— Я сделаю, как вы хотите, — сказал он, затем прибавил многозначительно: — Но так будет не всегда. В этот раз я не возражаю.

Свадебный обед прошел вовсе не так болезненно напряженно, как опасалась Мэгги. Натянутые отношения, всегда существовавшие между Коннором и Раштоном, смягчились до приемлемого уровня, а Берил уделяла мужу должное внимание, Мэри Фрэнсис и судья поддерживали оживленную беседу, а Скай вставляла в нее рискованные шуточки. Мойра следила за тем, чтобы тарелки у гостей не пустовали, а Джей Мак наполнял бокалы самыми лучшими винами из своих погребов.

Только через два часа Мэгги и Коннор покинули собравшихся, легко расставшись с ними, поскольку настоящее прощание должно было состояться утром на железнодорожной станции. Начался небольшой дождь, мягко стуча каплями по крыше кареты. К тому времени, когда они подъехали к «Сент-Марку», он превратился в ливень.

— Хотите проскочить под дождем? — спросил Коннор. — Или переждать? Не похоже на то, чтобы швейцар собирался выйти нам навстречу с зонтом.

— Не думаю, что зонт сможет помочь, — ответила Мэгги. — Давайте проскочим.

Коннор покачал головой:

— Я не сообразил. Вы погубите платье.

Мэгги оглядела себя. Лиф платья был расшит бисером цвета сапфира. Все остальное было из бледно-голубого шелка, в том числе и квадратный шлейф, который лежал вокруг нее на полу, когда она стояла. Даже изящные туфельки были специально выкрашены в тон платья. Она вздохнула:

— Вы не возражаете, если мы подождем? Мне очень нравится это платье.

Коннор как раз думал о том, что оно и ему самому весьма нравится. По крайней мере нравится, как Мэри в нем выглядит. Он знал, что она не подозревает о его чувствах, так как ему успешно удавалось скрывать свое восхищение за отчужденным взглядом, но не это было самым трудным в дневной шараде.

— Подождем. — Он изогнул шею, чтобы получше разглядеть небо. Оно было неумолимо серого цвета, быстро наступала ночь. — Когда-нибудь ведь должен быть просвет.

Мэгги поправила шлейф и откинулась назад. Гребни, держащие ее тщательно уложенные волосы, впились в голову. Она их вынула и пальцами расчесала волосы.

— Так-то лучше. — Снова откинулась назад на кожаные подушки и закрыла глаза.

Взгляд Кош юра упал на хрупкую белоснежную шею, и пальцы пронзило желание прикоснуться к ней. Он засунул руки глубоко в карманы фрака и попытался думать о чем-нибудь другом, не обращая внимания на неудобство от напряжения в паху. Но ничего в голову не приходило. Перед его мысленным взором снова и снова проходило чувственное движение пальцев Мэгги сквозь пряди ее пышных волос.

Коннор снял фрак.

— Вот, — грубо сказал он, сунув его ей в руки. — Наденьте.

Настойчивый голос Коннора рывком выдернул Мэгги из ее мирной задумчивости. Склонив голову набок, она нахмурилась:

— Но…

— Я передумал, — сказал он. — Я же вам говорил, что не всегда буду поступать в соответствии с вашими желаниями.

Мэгги боролась с гребнями, пытаясь снова воткнуть их в волосы. Он взял их из ее онемевших пальцев и заставил надеть фрак. Затем выскочил из кареты, повернулся и поднял ее на руки.

Мэгги ожидала, что он снова поставит ее на землю, и уже приготовилась к тому, что сейчас вода просочится сквозь ее туфелькн и чулки. Но этого не произошло. Кон-нор Холидей подхватил ее вместе со шлейфом на руки и понес прямо ко входу в отель. Вся работа досталась ему, но почему-то именно у нее перехватило дыхание.

Оказавшись внутри, он опустил ее. Мэгги увидела в холле постояльцев, наблюдающих за ними с понимающей улыбкой и подталкиваниях друг друга локтями. Наверное, зрелище было романтичным, но в действительности она ничего такого не ощущала. Она осторожно сняла фрак Коннора и протянула ему. Посмотрев на свое отражение в зеркале, украшавшем вход в «Сент-Марк», Мэгги поняла, что была спасена от потопа, но Коннору досталось сполна.

С вьющихся кончиков его черных волос вода капала на воротник, а мокрая белая рубашка облепила плечи. Даже его ресницы были мокрыми. Он натянул на себя влажный фрак. — Подождите, — остановила его Мэгги, когда он направился было к стойке администратора. Поднялась на цыпочки и указательным пальцем смахнула капельку воды со щеки Коннора. — Вот. Так лучше.

