— Прости меня, малыш. Знаю, что я уже неоднократно говорил тебе это, но я повторюсь, что не должен был оставлять тебя и… Блять! Я не знаю, что именно должен сказать, потому что я так сильно виноват, что уже точно знаю, что ты не сможешь простить меня. Я не заслуживаю твоего прощения, как и ровным счётом не заслуживаю твоей любви. Ты всегда была такой чистой, невинной, светлой, а я испортил тебя, перевернул твой мир с ног на голову, заставил тебя страдать. Если ты захочешь, чтобы я навсегда исчез из твоей жизни, то я исчезну, но не сейчас. Я буду рядом до тех пор, пока ты не очнёшься, — прошептал он, поглаживаю мою ладонь.

Прижав правую руку к груди, прикусываю нижнюю губу и подхожу к нему. Дрожащей рукой тянусь к его спине, но тут же испуганно одёргиваю её, боясь чего-то неизвестного. По щекам вновь потекли слёзы. Сделав вдох, кончиками пальцев аккуратно дотрагиваюсь до его спины, но он не чувствует это. Слегка улыбнувшись, я кое-как обнимаю его спину, и прячу лицо в изгибе его шеи.

— Знаешь, отец Сергея, твой врач, сказал, что я должен говорить с тобой, будто это поможет тебе выйти из комы. И я не знаю, слышишь ли ты меня сейчас, или нет, но прошу, возвращайся к нам. Ко мне. — Вновь сказал он.

— Я не хочу вновь терять тебя, — шепчу я, прекрасно зная, что он не слышит это. Но должна была сказать это. — Я знала, что не сумасшедшая, я чувствовала, что ты где-то рядом. Даже те звонки, вселяли в меня надежду на то, что ты слышишь меня. И если ты опять уйдёшь, то я сразу же возьму пистолет и застрелюсь, потому что я устала терять близких мне людей. Ты и Ян, вы самое дорогое, что у меня осталось. Ты говоришь, чтобы я бросила тебя, но я не смогу. Потому что всё ещё принадлежу тебе.

Вдруг разноцветные лампочки на аппаратах начали мигать, издавать тревожные сигналы, а я почувствовала адскую боль в области груди. Сорвавшись с места, Егор выбегает в коридор, а через мгновенье в палату прибегают несколько врачей. Они окружили моё тело, постоянно что-то говоря. Я почувствовала, как подкашиваются мои ноги, как жар растекается по венам. Прижав руки к груди, сгибаюсь пополам и зажмуриваю глаза. Почему так больно? Боль была настолько сильна, что со всех сторон на меня начала надвигаться тьма. Неужели это конец?

— Срочно в реанимацию её! — прокричал какой-то врач, и в тот же момент моё тело отсоединили от аппаратов, надели на лицо кислородную маску и повезли кровать в коридор. Поднявшись на ноги, я, держась за стены, направилась вслед за всеми.

Выйдя в коридор, я заметила, что к палате подбегают Кира, Даня и Ян. Не обращая внимания на них, иду следом за врачами и останавливаюсь возле закрытых металлических дверей с надписью «Реанимация». Боль давила, пульсировала внутри, заставляя меня жадно глотать ртом воздух. Вновь падаю на колени и сгибаюсь пополам в попытках унять её. В глаза ударил яркий белый свет, что появился в конце коридора. Сейчас станет легче? Мне надо туда?

Неожиданно на мои плечи легла чья-то рука, а в следующее мгновенье меня заключили в объятия. Не знаю точно, сколько именно продолжалась эта агония, но вскоре всё закончилось. Кто-то продолжал обнимать меня, раскачиваясь из стороны в сторону. Шумно выдохнув, открываю глаза и, подняв голову, вижу перед собой лицо бабушки. Она выглядела совершенно счастливой и здоровой.

— Бабушка, — с улыбкой прошептала я, обнимая её в ответ. — Я так скучала.

— Я тоже малыш, я тоже, — ответила она, поглаживая меня по спине.

— Я умираю? — спросила я, прикрыв глаза. Вместо ответа, она согласно кивает головой.

— Что ты здесь делаешь? — отстранившись спросила я, продолжая сидеть на полу.

— Я пришла помочь тебе, Лина. Тебе нельзя быть здесь, ещё слишком рано. У каждого человека есть определённый срок, твоё время ещё не пришло. Посмотри на них, — сказала бабушка, указывая в сторону ребят, что продолжали измерять коридор длинными шагами, в ожидании результатов.

— Вот ради кого тебе стоит жить. Живи ради того, чтобы чувствовать боль, чтобы дышать, чтобы любить и двигаться дальше. Запомни, что боль — часть нашей жизни, и только она заставляет нас чувствовать себя живыми. Порой, стоит принять её, и тогда ты поймёшь свои истинные чувства. Ты всегда сможешь уйти, но, кто знает, может, ты будешь жалеть о своём выборе, вот только вернуться назад возможности не будет. Помнишь, я всегда говорила тебе, что мы сами пишем свою историю, так?

