— Лина, с тобой всё хорошо?

— Я…. Ты…. Мы…. Это, — делаю вдох. — Отвези меня, пожалуйста, домой, уже слишком поздно.

— Как скажешь, поехали.

Мы садимся в машину, и я вновь закутываюсь в его тёплый плед. Настроение ухудшилось, и я вновь была готова зареветь. Отправив Алисе сообщение о том, что я еду домой, я воткнула в уши наушники, включила несколько треков «HOMIE» и прислонилась лбом к стеклу. Браво, Каролина, ты умеешь находить неприятности на свою задницу. И угораздило же меня влюбиться в своего учителя.

***

Через два часа мы были возле моего дома. Скинув с плеч плед, я выхожу из машины и почти закрываю дверцу машину, как вдруг:

— До встречи, Лина. Сладких снов, — сказал с улыбкой Егор, но это была дружеская улыбка, ничего больше.

— До свиданья, Егор, — грустно улыбнувшись, отвечаю я и чувствую, как по моей щеке стекает слеза. Быстро смахнув её, закрываю дверь и убегаю в дом. Захлопнув дверь, прислоняюсь к ней спиной и съезжаю вниз. Уткнувшись ладонями в лицо, делаю глубокий вдох и, в который раз за этот вечер, плачу.

— Лина, это ты? — Крикнула Алиса, спускаясь вниз. — Господи, Линочка, что случилось? Дим, принеси воды.

— Ладно, — ответил Димка.

— Родная, что случилось? Он оказался страшным?

Не в силах что-либо ответить ей, отрицательно качаю головой.

— Тогда в чём дело?

— А… Алис, я люблю его.

— Это для меня не новость.

— Вот держи, — Дима протягивает мне стакан воды, который я кое-как беру в руки. Опустошив стакан, отдаю его подруге и встаю на ноги. События сегодняшнего дня смешались в одну кучу, заставляя меня чувствовать усталость.

— Может, всё же, расскажешь в чём дело-то?! — Сказала Алиса, когда я, молча, направилась к лестнице. А что говорить-то? Что я влюбилась в учителя, который считает меня своим другом? Или то, что мне сейчас хреново и очень больно?

— Алис, давай, я расскажу всё завтра, ладно? Я очень сильно устала, — ответила я, и не став ждать ответа подруги, я быстро поднимаюсь на второй этаж и захожу в комнату. Скинув с ног конверсы, я ложусь на кровать и прикрываю глаза, делая вдох. И как же мне теперь быть? Что делать? Я люблю его и хочу, чтобы это было взаимно. Но это, увы, невозможно. Знаете, кажется, теперь я понимаю смысл выражения «Обрезали крылья». Мне их тоже обрезали. Любовь сменилась болью и печалью, все фантазии и мысли связанные с Соколом медленно, но верно, умирали, заставляя меня болезненно кусать губы, чтобы вновь не зареветь. Почему я опять плачу? Почему, я, чёрт возьми, всё время плачу? Наверное, потому, что любовь — та ещё сука. Любовь — это наркотик, от которого невозможно избавиться, заставляющий чувствовать радость и счастье. А когда тот, кого ты так любил, кто успел стать для тебя крохотной вселенной, просто напросто уйдёт, ты начнёшь сходить с ума, пока, в конечном итоге, либо не умрёшь, либо не найдёшь человека на замену. И так всегда. Это — замкнутый круг.

Вот так же и Егор. Он стал для меня персональным сортом героина, к которому я привыкла, но теперь, вынуждена отвыкать. Встав с кровати, я принимаю душ, переодеваюсь в пижаму, и взяв в руки телефон, ложусь обратно в кровать. Прижав к груди плюшевую собачку, я захожу на сайт и вижу, что Егор сейчас в сети. Написать ему? А смысл? Что мне это даст? Правильно, новую порцию слёз. Нет, всё, хватит, пора избавляться от тяги к наркотику по имени Егор.

Глава 8.

Остатки выходных пролетают так же не заметно, как и сентябрь. Многочисленные попытки Егора позвонить мне, я успешно игнорировала. Не то чтобы мне не хотелось, нет, просто я по-прежнему сомневалась в правильности своего решения. Безусловно, мне надо перестать быть зависимой от него, но смогу ли я? Вот самый главный вопрос. Думаю, что пока я не разберусь в себе, нам лучше прекратить общение. Алисе я не рассказала про информатика, а просто соврала про другого парня, который по описанию больше смахивал на Тома Круза. Родители, про них я даже и не вспоминаю, собственно, как и они про меня. Это даже к лучшему.