Она ошибалась, но он не стал ей этого говорить. Взял ее за запястье, И по выражению на ее лице понял, что сжал ее руку сильнее, чем намеревался. Он слегка ослабил хватку, выдавил из себя улыбку н ради наблюдавших за ними зрителей поцеловал ей руку.

У Мэгги не было выбора. Она должна следовать туда, куда он ее ведет, хотя чувствовала, что ее не столько ведут, сколько тащат. Пока он разговаривал с управляющим, подтверждая заказ, Мэгги высвободилась и обвела взглядом холл.

Отель «Сент-Марк» отличался определенным великолепием, и его гости одновременно чувствовали себя удобно устроенными и преисполненными благоговения. Затейливая лепнина потолков притягивала взоры вверх, а неясные отражения в полированном дереве заставляли оставаться на земле. Мэгги много раз бывала в этом отеле, особенно тогда, когда ее сестра Майкл подолгу жила здесь. «Сент-Марк» импонировал семейным клиентам и постоянным жильцам наличием просторных и гостеприимных обеденного зала и гостиной.

Мэгги снова повернулась к управляющему, который заверял Коннора, что все будет сделано по его вкусу. Но слушала лишь вполуха. Ее внимание привлекла открытая регистрационная книга, лежащая перед ней. Мистер и миссис Коннор Холидей. Словно она прекратила свое существование.

Погруженный в собственные мрачные мысли, Коннор не заметил задумчивости ушедшей в себя Мэгги, пока они поднимались на пятый этаж на паровом лифте. Он впустил ее в номер, а вскоре пришел и слуга с чемоданами.


Просторный номер был со вкусом обставлен мебелью из темного ореха. В той части комнаты, которая служила для приема гостей, стояли два кресла с подголовниками и длинный, туго набитый диван. Цвета ковра повторяли цветовую гамму комнаты — кремовые, каштановые, темно-зеленые. В части, служившей столовой, стояли небольшой стол орехового дерева и два стула; вся мебель была отполирована до такого блеска, что отражала обитателей комнаты. Огромных размеров хрустальная ваза стояла посередине стола, н нежный аромат дюжины красных роз на длинных стеблях наполнял комнату. Над камином висело вычурное зеркало в золоченой раме, усиливающее газовое освещение комнаты.

Слуга отнес их чемоданы в спальню. Показал гардероб, туалетную и ванную комнаты и балкон, выходящий на Бродвей.

Стоя на пороге спальни, Мэгги отметила все это только каким-то уголком сознания. Ее внимание было приковано к кровати, и когда слуга ушел и они снова остались с Коннором наедине, она сказала первое, что пришло ей в голову, то единственное, о чем она думала уже почти десять минут:

— Тут только одна.

Коннор, снимавший фрак, остановился и бросил на нес странный взгляд:

— Что?

— Тут только одна, — повторила Мэгги.

Он закончил снимать фрак и повесил его на медную вешалку у самой двери.

— Это я понял, — сказал он, проводя рукой по черным волосам. Затем взялся за влажную сорочку. — Не понял только, что это значит.

— Одна кровать, — ответила она. — Одна спальня! Должно быть две. У моей сестры был здесь номер. И у нее было две спальни.

— Уверен, что так и было, — ровным голосом ответил Коннор. — Но ведь она жила здесь. И не была еще замужем.

Мэгги его спокойствие показалось возмутительным.

— И что же? Какое это имеет значение? В «Сент-Марке» есть номера с двумя спальнями, и я хочу такой номер. — Даже сама Мэгги поняла, что говорит, словно избалованный ребенок, готовый закатить истерику.

Коннор на секунду задумался, потом пожал плечами.

— Прекрасно, — сказал он. — Но вам придется договариваться самой.

Несмотря на его равнодушный тон, Мэгги почувствовала, что он бросает ей вызов.

— Прекрасно, — ответила она. — Так я и сделаю. Она причесала волосы перед зеркалом над камином и, когда поспешные попытки привести в порядок свою внешность ее удовлетворили, повернулась к выходу. Коннор стоял перед дверью, преграждая ей путь.

— Вам известно, что они считают нас новобрачными, — приветливо сказал он.

Мэгги поняла бы сама, если бы подумала об этом раньше.

— И что же? — небрежно спросила она, притворяясь, что это не имеет значения.

Коннор шагнул в сторону, давая ей пройти.

— Если вы считаете разумным просить вторую спальню в первую брачную ночь, то я не собираюсь вас останавливать.

Решительно настроенная, Мэгги сказала:

— Это меньшее из двух зол, не так ли?

Он распахнул перед ней дверь.

— Добро пожаловать. С нетерпением жду возможности послушать, как вы им это объясните.

Мэгги высокомерно фыркнула и промчалась мимо него, наградив злым взглядом, когда он тихонько рассмеялся. Она села в лифт, но велела лифтеру высадить ее на третьем этаже. Уверенно вышла из лифта, делая вид, что знает, куда идти. Услышав, как за ней закрылась дверца и лифт снова пошел вверх, она остановилась и прислонилась к стене тускло освещенного коридора.