Улыбнувшись сквозь слёзы, согласно киваю головой.

— Хорошо. Возвращайся и допиши свою историю так, как считаешь нужным, малыш. И ещё, знаю, что это будет трудно, но постарайся простить его. Вы оба зависите друг от друга так сильно, что поодиночке вы ничто. Ваш союз был заключен где-то на небесах.

Вдруг, в конце коридора вновь появился тот яркий свет.

— Мне страшно.

— Не бойся.

— Я буду скучать, бабушка, — глотая горькие слёзы, отвечаю я.

— Малыш, я всегда буду рядом с тобой, тебе не обязательно видеть меня, достаточного того, что ты помнишь меня и носишь мой кулон. А сейчас приляг и постарайся заснуть, — с улыбкой сказала она, смотря на меня.

Кивнув в знак согласия, кладу голову на её колени, как в детстве. Она заботливо гладила меня по волосам, напевая какую-то мелодию. Яркий свет стремительно приближался к нам, но мне больше не страшно. Я знаю, что меня любят и ждут. Дыхание стало учащаться, по телу прошёлся озноб. Девственно белый свет поглощал пространство вокруг, голос бабушки становился всё дальше и дальше. Холод завладел телом. Замираю на месте, ослепляемая яркой полосой света, перед глазами замелькали искры, словно я падала в пропасть. Резкая вспышка боли оглушает меня, и я проваливаюсь в темноту.

___________________________________________________________________________

*Если я останусь (англ. If I Stay) — роман, написанный американской писательницей Гейл Форман; опубликован в 2009 году. Сюжет романа рассказывает о семнадцатилетней девушке по имени Мия, которая вместе с семьёй — родителями и младшим братом — попадает в автокатастрофу и выживает, лишившись родителей и брата. Однако Мия находится в коме, а её душа бродит по больнице, наблюдая за другими пациентами. Ей предстоит сделать важный выбор: она может жить, и быть со своим парнем по имени Адам, или же может умереть, и тогда она будет со своими близкими, погибшими в автокатастрофе. Она разрывается между родными людьми, так как очень любит свою семью, но при этом любит Адама…

Глава 37.

Сквозь завесу шума в ушах, отдалённо слышу чьи-то голоса. Веки были настолько тяжёлыми, что упорно отказывались открываться. Каждый вдох отдавался в груди еле ощутимой болью. Единственное, что я отчётливо ощущала, это то, как кто-то держит меня за руку. В голове была кромешная тьма, сквозь которую просачивались некоторые обрывки воспоминаний.

Кое-как открыв глаза, морщусь от света ламп. Через несколько минут, когда мне удалось привыкнуть к свету, открываю глаза и, обведя палату сонным взглядом, вижу, что рядом с кроватью сидит Егор, а в кресле рядом с окном мирно спит Ян. Сделав глубокий вдох, неприятно морщусь от резко-колющей боли. В горле встал ком, жутко хотелось пить, но губы отказывались говорить что-либо. В голове проносились обрывки воспоминаний, но сложить чёткой картинки я не могла.

Почувствовав, как сильно затекла моя рука, слегка шевелю ею, отчего Егор, до этого мирно сопевший в одеяло, проснулся. Резко подняв голову, он потирает переносицу руками и смотрит на меня. Я всё ещё не могла поверить, что это не сон. Мой взгляд встречается с его светло-голубыми глазами, отчего на душе становится как-то спокойнее. На секунду мне вновь начинает казаться, что это моё подсознание решило так жестоко подшутить надо мной, но нет. Он здесь. Прямо здесь и прямо сейчас он сидит рядом со мной и сжимает своей рукой мою.

Я попыталась привстать, но Егор уложил меня обратно, сказав при этом, что мне нельзя вставать.

— Лина, ты как? — обеспокоенно спросил он, прикладывая свою ладонь к моей щеке. Хоть внешне он и выглядел взволнованно и обеспокоенно, в его взгляде виднелось явное облегчение. По телу прошлась лёгкая волна дрожа, отдающаяся в каждой клеточки моего тела неким теплом.

— Пить хочется, — шепчу я, прикрыв глаза и чувствуя то, как ко мне возвращаются силы.

— Сейчас, — с лёгкой улыбкой на губах сказал он и, встав со стула, вышел в коридор. Повернув голову набок, смотрю на Яна, который сложив руки под лицо, продолжал спать. Слегка усмехнулась от того, что не могу запустить в него что-нибудь.

Вдруг в палату вбегает пожилой мужчина в белом халате, больше похожий на врача. Как-то облегчённо выдохнув, он подходит к кровати и, взяв с прикроватной тумбы планшет, достаёт ручку из кармана и спрашивает:

— Как ты себя чувствуешь?

