Йену нравилась Лорелея. Она олицетворяла собой всё, что сидело в нём самом: безрассудство, импульсивность, крутой нрав и… легкая одержимость быть может. Вопреки здравому смыслу, уже больше не отталкивало и то, что вначале так раздражало. Наоборот. Привлекало ещё больше.

И Келлер нравился Лори, хоть она и не желала это признавать. За столько лет она привыкла сохранять дистанцию в любом типе взаимоотношений. Это несложно, когда тебе то и дело попадаются слабохарактерные олухи. Самовлюблённые и недалекие. С такими всё всегда завязывалось на одном единственном развлечении — сексе.

Последние дни же она ощущала то, что возможно когда-то и испытывала, очень-очень давно по наивности, но позабыла — добровольное согласие на чье-то присутствие в её маленьком закрытом мирке. Йен был прав: порой и правда хотелось элементарно поговорить с кем-то. Не с Ханной. Она не смогла бы понять, сколько бы ни пыталась, а вот поделиться с тем, для кого тачки такая же неотъемлемая часть жизни, как и её…

Впрочем, это не самое главное. Милые беседы — это просто прекрасно, но куда приятней заниматься более интересными вещами, от которых тело сводило приятной истомой, а губы покалывало от напористых поцелуев. Сопливая романтика с долгими прелюдиями, робкими взглядами и боязливыми прикосновениями точно не для них. И Йен, и Лорелея любили драйв в любом его проявлении. Быстро, жёстко, страстно.

Лори оказалась на капоте Камаро. Сидеть на нём было не очень удобно, но крепкое мужское тело, вжатое в неё, отлично работало на равновесие. Холодная полировка покалывала иголочками оголённые ноги, практически не прикрытые шортами. Зато руки Йена, забиравшиеся ей под футболку, обжигали кипятком. Лёд и пламя в одном флаконе. И дикий азарт от осознания, что их могут застукать. Или уже застукали. Чёрт его знает. Да и плевать.

Губы Келлера оставляли не менее обжигающие следы на шее и ключицах Лорелеи, заставляя ту прерывисто дышать. Женские пальцы в ответ впивались в сильные плечи, обещая оставить память о себе в виде царапин. Ничего-ничего. Она же ходила с синяками на пояснице после того раза, и он походит.

Безумие, наваждение… можно называть происходящее как угодно, но оно было настолько приятным и настолько отключающим разум, что Лорелея не сразу поняла, что в какой-то момент поцелуи прекратились. Сбивчивое дыхание Йена обдавало жаром шею, но на этом всё. Ясно, что продолжения не будет.

— Возвращаемся к тому, с чего начали? — не удержалась она. — Снова на попятную? Складывается ощущение, что я тебя не возбуждаю.

— Ты сама знаешь, что это не так, — ответили ей приглушенно. Рука Йена выскользнула из-под её футболки, но сам он отстраняться не торопился.

— Знаю, — ещё бы не знала. Лорелея, вообще-то, до сих пор была прижата к нему и прекрасно чувствовала его готовность. — Тогда в чём дело?

— Ты не поймешь.

— А давай рискнём, — Лорелея подалась назад, чтобы встретиться с ним взглядом. — Дай угадаю. Кара? — угадала. Ответ читался без проблем. — Всё ещё любишь её?

— Да. Вернее, наверное, нет, но…

— Ясно, — Лори хмуро оттолкнула Келлера, спрыгивая на землю. О, да у них, оказывается, и правда были свидетели. Вон, толпится какая-то парочка за углом, нос любопытный высовывают. И так настроение испорчено, ещё и эти рожи… — Шоу окончено! — рявкнула она, переполошив недовуйаеристов, тут же скрывшихся из виду. — Продолжения не будет! К сожалению, для вас и для меня. Так что расходимся ребята, расходимся.

— Лорелея, подожди, — Йен перехватил её за запястье, иначе бы та успела нырнуть в машину с явным намерением свалить.

— Чего ждать? — раздражено вырвала руку Лори. — Я понимаю ещё соперничать с живыми. Но с мёртвыми? Нет. Спасибо. Это я не потяну.

Келлер сердито растоптал валявшуюся на асфальте сигарету. Его сигарету. Та, видимо, выпала из-за уха во время поцелуя. Что он может ей сказать? Что Кара против воли лезет к нему в голову, и он ничего не может с этим делать? Что каждый раз, закрывая глаза, она стоит и смотрит на него с укором? Что это сумасшествие давно сводит его с ума? Неужели Лорелея правда думает, что он хотел сейчас остановиться? Конечно, нет. Но не сделать это было бы неправильно…

— Я не могу объяснить… — в конце концов, просто покачал он головой. Никакие слова не смогут передать того, что сидит в нём.

