― Почему гонки? ― спросил он.

Чарующая картинка треснула по швам ― это улыбка стёрлась с лица Лори. Словно она вспомнила, что находится в машине не одна. Йен пожалел, что открыл рот. Нужно было ещё немного понаблюдать. Хотелось ещё немного понаблюдать.

― Я уже говорила.

― Поверхностно мазнула. Нет. Я хочу знать другое: что для тебя гонки?

― Зачем тебе это?

― Хочу понять.

― Что?

― Кого. Тебя.

― Разве я просила меня понимать?

Йен устало покачал головой.

― Всем порой нужно выговориться, ― ответил он, отворачиваясь и откидываясь на спинку кресла. ― Даже таким, как ты. Пора прекращать прикрываться тяжелым детством, а именно этим, по ходу, ты и занимаешься, и отшивать всех тех, кто готов тебя выслушать. Одиночество только звучит красиво. На деле, оно сожрёт тебя.

Несколько следующих минут в салоне царила мёртвая тишина.

― Всё, ― негромко произнесла Лори.

― Что всё? Собираешься выбросить меня на обочину? ― не понял Йен.

― Ответ на вопрос. Гонки для меня всё. Смысл. Жизнь. Я… не знаю. Просто в эти моменты все вроде бы важное становится… несущественным. Отходит на задний план. Теряется. И становится спокойно. Утихает обида. Исчезают проблемы. Исчезает страх… не сделать. Не успеть. Разочаровать. Остается лишь это мгновение…

― Мы похожи с тобой больше, чем я думал, ― не сразу отозвался Йен.

― Тогда почему больше не гоняешь?

― Не хочу снова причинить кому-то вред.

― И как её звали? ― Келлер удивленно обернулся к Лорелее. ― Крестик у тебя на шее. Он женский, ― Йен непонимающе опустил глаза. Что цепочка, что оба креста: большой мужской и маленький женский были надежно спрятаны под футболкой. Лори усмехнулась, отвечая на незаданный вопрос. ― Заметила, когда приезжала в мастерскую. Ну так что? Откровение за откровение?

― Кара… Её звали Кара.

― Что произошло?

― Она погибла. По моей вине.

― Ты поэтому уехал из Майями?

― Да.

― Как давно это случилось?

— Пару лет назад.

— И ты до сих пор не отошёл?

— Ты теряла кого-нибудь?

— Нет.

— Молись, чтобы не пришлось.

Лорелея равнодушно дёрнула плечом. Больше для видимости. Нужно ведь поддерживать репутацию.

― Зато теперь понятно, почему ты отшил меня.

Йен удрученно покачал головой.

― Тактичности в тебе как в разводном ключе. Знаешь?

― Да. Мне говорили. Наплевать, ― Лори вывернула на узкую улочку. ― Как насчет китайской еды на вынос? Хочу есть.



Серебристый Камаро осиротевши припарковался у дороги. На первом этаже в окнах дома чета Бет горел свет ― это в гостиной расположились Лорелея и Йен. Картины милее не придумаешь. Обложившись коробками с лапшой, курицей в кисло-сладком соусе и креветками с тушеными овощами, они полностью оккупировали диван. Йену всё равно нужно было дожидаться возвращения Оуэна, так что от предложения зайти в гости он решил не отказываться.

Лорелея, подвернув под себя ноги, меланхолично копалась палочками в рисовой лапше, выковыривая перец и перекладывая его Келлеру. Перец она не любила, а выбрасывать было жалко… Как-то так. Главное, никто не сопротивлялся и не качал права.

Ти Джей крутился возле дивана, требуя обратить на него внимание. То с одной стороны пристроится, то с другой, то хвостиком призывно махнет, то заберется передними лапами на подлокотник, высунув язык, напоминающий ливерную колбасу, но без разрешения не запрыгивал. Ему уже досталось пару раз от Ханны, так что урок он усвоил.

Ну а Лори была попроще. Не ей же чистить обивку. Выпрямив ноги так, что они оказались на коленях Йена, она призывно похлопала по бедру.

― Иди уж сюда, псина, ― разрешила она, ойкая, когда тёмное пушистое пятно с готовностью запрыгнуло на неё. ― Эй, только кости не ломай, ― прохрипела Лорелея, вытягивая руку с едой в сторону, чтобы Ти Джей не совал туда нос. ― Э, нет! А ну слюни подобрал, чудик! ― вдогонку к словам, по собачьей макушке легонько пришелся женский кулак. Не больно, но с намёком. Морду быстренько убрали.