— Всё нормально, больно только в груди, когда дышу, — отвечаю я, смотря на него.

— Такое бывает, но это абсолютно нормально. Признаться честно, ты заставила нас понервничать, пролежать месяц в коме и пережить два приступа, такое может не каждый, но я всё же рад, что ты нашла в себе силы и очнулась.

На протяжении следующих нескольких минут он осматривал меня, постоянно что-то записывая. Егор и Ян, который наконец-то соизволил проснуться, стояли в стороне и, постоянно перешёптываясь, наблюдали за действиями врача. Я же пыталась понять, как мне быть. Безусловно, хотела узнать, зачем и почему они так поступили со мной и самое главное, что будет дальше. Но хватит ли у меня на это сил? Смогу ли я выдержать горькую правду, что через несколько минут обрушиться на меня, словно лавина? Да. Да, я смогу.

После того, как врач закончил осмотр и поставил мне капельницу, вышел из палаты, предварительно сказав Яну и Егору не задерживаться здесь слишком долго. Как только за ним закрылась дверь, Егор подходит к кровати и протягивает мне бутылку детской питьевой воды. Я было, хотела протянуть руку, но поняла, что не смогу сделать это. Тогда Егор слегка приподнял меня и, поднеся бутылку к моим губам, позволил мне утолить жажду. Боже, никогда не думала, что обычная вода бывает такой вкусной! Хоть я и чувствовала себя, как маленький ребёнок, я была благодарна Асинскому за то, что он помогает мне. Осушив практически половину бутылки, откидываясь обратно на спинку кровати. Егор сел рядом со мной, и вновь взял меня за руку, сжимая её сильнее положенного.

— Спасибо, — сказала я, смотря на него, а он улыбнулся в ответ.

— Ну как ты, Рембо? — с улыбкой спросил Ян, подходя к кровати и беря меня за руку. Я улыбнулась и, показав жестом, что всё «Ок», сказала:

— Может, наконец, объясните мне, что за спектакль вы разыграли? И главное,

зачем?

Переглянувшись друг с другом, Егор, кинув на меня быстрый взгляд, кивнул в знак согласия. Нервно сглотнув, прикусываю нижнюю губу, мысленно подготавливая себя к оглушительной правде.

— Когда мы разрабатывали план, то не учли того, что Мартынов направит свой интерес на того, кто, по сути дела, не имеет никакого отношения к этим разборкам. Это ты, Лина. По неизвестным нам причинам, твоя персона весьма сильно заинтересовала его вплоть до того, что он приказал своим людям выяснить о тебе всё, что можно. Наш информатор сообщил нам, что Мартынов готовит на тебя покушение. Я стал думать, для чего ему это надо, а затем наткнулся на тот компромат, что достали наши родители. Сверив всю информацию, я понял, что убив тебя, Мартынов сможет расквитаться с нашей семьёй, забрать себе часть акций и весь бизнес родителей. Я хотел увести тебя за границу, спрятать в каком-нибудь тихом городке, чтобы ты была в безопасности, но после аварии я был не в состоянии сделать это. Поэтому рассказал свой план Егору. — Ответил Ян, проведя рукой по волосам.

— Я хотел придерживаться этого плана, но отец решил действовать иначе. Он знал, что Мартынов хочет избавиться от меня, ибо я наследник и лишнее звено, которое может помешать ему. Тогда отец предложил инсценировать моё убийство, чтобы я смог уехать в соседний город и уничтожить остатки кадров Мартынова, чтобы способствовало нам в этом деле. — Сказал Егор, прикрыв лицо руками.

— И ты так просто согласился? — Прошептала я, чувствуя то, как увлажняются мои глаза.

— Нет, я не хотел. Но… Если бы я не согласился он бы убил тебя, Лина. Блять, если бы он сделал это, то я бы лишился своёго долбанного рассудка! Потому что без тебя моя жизнь не имеет смысла. Я думал, что оставив тебя, смогу уберечь тебя от опасности, смогу дать тебе шанс на нормальную жизнь, в которой ты будешь счастлива, а в итоге всё привело к тому, что я вновь сделал тебе больно, причём так больно, что ты пыталась покончить с собой.…

— Ян, выйди, пожалуйста. — Оборвала я речь Егора, переводя взгляд на брата. Я больше не могла сдерживать себя. Все мысли и чувства, что я безнадежно похоронила глубоко в душе, вновь рвались наружу. А вместе с ними рвалась и та отчаянная боль, которую я пыталась глушить таблетками. И вот, когда мне, наконец-то, удалось создать новую иллюзию себя, когда я почти поверила в то, что он больше не вернётся, он вновь врывается в мою жизнь, принося с собой сладкую боль, которая является моим наркотиком.