— И не нужно, — манерно равнодушно дёрнула плечом Лори. — Я и так догадываюсь, что происходит. Ты отказался от гонок, но я видела тебя сегодня. Ты кайфовал от происходящего, а значит не страх сдерживает тебя. А вина. Но это билет в один конец. Оставь. Отпусти и живи дальше. Если не сделаешь этого, сломаешься. Рано или поздно.

― По-твоему всё так просто?

— Проще, чем ты думаешь. После реабилитации я несколько дней заставляла себя сесть за руль. Мне до сих пор дико страшно снова ощутить ту боль и беспомощность, но я понимала, что без гонок просто… растворюсь. Перестану существовать. И я пересилила себя. Ты должен сделать тоже самое.

— В той аварии ты была ответственна только за свою жизнь.

— И что? Что изменится, если ты дашь себе ещё один шанс? Кара вернётся? Нет. Потому что она уже мертва. Её больше нет. И ей уже абсолютно всё равно: чем ты живёшь и как. Так и живи нормально. Отпусти и начни с чистого листа, — Лорелея постучала себя пальцем в висок. ― Всё здесь, в твоей голове. Только ты ей хозяин.

― Говорит та, что столько лет спустя так и не простила своего отца, ― не удержался Йен. — Что же ты не покопаешься в голове? Может тогда перестанешь прятаться от мира в панцире эгоистки?

Лори обиженно дёрнулась. А вот и наглядный пример: почему она ни с кем не откровенничает. Чтобы потом её этим же и тыкали мордой в пол? Нет, спасибо.

― Кто сказал, что это панцирь? — Лорелея рывком дёрнула на себя многострадальную дверцу со стороны водительского места. — Всё гораздо проще, Келлер. Просто я паршивый человек, вот и вся незамысловатая истина, — бросила она ему, запрыгивая в тачку и ослепляя светом фар.

К тому времени, как Йен успел проморгаться, отгоняя настойчивые пятна перед глазами, Камаро стремительной вспышкой уже уносился прочь.



― Ты просто садистка, ― обречённо вздохнул Оуэн, копаясь в движке Камаро. ― Ничего святого.

― А я тут причем? Не моя проблема, что на третьей не тянет, ― отмахнулась Лори, удобно примостившая пятую точку поблизости и выковыривающая грязь из-под ногтей.

― Конечно, не будет тянуть. Если так и продолжишь её эксплуатировать. Хоть изредка пригоняй ко мне на диагностику. Тачка ― она же как женщина. За ней ухаживать надо.

― О, да. Тебе ли об этом не знать, ― многозначительно хмыкнула Лорелея.

Уж не поспоришь. Роджерс точно знает, какой подход нужен к прекрасному слабому полу, ведь они с Ханной теперь вроде как встречались. Более того, Оуэн ночевал у них уже не первую ночь. Началось всё с того раза, когда Лори вернулась домой после малоприятного разговора с Йеном и обнаружила на кухне недопитые кружки с чаем, стопки комиксов на столе, а на полу разбросанные детали одежды.

Со второго этажа доносились голоса и шум воды, так что не желая мешать, Лорелея выгребла из холодильника пиво с остатками лазаньи и, подозвав Ти Джея, ретировалась в гараж, где, собственно, и заночевала. А утром с кружкой дымящегося кофе и милейшей улыбочкой приветствовала спустившуюся парочку, помахивая ажурным розовым лифчиком Ханны, обнаруженным на тостере. О, эти смущённые лица были просто отрадой для глаз. Как удержаться?

Так что последние дни Роджерс отвозил сестру на работу, забирал её с работы, ужинал вместе с ними, разок даже намутил барбекю и, что особенно порадовало Лорелею, переложил на себя самое ненавистное для неё занятие ― поездки за продуктами. Идиллия, гармония и сплошное умиление.

Правда Лори уже не раз ловила себя на мысли, что теперь она явно лишняя на этом празднике жизни и, наверное, пора бы свалить из ставшего тесным дома. Вот только податься было пока некуда. Да и долг перед Донни не улучшал ситуации. Оставалось чуть больше недели, а из двухсот тысяч (не считая неоплаченного хвоста от общей суммы) она за это время смогла найти лишь четверть нужной суммы. Благодаря вчерашнему заезду в Рино.

Та гонка вышла на редкость тяжелой. Оуэн был прав, когда говорил, что эти ребята ― соперники куда сильнее их здешних стритрейсеров. И дело не только в более навороченных тачках, но и в моральном давлении. Местные гонщики отбивали высокие ставки наглостью и беспринципностью ― наглядный образец красовался вмятиной на заднице Камаро и разбитой фарой. Подрезать, протаранить, поиграть на психике ― почему нет? Умели, любили, практиковали.