Погода сегодня была не самой лучшей, поэтому я решила добраться до школы на машине. Был ли у меня какой-нибудь план? Что-то вроде того. На самом деле я планирую всячески избегать Егора и как можно больше времени проводить в компании Алисы и Димы или же с головой уйти в учёбу. Подъехав к воротам школы, выхожу из машины и быстрым шагом направляюсь внутрь здания. Зайдя, иду в сторону раздевалки, попутно ловя на себе ненавистные взгляды Якушевой и её подружек, но не особо обращая на это внимание. Раздевшись, подхожу к расписанию и с большим сожалением замечаю, что первые два урока — информатика. Чёрт! А может ну её информатику, может прогулять? Нет, я не должна трусить. Сжав волю в кулак и засунув свои чувства в пятую точку, я направляюсь на второй этаж к кабинету информатики. Неожиданно, мой телефон пронзительно запищал, тем самым оповещая меня о пропущенном звонке. Остановившись и достав телефон, вижу, что мне несколько раз звонил Дима. Хм, странно. Набрав номер друга, я стала ждать ответа.

— Да, — ответили на том конце трубки.

— Дима, привет. Ты чего звонил? Что-то случилось?

— Слушай, Лин, я и Алиса… Нас сегодня не будет. Можешь что-нибудь придумать?

— А что случилось?

— Эм, да так, ничего, пустяки. Ну, так ты сможешь прикрыть нас?

— Ну, хорошо, я попробую. Послушай, Дим… — Но тот не дал мне договорить и сбросил вызов. Я ничего не понимаю. Алиса никогда прежде не прогуливала школу. Набрав номер подруги, я стала ждать ответа, но дозвониться до неё мне так и не удалось. Ладно, зайду к ней после школы. Пожав плечами и сделав глубокий вдох, захожу в кабинет информатики. Класс был практически пуст, ну, конечно до начала урока ещё десять минут, за это время и покурить можно, и много чего ещё успеть. Но самое главное, что его в классе тоже не было. Не обращая внимания на брезгливые взгляды одноклассников, подхожу к своей законной парте и сажусь на стул. Достав все необходимые предметы, кидаю сумку на соседний стул и, сложив руки на парте, упускаю на них голову. Самое главное сейчас, это делать вид, что Егор Андреевич для меня просто учитель. Нельзя позволять чувствам выйти наружу, это может обернуться катастрофой для нас обоих. Решив изолироваться от внешнего мира, втыкаю в уши наушники и прикрываю глаза. Слушая песни, я погружаюсь в нирвану, которая позволяет мне забыть обо всех проблемах и не бояться. Неожиданно, кто-то, причём наглым образом, выдёргивает наушники из моих ушей. Не поняла. Кому там жить надоело?

— Кем бы ты ни был, верни наушники, — спокойно отвечаю я, продолжая лежать на парте.

— Староверова, слушать музыку на моих, да и не только на моих, уроках запрещается. Никто не виноват, что ты не выспалась. Ты же не выспалась? — Совершенно серьёзно, сказал Егор, который судя по всему, и вытащил наушники. Нервно сглотнув, делаю глубокий вдох, и подняв лицо с парты, смотрю на учителя.

— Какое ваше дело?

Егор нахмурился, услышав слишком холодный и официальный тон в свой адрес. Но, все эти переживания тут же пропали, а на их место пришёл сарказм.

— Какая же ты не благодарная, я, может, о твоём здоровье переживаю, а ты… Всё, больше не люблю тебя!

От такого заявления весь класс, как и я, стоял с раскрытыми ртами, а через несколько минут послышался дикий ржач. Вспыхнув, как томат, я, подняла челюсть с пола, сжала руки в кулаки и встала напротив учителя. Который смотрел на меня так, словно я была клоуном. Хорошо ему, он умеет скрывать свои чувства, чего не скажешь обо мне.

— Я. Вас. Тоже. На. Дух. Не. Переношу. — Отвечаю я, отделяя каждое слово, смотря в его глаза. — Верните наушники.

— Нет, — отвечает Егор и направляется к столу. — А за то, что спишь на уроке, ты будешь наказана. Готовься отвечать домашний параграф, Каролина. Садитесь. Так, стоп! Где Меньшикова и Авдеев?

— А они, пока в школу шли, не удержались, наверное, нашли тёмное местечко и занялись там страстным сексом, — отвечает Марина, закинув ногу на ногу, а весь класс залился смехом. Нахмурившись, сжимаю в руках карандаш с такой силы, что он сломался пополам. Да, как эта… Проститутка смеет говорить такое про моих друзей? Кто дал ей право открывать свой гнилой рот? Ну, ничего, я его сейчас быстро закрою.

— Якушева, а ты по себе других-то не суди! — Громко сказала я, когда все, наконец-то успокоились. Двадцать три пары удивлённых глаз уставились на меня. Конечно, ведь впервые в жизни, тихоня нагрубила королеве класса.

