялась. — Меньше чем через два часа моя очередь. Встреча у Георга даже пойдет на пользу.

Том испуганно напрягся. Теперь он сидел прямо рядом с ней и строго поджимал губы.

— Уже меньше, чем через два часа? Слушай, девочка, в тебе еще изрядное количество алкоголя и ты, скорее всего, не завтракала! — парень вскочил, выхватил у нее из руки бокал и со стуком поставил его на шаткий складной стол, по которому сразу на край скатились несколько банок с пивом.

— Скажи, что ты творишь? — возмутилась она.

— Теперь я позабочусь о том, чтобы ты позавтракала и показалась наполовину в достаточно солидном состоянии на свою встречу, — строго объяснил парень и призывно протянул руку.

— Во что ты теперь играешь? — мужчина, у которого все еще не пропало его плохое настроение, чтобы опекать ее, так что Нине сразу захотелось безропотно подчиниться.

Он медленно снял солнцезащитные очки и уперся руками на ее подлокотники. Его лицо теперь было прямо перед ней и по его взгляду было понятно, что возражения не принимаются.

— Если ты появишься там в таком виде, Георг наверняка отменит встречу. И, кроме того..., — он глубоко вздохнул. — Я знаю твоего отца. И я не заинтересован в том, чтобы позволить ему еще раз охотиться за мной по Пренцлауэр-Бергу из-за того, что случилось с его маленькой девочкой.

***

Нина все еще нерешительно перелистывала одну из бесчисленных папок. Она просто не могла решить, какой мотив выбрать, который Том, конечно, встретит тотальным непониманием. Кроме того, он вообще был не в восторге от места для татуировки – внутренней стороны ее предплечья. Немного более заметное место Том считал более подходящим. Если он и дальше будет обращаться с ней, как с маленькой, наивной девочкой, она пошлет его к черту еще до первого поцелуя.

Нина нервно захлопнула папку.

— Мне снова нужно в туалет.

— Нервничаешь? — спросил он так, как будто бы не ожидал ничего другого.

— Нет! — прошипела она. Нина итак была на нервах! Только сейчас девушка, определенно, не раскрыла бы свои карты. — Но есть кое-кто, кто заставил меня пить галлонами минеральную воду.

Том самодовольно ухмыльнулся.

— Поверь, позже ты будешь меня благодарить.

— Кроме того, я ненавижу рольмопс[7], — она надула губы и поднялась.

— Да, да, я знаю, и апельсиновый сок тебе тоже противен.

Когда Нина покидала палатку и направлялась в сторону туалетов, она еще слышала громкий смех. После сотого посещения туалета, она снова вошла в палатку и увидела Тома, стоящего на коленях перед маленьким столом, согнувшимся над бумагой. Он был увлечен своим деянием и, кажется, не заметил ее возвращения. Девушка опустила свой зад на потертый кожаный диван и посмотрела ему через плечо.

— Что ты там делаешь?

— Подожди, — он криво улыбнулся, и его глаза засветились от предвкушения. — Я сразу же тебе покажу.

Том быстро выполнил несколько профессиональных движений карандашом. Она до сих пор не могла посмотреть, что он там рисовал, потому что своим плечом он нарочно закрывал свою работу.

— Готово! — наконец, объявил парень, сел рядом с ней и показал свой рисунок.

— Круто! — произнесла она. — Это моя гитара!

Парень просиял, и явно казался гордым тем, что она сразу узнала свой инструмент, хотя он его немного изменил. Корпус выглядел немного изогнутым и был обрамлен маленькими цветками с черепами. С правой стороны вставлялся ключ и от грифа гитары раскрывались два маленьких крыла. С головы гитары свисали жемчужные подвески, и можно было ясно узнать наклейки Пренцлауэр.

— Я не знала, что ты можешь так хорошо такое делать.

Она почтительно взяла картинку.

— Я проел подготовку в качестве графического дизайнера, потому что это очень удобно, если ты умеешь немного рисовать.

Нина повертела лист в руке, чтобы он снова смог ее увидеть.

— Крылья? Чем я их заслужила?

Он задумчиво поджал губы и пожал плечами.

— Собственно, ничем. Но я ничего не придумал лучше, — Том снова взял у нее из рук листок, схватил ластик и вопросительно посмотрел на Нину. — Изобразить что-то другое вместо этого?

Она кивнула, потому что крылья ей не подходили вообще. После того, как Том удалил это маленькое недоразумение, он снова посмотрел на нее. Парень выглядел таким же задумчивым, как она, однако, у девушки появилась новая идея.

— Ты можешь писать ноты?

— Ммм, скорее всего — читать, — признался он немного смущенно.

Нина быстро схватила бумагу для черновиков и прочертила ряды нотных линий. Вскоре ей на ум пришла мелодия, пока она не дошла до того места, которое хотела изложить на бумаге. Девушка быстро нацарапала ноты на тактовых линиях – это были только два такта, таким образом, вскоре у нее была желаемая основа.

— Успеешь отбарабанить это тут вокруг? — она покружила карандашом по воздуху и он засмеялся.

— Так отбарабанить, да? — Том сымитировал движение рукой, которое ее развеселило.

Нина взволнованно кивнула и пододвинула к нему свои каракули. Он умело очертил изогнутые линии вокруг грифа гитары и затем добросовестно нарисовал то, что ей было необходимо.