Валери Шервуд - В сладком плену

— А попугай? — вспомнила Каролина.

— Я сам унес его оттуда. Теперь он снова вертится на своем кольце.

Каролина улыбнулась ему. Надежный и заботливый человек, ничего удивительного, что его так уважают.

Во дворе с многоярусным фонтаном их ждал накрытый стол. После дневного переполоха здесь казалось особенно тихо и спокойно, только неумолчно шумел прибой в Кайонской бухте. Усадив девушку за стол, Келлз извинился и ненадолго покинул ее. Вышел он в черном испанском костюме, черных шелковых чулках и башмаках с серебряными пряжками. Пышные рукава украшала блестящая вышивка, на шее буканьера висела тяжелая золотая цепь, а на белоснежном воротнике сверкал яркий рубин. Зная, что он нарядился ради нее, Каролина едва заметно улыбнулась.

— Простите, — сказал Келлз, усаживаясь за стол. — Наверное, мне следовало предложить и вам сменить платье?

— Я слишком устала, чтобы переодеваться.

— Значит, немного бренди вам не повредит. Вы же не привыкли к сражениям.

— И надеюсь, мне не придется к этому привыкать. — Она взяла дрожащими пальцами бокал, сделала глоток и тут же закашлялась.

— Бренди надо пить медленно, после стольких переживаний он помогает взбодриться.

Каролина осторожно пила огненную жидкость, чувствуя, что действительно начинает оживать.

— Ваши люди очень мужественные, — заметила она. — Когда доктор чистил им раны, я думала, они будут кричать.

— Наша профессия не для малодушных, — сухо ответил Келлз. — Робкие уходят, трусы быстро умирают.

«И только сильные остаются», — продолжила его мысль Каролина, принимаясь за второй бокал.

— Ну вот наконец можно и поужинать, — сказал он, когда маленькая индианка внесла огромную супницу с оловянным половником.

Каролина молча наблюдала за тем, как горничная наливает ей в серебряную чашу какое-то экзотическое варево.

— Боюсь, у нас не так много блюд, — сказал Келлз. — Сегодня все едят из одного котла. Но тушеное мясо вам понравится. Это любимое блюдо многих буканьеров, называется салмагунди.

Каролина осторожно попробовала.

— Что здесь?

— Почти все, — засмеялся он. — Рыба, голубь, черепаха, возможно, цыплята или свинина, замаринованные в пряном вине.

— А еще? — продолжала допрос Каролина.

— Сердцевина пальмы, виноград, капуста, оливки… Ах да, еще чувствуется вкус манго. И все хорошо поперчено и посолено, приправлено чесноком, горчицей, уксусом и маслом.

Каролина заставила себя проглотить еще немного, однако Тревоги измотали ее, а бренди одурманил. К тому же Келлз успел налить ей вина.

— Вы очень красивы. Я даже не надеялся увидеть вас за, . этим столом.

— Пока вы не сказали большего, я хотела бы кое-что узнать. Кто занимает спальню, в которой лежат все эти помады, кремы и женские вещи?

— Справедливый вопрос. Ее никто не занимает.

— А кто занимал?

— Никто никогда не занимал эту комнату, — ответил Келлз. — Я начал понемногу обставлять ее, когда вернулся из Англии. Потом привез одежду и разные дамские штучки.

— Вы действительно собирались жениться на Ребе?

— Была у меня такая мысль. Вернувшись в Эссекс, я увидел, что мой брат Дарвент остался никудышным человеком, сестра — глупой и что мой отец слишком болен и стар. В свое время я излил на них реки золота, а обнаружил море долгов. Мне вдруг захотелось все бросить, выгодно жениться, вести нормальную жизнь, заниматься хозяйством на тех землях, которые дадут в приданое моей жене. И когда отец Ребы поговорил со мной, я решил подумать. О да, отправляясь в Лондон на поиски мошенника, обыгравшего Дарвента, я уже был готов жениться.

— Но вы… — начала Каролина.

— Я встретил девушку. И не говорите мне, что вы не знаете, кто она.

— Вы даже не попытались меня найти!

— Я рыскал по городу два дня. — Келлз отвел глаза, чтобы они не выдали его чувства. Ведь Каролина могла прочесть в них правду — что она для него путеводная звезда на темном небе.

— Так долго? И вы решили отказаться от женитьбы на Ребе? — тихо спросила она.

— Только когда снова встретил Серебряную Русалку, — ответил Келлз и увидел торжествующий блеск в ее глазах. Значит, Каролина решила покорить его, и ей это удалось.