— Прости, что? Что ты там сейчас вякнула?

— Я. Сказала. Не суди. Других. По. Себе. Может, не стоит раскрывать интимные подробности своей жизни? Потому что у некоторых может сложиться о тебе весьма неправильное впечатление о том, что ты, к примеру, проститутка?

— Ах, ты сука! — Пискнула Марина, вскакивая с места и сжимая руки в кулаки. Я же, наоборот, осталась сидеть на месте и с усмешкой смотреть на её раздувающиеся щёки.

— Спокойно, девочки, успокоились и сели на место. Вашу личную жизнь будете обсуждать вне стен класса, — сказал Егор, подходя к Марине, которая внезапно набросилась на него с объятиями.

— Егорушка, ты слышал, что она сказала? Она меня проституткой назвала.

— Якушева, отстань от меня и сядь, чёрт возьми, на место. Я учитель, а не твой очередной хахаль. Имей хоть какие-то рамки приличия, находясь в школе, или мне стоит напомнить их тебе на очередном совете профилактике? Мало в прошлый раз досталось?

— Но…

— Никаких, «но»! Села на место, а ты, Староверова, к доске.

Встав с места, я покорно вышла к доске, взяла в руки кусочек мела и стала ждать, что будет диктовать учитель. В глубине души я была рада тому, что он, наконец-то, поставил эту выскочку на место.

— И всё же, где Меньшикова и Авдеев?

— Алиса утром подвернула ногу, вот Дима и повёз её в больницу, — сказала я, сложив руки на груди.

— Вот, как. Звучит не очень убедительно, но с ними позже разбираться будем. Итак, Каролина, переведи число 4561 в двоичную, троичную и шестеричную, систему счисления.

Да легко! Я начала писать вычисления, как вдруг, дверь в кабинет открылась и в класс вошёл директор школы.

— Здравствуйте, Егор Андреевич, — сказал он, смотря на классного руководителя.

— Здравствуйте, Евгений Романович. Что-то случилось? — С улыбкой ответил тот, а я продолжила выполнять задание, попутно вслушиваясь в разговор.

— Дело в том, что по традиции в нашей школе проводится осенний бал и каждый год его готовят одиннадцатые классы. Поскольку 11 «Б» взялся за программу, то вам, 11 «А», досталось оформление зала.

Весь класс недовольно загудел, но Егор быстро прервал их, сказав:

— А ну-ка тихо, мы, кажется, уже обсуждали с вами эту тему на классном часе. Оформить зал — это, по-моему, самое лёгкое задание. А какого именно числа будет бал?

— Ближе к 15 октября, в этот год мы решили провести его чуточку раньше. Сообщите мне, когда всё решится, поможем, чем сможем. Всё, продолжайте заниматься.

О, нет! Меня здесь нет. Меня здесь нет. Только бы Егор не стал спрашивать, кто в классе староста. Ибо это я и именно я отвечаю за оформление осеннего бала, причём каждый год. Только тогда меня просили помочь старшеклассники. Закончив вычисления, кладу мел на место и повернувшись к классу, говорю:

— Егор Андреевич, я закончила.

— Что же давай проверим, — сказал Егор, подходя ко мне. — Есть одна ошибка, исправишь, поставлю пять, не исправишь четыре.

Нахмурившись, смотрю на доску в поисках ошибки, но ничего не вижу. Близость с Егором дурманила мой разум, заставляя кусать губы и отводить взгляд. Кинув быстрый взгляд в его сторону, я увидела, что он с еле заметной улыбкой смотрел на меня, скрестив руки на груди. Боже…

— Мм, кажется вот здесь, — сказала я и, взяв в руки мел, исправила первое попавшиеся число.

— Нет, смотри, ты ошиблась здесь, — когда его рука соприкасается с моей, дабы забрать мел, я вздрагиваю и отхожу на шаг назад. Чёрт возьми, так же нельзя! Я чувствовала, что стена, которую я пыталась возвести между нами, с треском рухнула, позволяя чувствам выйти наружу.

— Да, я поняла.

— Хорошо, садись, Ли… Каролина, четыре. Итак, кто займётся оформлением? Предлагаю разбиться на группы.

Сев на место, вновь кладу голову на руки. Только бы не я, только бы не я!

— Подождите, так у нас Староверова всегда помогала зал для бала оформлять! — Выкрикнул Голенцов с задней парты. Чёрт, замолчи, замолчи!

— А я не могу! У меня дела, — сказала я, резко поднимаясь со стула. Но ответить Егор не успел, так как прозвенел звонок. Который стал бы для меня способом спасения, если бы не…

— Вышли все, а Вас, госпожа, Староверова, я попрошу остаться.