Адриенна Бэссо - В сетях любви

– Я бы хотела пойти к себе, будьте добры! – Алиса прикусила губы, чтобы сдержать слезы.

Морган неторопливо отпер дверь, и Алиса тихо выскользнула из комнаты и побежала, а ее плечи затряслись от беззвучных рыданий. Хотя Морган и не мог уже услышать ее плача, но всю длинную бессонную ночь у него в мозгу эхом отдавалась ее боль.

Неумолчные металлические молоточки залязгали громче у него в ушах. Морган медленно приходил в себя, словно всплывая из пучины сна. Он осторожно приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого утреннего солнца. Стук в голове усилился, и боль наполнила виски. Морган робко приподнялся и принял сидячую позу, но когда вновь открыл глаза, то увидел все размытым. Облокотившись на колени, он склонился вперед и ладонями охватил голову. Но стук продолжался.

В библиотеке был полный хаос, на полу валялись пустые бутылки – свидетельство усердных возлияний прошедшей ночью. Морган громко застонал от отвращения. «Совершенно идиотский способ коротать ночь, напиваясь до бесчувствия, – подумал он. – И от этого ни черта ведь не меняется. Все, чего я добился своим злоупотреблением, – это ломота во всем теле от ночи, проведенной на неудобном канапе, да жуткое похмелье».

Нерешительный стук в дверь заставил его оторвать голову от ладоней.

– Да! – рявкнул Морган и свирепо потер виски.

– Это я, Генри Уолш, ваша светлость. Можно войти? Тут штукатуры, они должны заняться потолком библиотеки.

Морган подробно растолковывал мистеру Уолшу, что тот может делать со своими штукатурами, когда вмешался Перкинз.

– Кофе, ваша светлость! – вскричал достойный дворецкий, чтобы быть услышанным.

Все смолкли.

– Перкинз? Вы? Входите!

Вошел допущенный Перкинз и двинулся по ковру, ловко обойдя пустой бокал, брошенный на полу. Он будто и не заметил плачевного состояния комнаты и самого Моргана. Наполнив большую чашку кофе, он подал ее герцогу и сказал:

– Я передам мистеру Уолшу, чтобы на сегодня он дал работу штукатурам где-нибудь еще, ваша светлость. А затем я принесу вам завтрак.

– А молотки? – взмолился Морган.

– Я скажу мистеру Уолшу, чтобы он отослал плотников в другую часть дома.

После третьей чашки кофе Морган почувствовал себя более по-человечески, хотя настроение у него и оставалось прескверным. Опять появился Перкинз с серебряным подносом, уставленным блюдами с горячей пищей. От запахов Моргана замутило, и он скривился.

– Миссис Стрэттон подумала, что вы, должно быть, проголодались, ваша светлость, – проговорил дворецкий мягким голосом, заметив взгляд Моргана. – Вы же не обедали вчера вечером.

Решив, что дворецкий не лукавит, Морган откусил ломтик тоста. Поняв, что этот ломтик останется в желудке, Морган осторожно прикончил весь тост, а затем занялся яйцами всмятку и филеем.

Пока герцог завтракал, Перкинз взялся за уборку комнаты. И эту, казалось бы, излишне обыденную для престарелого дворецкого домашнюю работу, выполнял расторопно.

– Это я сейчас отдам Люси, чтобы почистила, – сказал Перкинз, поднимая смятые куртку и галстук Моргана. – Остальные ваши вещи выстирают, пока вы будете принимать ванну.

Когда Перкинз взял куртку, Морган заметил, что из ее внутреннего кармана торчит белый конверт. «Документы лорда Каслрея! Совершенно забыл о них».

– Минутку, Перкинз! – Морган вынул конверт из куртки. «Куда же теперь девать его?» – озадачился Морган, взглянув на брюки без карманов. Его взгляд быстро пробежал по комнате и остановился на большом старомодном дубовом бюро, очень похожем на то, что стояло у него в лондонском доме. И он вспомнил, что у таких бюро есть ящик с двойным дном.

– Чье это бюро? – спросил Морган у дворецкого.

– Персонально ничье, ваша светлость. Кажется мистер Уолш собирается отправить его на чердак. Оно не подходит к новой мебели для этой комнаты.

– Отлично, – откликнулся герцог. Оставшись один, он обследовал бюро, обнаружил в левом нижнем ящике двойное дно и положил документы в этот тайник. Это не было удобное место для рабочих бумаг, но он подумал, что там документы хотя бы сохранятся. Морган сомневался, что они сослужат свою службу.