— Но все-таки бросили меня в лабиринте?

— Я решил, что потерял вас.

— А потом вернулись на Тортугу.

— Ничего другого мне не оставалось, — пожал плечами буканьер.

Каролина глядела на него, такого красивого, с изысканными манерами и самого опасного на Карибских островах.

Его боялась могущественная Испания… И он хотел ее.

— Кристабель, — нежно пробормотал он. — Красивое имя.

— Я вам не верю, — упрямо заявила Каролина. — Вся одежда в спальне одного размера. Помады и духи никто не трогал.

— Конечно, — улыбнулся Рэй. — Я выбирал их для вас.

Это ваша комната, Кристабель. Если хотите, можете сегодня остаться там.

Для нее? А разве она не знала об этом? Просто не желала себе признаться, что коварный и опасный буканьер даже теперь играет с ней в кошки-мышки.

— Я… кажется, я хочу еще вина.

Она тряхнула головой, убеждая себя, что от жаркого карибского солнца у нее двоится в глазах и путаются мысли. Сейчас Келлз представлялся ей героем, а его жизнь — увлекательным романом, полным опасностей и приключений. Он молча протянул бокал. Она молча его пригубила.

— Я ваше будущее, — твердо произнес Келлз.

Будущее буканьера — виселица и петля, да еще безымянная могила где-нибудь на берегу океана… Но сегодня это не имело значения. Каролина допила вино. Она не привыкла к крепким напиткам, особенно после бренди. Комната поплыла у нее перед глазами. Келлз налил еще.

— Чтобы вы собрались с мыслями, — заявил он.

Каролина все же сумела произнести вслух одну из них:

— У буканьера нет будущего.

— Просто оно недолгое, зато счастливое.

Она сначала только пригубила вино, но затем выпила до дна. Будущее… Он говорит о будущем как о том, что еще должно случиться. А оно уже здесь! Сейчас они пьют его, словно вино!

Комната перестала кружиться, девушка встала и сделала шаг к Келлзу, огибая стол.

— Похоже, вы достаточно выпили, — сказал он, поднимаясь.

— Да, мне надо идти к себе.

Каролина сделала шаг, покачнулась и, уже падая, была подхвачена буканьером.

Ее разбудил какой-то треск и грохот. В первую минуту ома не могла сосредоточиться и даже понять, где находится: просторная комната с красивой испанской мебелью не была ее привычной спальней!

Вдруг Каролина вспомнила и попыталась встать. Значит, эту комнату он приготовил специально для нее!.. Все случилось вчера так быстро… Голова болела от вина, но Каролина села и попыталась собраться с мыслями.

Но едва легкая простыня соскользнула с плеч, девушка поняла, что видит свою обнаженную грудь. Наверное, ленты развязались и тонкая кружевная рубашка сползла до бедер.

«Только почему они развязались? — гадала Каролина. — Может, я всю ночь ворочалась? Или была не одна в постели и коварный буканьер получил то, к чему так стремился?»

Невзирая на страшную боль в голове, Каролина вскочила с кровати, набросила желтый пеньюар, лежащий на стуле, и пошла во двор.

Келлз уже сидел за столом в обычной буканьерекой одежде и с саблей на боку.

— Я так и думал, что они вас разбудят. Должно быть, что-то обрушилось в том конце дома. — Он кивнул в сторону офицерских казарм, а потом с удовольствием оглядел ее. — Сегодня вы просто очаровательны.

Каролина пропустила комплимент мимо ушей, стараясь понять по выражению его лица: было или не было? Она бы отдала несколько лет жизни, чтобы узнать это. Келлз отодвинул для нее стул.

— Я хотел, чтобы вы лучше отдохнули после вчерашнего, но раз уж вы здесь, давайте завтракать вместе.

После вчерашнего… Господи, что он имеет в виду? Каролина упала на стул.

— Халат вам подошел? — Она молча кивнула. — Желтое платье было сшито наугад, а потом Кэти потихоньку сняла мерку с серого платья, в котором вы приехали, и подогнала по ней остальные наряды. Она не ошиблась?

— Я еще ничего не мерила, но кажется, все впору, — ответила Каролина и чуть не подскочила от неожиданности, когда сзади к ней подошла служанка с подносом.

— Вы сегодня такая встревоженная. Хотя для первого раза это естественно, — посочувствовал Келлз.

— Для первого раза?

— Для первого сражения.

— Келлз, я должна знать… Где вы спали прошлой ночью?