Йен наблюдал за всем исподлобья, не уставая подмечать новые открывающиеся ему детали. Да, Лори была грубой. Резкой. Острой на словцо. Местами с наглухо отсутствующей тактичностью. Даже сейчас она обращалась к питомцу манерно пренебрежительно, без заискивания и сюсюканья, но в этой пренебрежительности проскакивала неподдельная… нежность. Да, вот такая неуклюжая, но та, на которую Лорелея была способна. Другую подарить она не могла. Не потому что не хотела ― не умела.

― С детства мечтала о собаке, ― теребящая за ухо Ти Джея Лори заметила его взгляд. ― Но как-то не сложилось.

― Почему?

― А, ― безразлично отмахнулась она, словно это нисколько её не задевало. Вот только лицо говорило громче слов. ― Папашка был против живности. Даже рыбок запрещал заводить.

― Настолько строгий?

― Тупой. И обожающий всех контролировать. Все плясали под его дудку. Особенно мать. Но нам-то приходилось, а вот чего та терпела, непонятно. Идиотка. Что одному в рот смотрела не смея пикнуть, что за другим теперь на задних лапках скачет. Ничему жизнь не учит.

Йен непроизвольно хмыкнул. Кажется, он начинал всё отчетливее и отчетливее понимать, в чем корень зла этого паталогического нежелания подпускать кого-то к себе.

― Но всё же отца ты любила, да? — уточнил он. — Для этого и увлеклась машинами? Чтобы быть ближе к нему?

― Не помогло. Папаше было плевать на нас. Он и дочерей-то никогда не хотел. Мечтал о сыне, а тут такое разочарование. Дважды.

― Думаю, ты утрируешь.

Лорелея снисходительно изогнула бровь.

― Мне сказали это в лицо. Он, конечно, был пьян в тот момент, но слов-то назад не воротишь.

― О…

― Угу, ― поджала губы та, почесывая развалившегося на ней Ти Джея. ― У меня прикольная семейка. Ханна среди нас самая нормальная, хотя тоже с прибабахом. А ты чем похвастаешься?

― Стыдно признаваться, но даже нечем. Нормальная такая семья. Живут в Норленде. Правда созваниваемся редко, а видимся ещё реже, но так уж сложилось.

― Братья, сестры есть?

― Нет.

― О, единственный любимый сынуля, ― понимающе кивнула Лори. ― Тогда тебе не понять моих загонов.

― Сдается, я уже начал это делать…

Тему продолжить не удалось. Окна ослепил свет фар завернувшей к подъездной дороге машины. Взбаламученный Ти Джей вскочил с места, срываясь с дивана и мчась к задней двери, где несколько дней назад Лори самолично прорезала отверстие для пса. Чтобы тот больше не скулил ночами и не будил всех, просясь на улицу.

Сгораемая любопытством Лорелея обосновалась у окна, заприметив знакомую Шелби Кобру.

― Оуэн вернулся, ― доложила она. ― И не один. Надо же. Это как он, интересно, затащил Ханну в такую тачку?

― Идти ночью пешком несколько кварталов ― отличный аргумент, ― заметил Йен, пристроившись рядом. За шторкой и приспущенной жалюзи их крайне удачно было практически невидно со стороны улицы. Если не присматриваться, конечно.

― Не для Ханны, ― покачала головой Лори, наблюдая за тем, как сестра вышла из машины и направилась к входным дверям. Лицо отстранённое, слегка даже… рассерженное. Она практически поравнялась с окнами, отчего Лорелея непроизвольно подалась назад, не желая быть застуканной, когда из Шелби вылетел Оуэн и, смачно хлопнув дверью, от чего у Йена обиженно скрипнули зубы, подлетел к Ханне, развернул её за руку и поцеловал. Ещё и требовательно удерживая, чтобы та не сопротивлялась. Правда Ханна и не сопротивлялась. ― Ого, ― присвистнула Лори. ― Да она отвечает! А это дорогого стоит. По всей видимости, Роджерс ничего не рассказал.

― Почему ты так решила?

― Если бы рассказал, она бы ему врезала, ― с тоном, словно это само собой подразумевалось, ответила Лори. ― А не целовала.

― Хм… ― Йен заметно смутился. ― Она и так знает.

― В смысле?

― В прямом.

― Давно?

― Как понимаю, с самого начала.

― Оу, ― Лорелея бросила очередной быстрый взгляд на парочку за окном, к которой теперь присоединился и припозднившийся Ти Джей, наворачивающий вокруг них круги. Какой любвеобильный пёс. ― Тогда я вообще мало что понимаю.

― А что тут понимать? Любовь ― зла.