Он потянул за шнур колокольчика, чтобы потребовать кофе погорячее, но дворецкий не появился, и Морган понял, что шнур уже, должно быть, отвязали. Потеряв терпение, герцог натянул сапоги, кое-как заправил рубашку в брюки и отважился выйти в холл, чтобы докричаться до слуг.

Он сразу увидел Алису, а она его не заметила. Она стояла в конце холла, спокойно разговаривая с Недом. На ней было то самое бурое платье, что и при первой их встрече. Даже с такого расстояния он рассмотрел темные круги у нее под глазами – красноречивые знаки бессонной ночи. Она выглядела усталой, беззащитной и прекрасной.

Нед ушел, и Алиса пошла в сторону герцога. Увидев его, вся напряглась. Глаза ее заметались, и Моргану показалось, что она вот-вот отвернется и убежит. Но она сохранила достоинство.

Сердце Алисы бешено билось, когда она остановилась в нескольких шагах от Моргана. Волосы его были всклокочены, лицо небрито, ворот распахнут, а сама рубаха, расстегнутая до половины груди, вылезла из брюк с левого бока и болталась. Вид у него был неотразимый.

– Доброе утро, – произнес он голосом, севшим от неуверенности, что она ответит.

Она слегка поклонилась, не понадеявшись на свой голос. Они стояли, смущенно глядя друг на друга. «Я сейчас опять расплачусь», – вдруг поняла Алиса, всполошилась, отвернулась и быстро пошла прочь.

– Постой, Алиса! – воскликнул он просяще и двинулся за нею.

– Не надо! – взмолилась она, когда он схватил ее за руку. – Пожалуйста, оставьте меня в покое!

Морган вздрогнул, расслышав муку в ее голосе.

– Алиса, нам надо еще кое в чем в объясниться! Она подняла голову и уставилась на него так, будто он лишился рассудка.

– Я не хочу ничего больше обсуждать с вами, ваша светлость, – проговорила она устало. – Мы уже все обсудили. И говорить нам не о чем.

– Осмелюсь не согласиться, – заупрямился он, затем завел ее в библиотеку и закрыл дверь. Алиса уступила потому, что у нее уже не было сил сопротивляться.

– Во-первых, я хотел бы извиниться за… за все, – сказал он, запнувшись, и озадаченно обеими руками потер голову, стараясь собраться с мыслями. Это оказалось труднее, чем он предполагал. Алиса застыла у двери, готовая к бою, и вид у нее был, как у раненой лани.

Обида и обманутые надежды оставили такой неизгладимый след на ее милом лице, что Морган не мог спокойно смотреть на него. Сделав глубокий вдох, Морган ринулся, будто в водоворот:

– Как только я получу разрешение на венчание без церковного оглашения, мы поженимся, – заявил герцог категорическим тоном.

Его холодная решимость озадачила ее.

– Не понимаю. Почему вы так внезапно изменили свое отношение?

Губы Моргана сложились в циничную улыбку.

– Прошедшей ночью, Алиса, мне стало все ясно. Я грубо воспользовался твоей беззащитностью и невинностью. И по долгу чести я возмещаю нанесенный ущерб.

Алиса грустно покачала головой. «Он, должно быть, чувствует себя виноватым». Слова, сказанные им, чтобы принести ей радость, породили в ее истерзанном сердце лишь глубокое сожаление. И, вздохнув, она собрала всю свою решимость.

– Мы не поженимся, ваша светлость, – произнесла она бесцветным голосом. – Я не выдержу совместной жизни с сознанием того, что вы в минуту слабости подневольно приковали себя ко мне. И, как мне кажется, не совсем трезвой слабости. – И она, как бы между прочим, провела рукой по горлышку пустой винной бутылки, оставленной на бюро. – И настанет день, когда вы меня возненавидите за то, что я вас вынудила к нежеланной женитьбе на мне. А я такого не вынесу.

Он хотел было возразить, но сдержался. «Лучше сейчас расстаться по-хорошему, – сказал он себе. – В конечном счете, так лучше для обоих».

Повисшую тишину первой нарушила Алиса. Она заговорила тихо, но настойчиво:

– Я упаковала наряды, что вы мне дарили, в те же коробки, в которых они прибыли. Нед сложит их во входном холле. Скажите Перкинзу, куда их отправить. Ключ от дома я положила в ларец, который находится в большой зеленой коробке. Нед сделает все необходимое, чтобы переправить серого мерина, куда вам будет угодно.

– Алиса, – прервал ее герцог, – все это вовсе не необходимо. Я покупал эти вещи для вас. Мне бы хотелось, чтобы они остались у вас, в особенности дом.

– Не надо, – глухо прошептала она, вспомнив о блаженном счастье в том доме, в тот день. «Неужели тот день был вчера?» – изумилась она, ведь ей теперь казалось, что уже прошла целая жизнь.