Что же все-таки она скажет у стойки администратора? Что у невесты сдали нервы? Что жених из тех, которые бьют своих жен? Что один из них болен? Что их брак — просто фарс? Что им удобно в одной постели только в борделях?

Смех Мэгги прозвучал немного истерично. Дальше по коридору открылась дверь, и вышел какой-то мужчина. Она низко пригнула голову, прикрыла рот рукой и притворилась, что кашляет. Потом пошла, не поднимая головы, и почувствовала на себе испытующий взгляд незнакомца. Мэгги дошла до конца коридора и открыла дверь на лестницу. Оказавшись в безопасности, вдали от любопытных взглядов, она остановилась на ступеньках, слегка прислонившись к железным перилам. Глянула вниз. На первый этаж вели двадцать четыре ступеньки. Вспомнила улыбающегося управляющего, добрые пожелания дежурного и портье. Мистер и миссис Коннор Холидей. Мэгги взглянула вверх. Три пролета лестницы высились над ней. Семьдесят две ступеньки.

Ладно, подумала она, если идти медленно, возможно, к тому времени, как она доберется до верха, ее ргтория кэ» раз будет готова.

Когда Мэгги вернулась, Коннора в гостиной не было. Она страшилась войти в спальню, боясь застать его там в полураздетом виде. Обзывая себя дурой и трусихой, Мэгги все же вошла туда, но его и там не было. Она произнесла его имя, сперва тихо, потом погромче. Он не ответил. Она заглянула в туалетную комнату и постучала в дверь ванной. Ответа не было.

Может быть, он пошел искать ее, когда увидел, что ее так долго нет? Мэгги нахмурилась, спрашивая себя, не повлияет ли это на ту историю, которую она придумала. Она зажгла керосиновые лампы у кровати и выключила газовые рожки. Присев на край широкой кровати под пологом, Мэгги сняла туфли и аккуратно скатала вниз чулки. Открыла свой чемодан и обнаружила, что он пуст. Зато гардероб был заполнен ее одеждой — и его тоже. У нее как-то странно все внутри сжалось, когда она увидела его рубашки, висящие рядом со своими сорочками, свои чулки рядом с его носками. Ее разноцветные ленты для волос соседствовали с его черными галстуками. Его жилет соприкасался с ее корсетом.

Мэгги вытащила свою ночную сорочку и положила в ногах кровати. Утром мать и сестра помогали ей надеть платье. Сейчас Мэгги сражалась с рядом крохотных пуговичек на спине.

Наблюдая за Мэгги с балкона, Коннор ощущал себя нищим уличным мальчишкой, прижимающимся носом к витрине булочной. Только его жена была не горячей пышкой, и реагировал не его рот, наполняясь слюной. Прохладный ночной воздух не так эффективно действовал на его восставшую плоть, как холодный душ, но Коннору отнюдь не хотелось отвернуться от Мэгги и наслаждаться видом Бродвея. Весь в напряжении, он присел на край каменной балюстрады, скрестив перед собой руки. Его веки отяжелели, обычно отчужденный взгляд стал сонным, он пристально наблюдал за Мэгги.

Она изгибалась и изворачивалась, пытаясь достать до пуговок на спине. В ее движениях была какая-то врожденная грация. Ей удалось высвободить одно плечо, и свет лампы засверкал на обнаженной коже. Приглушенные тени оранжевого оттенка обрисовывали ключицу. От ее усилий гребни, держащие волосы, выпали. Она отбросила их в сторону, быстро заплела волосы, и теперь одна толстая медная коса ниспадала на спину. В это мгновение она казалась слишком юной, чтобы быть кому-либо женой.

Затем Мэгги выскользнула из своего расшитого бисером голубого платья.

Батистовая сорочка облегала ее фигуру. Это было простое одеяние, без каких-либо оборок, подчеркивающих выпуклости груди или бедер. Она дернула за ленту, и сорочка скользнула вниз по ее плечам, талии и бедрам и легла вокруг босых ног. Мэгги перешагнула через нее.

Коннор заерзал на каменной ограде, когда Мэгги потянулась назад, чтобы распустить шнурки корсета. От этого движения ее груди выступили вперед. Он как бы ощутил ее вздох, когда корсет упал на пол. Сунув руку в лифчик, она потерла тело ладонью. Коннор не понимал, зачем ей эта броня, которая не выполняла никакой функции, а только доставляла неудобства. Он мог двумя руками почти обхватить ее талию. Корсет только не позволял ему почувствовать ее мягкое тело так, как ему бы хотелось. Но с другой стороны, возможно, она именно потому его и надела.