И все же вчера Лорелея смогла их обойти. Хотя тут, скорее, сыграл эффект неожиданности. Никто не знал чего ждать от высокомерной девицы с завышенными амбициями. Наверняка решили, что на неё даже не придется тратить время, вот и проморгали вспышку. Жаль это разовая возможность. Сегодня мальчики будут более подготовлены.

Лорелея, отвлёкшаяся от своего и без того далекого от идеала маникюра, сердито дёрнулась, заприметив знакомые белые полосы на тёмно-синем глянце.

― Не поняла, ― больно пихнула она Оуэна в плечо. ― А он что тут делает? Я же просила ему не говорить.

― А я и не говорил, ― недовольно пробурчали в ответ, борясь с желанием потереть место ушиба. ― А он и так уже был в курсе, когда позвонил.

― Откуда?

― От Ханны, ― Лори презрительно выгнула бровь, на что Роджерс обиженно надулся. ― Что? Уж извини, но я за тебя получать не собираюсь. Меня только-только простили. Я же не дурак наступать на одни и те же грабли.

Лорелея театрально закатила глаза. Влюблённые такие балбесы!

― Не хочу пугать, но будь поосторожнее. Ханна может и внешне невинная овечка, но манипуляторша получше моего будет.

― Не бойся. В этом деле тебя никто не перещеголяет.

― Я бы не была так уверена, ― заметила та, наблюдая, как Йен вылезает из Шелби. Келлера тут же обступили ценители прекрасного. Одному из парней ― широкоплечему бородатому детине особенно сильно приглянулась приехавшая тачка ― а чувак знал толк в классике!

С места, где сидела Лорелея, было неслышно о чём они беседовали из-за громкой музыки и общего гула, заполонившего Эртстон-Драйв, но перемолвившись парочкой фраз, бородатый кивком указал на стоящий в стороне кроваво-красный Мазератти Гран Туризмо. Вероятно его, так как они вместе подошли к спорткару.

Владелец хвастливо поднял капот. Переносные высокие прожектора на треножниках, освещающие песчаную насыпь и холмы, выхватили из темноты замерцавший переливами движок ― настолько с любовью тот был отполирован. Вот это фанатизм.

Лори в этом плане была проще ― она дорожила внешней оболочкой и внутренними характеристиками, но жила по принципу ― где не видно, можно и не заморачиваться. Та же схема работала и у неё в комнате. Внешне вроде бы чисто, но если залезть в шкаф — есть все шансы оказаться погребённым под ворохом высыпавшейся одежды. Собственно, потому Оуэн и отчитывал её только что. За небрежное потребительское отношение.

Пока Йен беседовал с новым знакомым, Лорелея, практически не отрываясь, разглядывала самого Келлера, чье лицо так удачно выхватывало ореолом искусственного освещения. После того разговора они больше не виделись и не общались. Да и о чём? Снова начинать игру: хочу ― не хочу? Нет, спасибо. Хватит с неё.

Она не мазохистка понапрасну каждый раз себя раззадоривать и обламывать. Если он не может с собой разобраться ― это не её проблемы. Мамочкой-наседкой она работать не собирается. Как и ждать у моря погоды. За парнями Лорелея никогда не бегала и впредь тоже не собиралась. Даже если они того стоили, что ещё тоже не факт и надо доказать.

― Кто-то сейчас на ком-то дыру протрёт, ― не удержался Оуэн, проницательно всматриваясь в подругу.

― Пошёл к черту, ― досадно отмахнулись от него, но взгляд отвели.

― Как скажешь, ― Роджерс не сопротивлялся. Жестом согнал Лори с насиженного места и опустил капот Камаро. ― Скоро твой заезд. Точно уверена, что осилишь?

― Будешь меня об этом теперь каждый раз спрашивать?

― Просто не могу взять в толк, зачем ты лезешь в пекло. Тут другие правила, есть ли резон рисковать?

Ох, как же ему не нравилась эта затея. Ни изначально, ни тем более сейчас, когда он должен вроде как приглядывать за Лори. Ханна об этом не просила, конечно, но теперь это… ну как бы подразумевалась.

Печально, но никто не учитывал того факта, что Лорелея никого не слушала. И всё делала по-своему. А это существенно усложняло задачу. Вот и теперь она сурово прищурились, всем видом давая понять, что не собирается отчитываться и объясняться.

― Ты притащился со мной, чтобы отговаривать или помочь? Если последнее, лучше уезжай. Сама разберусь.