― Да уж, ― усмехнулась Лори, опираясь плечом об стену и задумчиво наблюдая за Оуэном и Ханной. Те больше не целовались, просто стояли прижатые друг к другу и о чём-то разговаривали. Разве не трогательно? Лорелея невольно улыбнулась, отходя от окна и оставляя их в покое. Вместо этого она начала собирать с дивана пустые коробочки. ― Со средней школы за ней не подглядывала. Так странно. Чего стоим? — призывный кивок Йену. — Помогай.

Практически доеденный ужин был отнесен на кухню. Снова это место. Возможно, они бы об этом и не вспомнили, если бы не столкнулись у раковины, не поделив мусорное ведро. Снова раковина. Как порой, однако, бывает насмешлива судьба.

Кажется, Лорелее пришло на ум тоже самое, потому что на её губах промелькнула едва уловимая улыбка, когда она попыталась обойти Келлера. Только вот тот преградил ей дорогу рукой. Спонтанно, повинуясь порыву. Изящные женские брови изогнулись в немом вопросе.

Как будто Йен мог ответить, что конкретно сподвигло его на этот жест. Это было абсолютно обособленное от сознания желание. Если в прошлый раз наваждение можно было списать на женское очарование и слабый мужской иммунитет, то сейчас ведь Лори ничего не делала. Даже не пыталась. И это его… злило?

Потому что самого Келлера, а он это чувствовал как никогда, непреодолимо тянуло к ней и это уже не получалось сдерживать. И чем ближе он её узнавал, чем больше проводил с ней времени, тем сильнее влекло. Тем сильнее засасывала воронка…

Странное, но приятное волнение накрыло кухню. Лорелея выжидающе смотрела на Йена, тот на неё. Никто не шевелился, не предпринимал попыток приблизиться или хотя бы коснуться другого, но воздух вокруг сгущался. Сбивалось сердцебиение. Учащалось дыхание. Становилось понятно, к чему всё идёт, вот только…

Вот только Келлер знал — переступив черту в этот раз, назад пути не будет. А он был пока не готов к этому. Внутри неприятно царапало коготками неутихающее чувство вины, которое всего лишь притуплялось рядом с Лори, но не исчезало окончательно.

О, как Йен его ненавидел и боялся одновременно. Как хотел перестать видеть по ночам страшные сны. Как мечтал однажды проснуться и облегчённо вздохнуть, не ощущая на груди давящего груза. Осознать, что прошлое отпустило, и больше не будет преследовать…

― Хм, простите, ― вежливо кашлянули, отрезвляя и вырывая их из оцепенения.

Лорелея и Йен, не сговариваясь, отпрянули друг от друга, уставившись на Ханну, замершую в дверном проёме. Причем ещё с секунду непонимающе смотрели на неё, словно не могли сообразить, как она тут оказалась. Странное наваждение выбило из головы всё, вплоть до осознания, где они находились.

Тупейшая сцена застигнутых врасплох. Ханна многозначительно улыбалась, Лорелея дезориентировано бегала глазами по столешницам, стараясь не смотреть на сестру, а Йен так и вовсе напоминал нашкодившего подростка, которого застали в постели с девушкой её же родители. Все молчали, чувствуя неловкость и напряжение.

Положение спас зазвонивший карман Келлера.

― Роджерс, ― бросив быстрый взгляд на экран, облегчённо выдохнул Йен. ― Ждёт в машине. Надо идти. Пока.

― Пока, ― бросила ему вслед продолжающая загадочно улыбаться Ханна, разглядывая Лори. Только после того, как едва слышно хлопнула входная дверь, она выразительно прищурилась, уже готовая…

― Молчи, ― пригрозила ей Лорелея. ― Ни слова, понятно? Ты ничего не видела.

― Как скажешь, ― согласилась та, настроенная вполне мирно. ― Я в душ. Кстати… ― собираясь уходить, Ханна напоследок обернулась через плечо. ― Когда у тебя следующая сходка с вашими психами?

― Э-э-э, ― растерялись в ответ. Такой вопрос нечасто слышали стены этого дома. ― В четверг.

― Отлично. Я поеду с тобой.

Лорелея изумленно уставилась на сестру.

― Что? Зачем?

― Нужно. И Оуэн, как понимаю, тоже там будет?

― Да, но… Стоп, погоди… Он тебе рассказал?

― Нет. И складывается впечатление, что сам он к этому никогда не придёт. А мне надоело играть во вранье.

― Это жестоко… ― Лори скривилась, представляя картину, в которой сестрёнка заявится к Роджерсу и буквально застукает его с поличным.

― С чего вдруг? ― покачала головой Ханна. ― Я же не собираюсь закатывать истерик. Нам просто пора поговорить откровенно. И Лори, ― два ярко-голубых глаза грозно сверкнули. ― Только попробуй его предупредить! Не забывай, что ты тоже всё это время молчала, так что ты мне должна.