Морган очень обиделся, что она ничего не хочет от него. Но, возможно, она, не ведая, уже приняла от него самый дорогой дар, который любой мужчина может преподнести женщине. И он теперь гадал – как бы с Божьей помощью приступить к разговору с нею на эту деликатную тему.

– Алиса, дело в том, что… у наших встреч могут быть… м-м-м… последствия, – начал он осторожно.

Она взглянула на него в полном недоумении. И он заподозрил, что у нее нет ни малейшего представления о том, к чему он клонит. «Нет, с этой дипломатией мне не совладать, – решил он. – Усталому да еще с похмелья – трудно быть деликатным».

– О, черт побери! – выругался он. – Когда в последний раз у тебя были месячные?

Алиса ощутила, как от смущения запылало ее лицо. Она опустила глаза, не веря собственным ушам.

– Ради всего святого! – с трудом выдохнула она, не понимая, как он мог задать ей такой интимный вопрос и как отвечать на него. Такое она обсуждала всего один раз в жизни, когда ей исполнилось тринадцать и Мейвис объяснила, что за таинственные изменения происходят с ее телом.

– Алиса, наши с тобою занятия любовью могут привести к появлению ребенка, – продолжал Морган. – Прекращение месячных означает беременность.

– Не знаю, – и ее розовые щеки побелели. – Ребенок, – пробормотала она, закивав головой. – Как же я с ним управлюсь?

– Ты должна известить меня сразу, если почувствуешь, что беременна. Понимаешь?

– И что вы сделаете?

Морган шумно вздохнул и почесал затылок.

– Я позабочусь о тебе, Алиса. Положись на меня. И обещай, что напишешь мне сразу. Письмо отошлешь в Рэмзгейт-Касл или в мой лондонский дом. Адреса у тебя сохранились?

Она кивнула.

– Хотите, чтобы я написала о таком вот личном?

Он подумал.

– Писать что-то особенное о состоянии твоего здоровья необязательно. Просто напиши лично мне. И я пойму. Значит, обещаешь?

Алиса согласилась, потому что ей показалось, что это очень важно для него. На самом-то деле она совершенно не представляла, что с нею будет, если она окажется в таком позорном положении. Быть может, просто умрет со стыда.

Морган с облегчением вздохнул и уселся на парчовое канапе, благодаря судьбу, что эта трудность позади. Бездумно отхлебнул холодного кофе, не сводя глаз с бледного лица Алисы. Она выглядела потрясенной.

Алиса, почувствовав его пристальный взгляд, беспокойно заерзала.

– Мне хотелось бы, чтобы и вы мне кое-что обещали, ваша светлость.

И она увидела, как он сразу насторожился.

– Мне бы хотелось довести до конца мою работу в Вестгейт-Мэноре. Мистер Уолш говорит, что дом будет готов к концу лета, и Тристан с Каролиной смогут въехать сюда.

– Я же не буду требовать у Тристана, чтобы он уволил вас, – прервал ее Морган, оскорбленный тем, что она могла подумать о нем как об изверге.

– Я знаю, – сказала она спокойно. – Но мне будет тяжело даже видеть вас. Поэтому я прошу вас не приезжать в Вестгейт-Мэнор, пока я не уеду отсюда насовсем.

Выражением лица Моргана осталось бесстрастным, но ее простая просьба нанесла глубокую рану его душе.

– Хорошо, если это все, что вы хотите.

– По-моему, только так можно решить проблему, – заверила она его наперекор своему сердцу.

– Да будет так!

Все было решено. Говорить было больше не о чем.

Была середина мая, и Алиса уже почти два месяца не видела Моргана. Герцог держал слово и не появлялся в Вестгейт-Мэноре, но Тристан с Каролиной и Присциллой наезжали часто и совещались с мистером Уолшем о ходе работ по обновлению дома. При этом они всегда неукоснительно навещали Алису и, само собою, рассказывали о Моргане.

Каролина восторженно тараторила о дивных вечеринках, куда ее и Тристана приглашали в связи с приближающимся их бракосочетанием, и упоминала о «новой подруге» – Мадлен Дюпоне. Убежденная, что ищущий взгляд герцога окончательно остановился на мадемуазель Дюпоне, Каролина описывала, как красиво смотрится эта пара, и притупившаяся было боль вновь ожила в сердце Алисы. Ей стало невмоготу спокойно выслушивать рассказы о бесконечных раутах и балах, посещаемых герцогом вместе с его «прекрасной Мадлен», и она, дабы не расхвораться по-настоящему, начала избегать Каролину.