— Спал? И что бы вы хотели от меня услышать?

— Правду, разумеется!

— Правду? — усмехнулся он. — Признаться, сегодня с вами не так приятно общаться. Но если Эль Сангре убрался отсюда, а я думаю, так оно и есть, то скоро Хоукс отведет вас на прогулку. Возможно, тогда ваше настроение улучшится.

— Келлз!

— Вы действительно ничего не помните, Кристабель?

— Нет. Если бы помнила, разве я спрашивала бы вас?

— Возможно, и спросили бы.

— Келлз, ответьте мне.

— Я оставляю вас, чтобы вы подумали об этом. Скажу лишь одно: ночью вы были просто неотразимы!

Господи, значит, ее догадки подтвердились! Но Каролине стало еще хуже, когда она начала вспоминать сон, который забылся после пробуждения. Ей снилось, как возлюбленный отнес ее на руках в спальню, уложил на кровать и лег рядом, как он ласкал ее, как она сгорала от страсти, пока его рука странствовала под тонкой рубашкой.

Значит, это не сон! Все было на самом деле.

Не притронувшись к еде, Каролина вернулась в свою комнату. Голова у нее шла кругом. Она изменила Томасу, сама того не желая. Теперь оставалось цепляться за соломинку и верить в то, что она этого не хотела, иначе ее можно считать легкомысленной женщиной, недостойной такого человека, как Томас.

«Простится ли грешнику прегрешение, если он покается? — в ужасе думала Каролина. — Сумею ли я очиститься от позора, если сбегу отсюда, найду Томаса и признаюсь ему во всем?» Она не находила себе места, поэтому облегченно вздохнула, услышав стук в дверь и голос Хоукса.

— Одну минуту, я только оденусь, — крикнула девушка и протянула руку к желтому платью, лежавшему на стуле. Нет, сегодня не тот день, чтобы скромничать. Сегодня нужна ошеломляющая красота, раз она собралась бежать с Тортуги. Бежать, пока ночные видения не стали привычкой, покуда непреодолимая физическая привлекательность стройного буканьера не превратилась у нее в навязчивую идею, сметающую все преграды на своем пути.

Остаться — значит навлечь на себя несчастье. Прошлой ночью Келлз без позволения овладел ею. Но в следующий раз… она может просто растаять в его объятиях.

Поэтому сегодня нужно любым способом исчезнуть с этого острова. Едва Каролина приняла решение, на сердце полегчало, даже руки перестали дрожать.

Из обширного гардероба она выбрала самое яркое платье из блестящего красного шелка, с очень глубоким декольте и пышными рукавами, украшенными серебристой вышивкой.

Под платье она надела почти невесомую черную кружевную рубашку и нижнюю юбку из черной тафты, расшитую серебряной нитью и редкими бриллиантами. Волосы зачесала наверх, выпустив несколько завитков, соблазнительно падавших на плечи.

«Я не стану мести подолом дорожки, лучше подниму юбку повыше!» — подумала девушка. Кажется, Хоукс говорил Хеллзу, что ее появление будоражит людей на пристани? Сегодня он поволнуется еще больше.

При ее появлении стражник онемел и беспокойно пожевал губами. Но Каролина гордо шла вперед и разговаривала с ним так непринужденно, словно это не она была ало-черно-серебристым видением, способным ошеломить любого.

Все мужчины как по команде поворачивались в ее сторону, а городские шлюхи недовольно смотрели на леди в красном. За ослепительной красавицей уже следовала небольшая толпа, но каждый раз, когда Хоукс оборачивался и угрожающе трогал саблю, зеваки отступали. Каролина понимала, что слишком испытывает терпение буканьера, однако сейчас она не посчиталась бы ни с чем ради достижения своей цели.

Наконец холодный взгляд девушки отыскал нужную жертву: в отдалении, пока не видя ее, беседовали рыжий ирландец Шон О'Рурк и его чернобородый приятель Барни-Череп. Она тут же подошла к груде шелковых тканей и выбрала себе желтый шарф.

— Мне нравится этот, — сказала она Хоуксу, поднимая из вороха прозрачный кусок шелка, и пока буканьер торговался с одноглазым продавцом, поигрывала своим ярким зонтом, чтобы привлечь внимание О'Рурка.

Оба капитана остолбенели, потом О'Рурк расправил плечи, и через мгновение приятели направились к ней.

— Вы не знаете, чей там корабль, французский или английский? — спросила она у Хоукса, и доверчивый буканьер стал добросовестно искать ответ на резонный вопрос своей подопечной.