Электронные часы показывали пять утра, я сижу на подоконнике и, укутавшись в тёплый вязаный плед, смотрю на улицы Питера. Первые лучи солнца показывались из-за крыш домов, устало вздохнув, провожу пальцами по стеклу и прислоняюсь к нему лбом. Заснуть мне так и не удалось. Было обидно оттого, что ни отец, ни мать даже не пришли извиниться. Они вообще знают, что такое сострадание? Кажется, нет. Почему-то мне вспомнились слова учителя о том, что я для родителей послушный пёсик. Я и раньше знала это, но наивно отрицала очевидное, что для них я всего лишь воплощение их идей, не больше. Обидно.

Однако меня настораживало то, как моё тело реагирует на малейшую близость с информатиком. Почему рядом с ним мне так спокойно? Может, всё дело во внешности? Чёрт, я не знаю. Я никогда не любила и не испытывала то, что испытывают главные героини любовных романов. Возможно, это просто бушующие гормоны, в подростковом периоде это вполне нормальное явление. Да и не может мне нравиться Егор Андреевич, он учитель и извращенец к тому же. Всё. Точка. Я люблю совершенно другого человека, с которым, к сожалению, никогда не увижусь. Думаю, что Сокол ни за что на свете не станет встречаться со мной. Для него я просто друг по переписке. Устало вздохнув, прислоняюсь лбом к оконному стеклу и прикрываю глаза. Странный контраст тепла и холода помогает расслабляться.

Неожиданно, мой телефон запищал, оповещая меня о новом сообщении. Взяв в руки телефон, снимаю блокировку и вижу, что мне написал Сокол. Вчера мне так и не удалось пообщаться с ним, надеюсь, сегодня я узнаю, что хотела.

Сокол 431: Доброе утро, принцесса. Ты чего встала в такую рань? Не спится?

Широко зевнув, я набираю ответное сообщение:

Black Heart: Доброе. Я ещё и не ложилась даже.

Сокол 431: Что случилось?

Black Heart: С чего ты взял, что что-то случилось?

Сокол 431: Обычно ты пишешь более обширно, а тут просто и понятно. Рассказывай, что случилось.

Black Heart: Вчера из-за нового учителя информатики я задержалась и поздно приехала домой. Мои родители раскричались, я не выдержала и ответила отцу, за что получила болезненную пощёчину.

Откровенно говоря, я завидую тем детям, у которых есть любящие родители. И крайне сочувствую и понимаю тех, кто лишен родительского тепла. Не понимаю, как можно поднять руку на собственного ребёнка? Каким же уродом надо быть, чтобы ударить частицу себя.

Сокол 431: Он ударил тебя за то, что ты просто задержалась? Он с головой дружит? Да его самого хорошенько приложить надо. Блять, да был бы я сейчас рядом, твой папаша уже валялся бы на полу с разбитой рожей. Как он вообще посмел поднять руку на женщину, тем более на свою дочь? И что ты собираешься делать?

Black Heart: Ничего. Я ничего не смогу сделать, хотела уйти из дома, но мой самый ближайший родственник живёт очень-очень далеко. А лишних денег у меня нет, отец следит за моими расходами.

Сокол 431: Чёрт, давай я заберу тебя к себе?

Black Heart: Ты с ума сошёл? Мне неловко и неудобно стеснять тебя.

Сокол 431: Нет, я говорю вполне серьёзные вещи. Если он один раз поднял на тебя руку, то что помешает ему сделать это ещё раз? А мама, она хоть попыталась что-то сделать?

Black Heart: Мне очень приятно, что ты волнуешься, но мой ответ — нет. Мы же ни разу не встречались, я даже не знаю, как тебя зовут, и кем ты работаешь. Ты прав, его ничто и никто не остановит. Нет, она просто стояла в стороне и смотрела.

Сокол 431: Кошмар, семейка Адамс отдыхает, и всё же, тебе нельзя оставаться там. Попробуй поговорить об этом со школьным психологом, если он у вас есть, конечно, может он попробует достучаться до твоих обезумевших родителей.

Black Heart: Это только испортит ситуацию, я не хочу афишировать это на публику.

Сокол 431: Но ведь ты понимаешь, что быть тихоней и прощать им подобные поступки нельзя. Ты перестаёшь существовать как личность. Хочешь, чтобы они окончательно одержали над тобой верх?

Black Heart: Нет.

Сокол 431: Тогда перестань быть серой мышкой. Сними с себя фарфоровую маску и покажи всем настоящую себя. Ты уже взрослая девочка, не бойся осуждения. Будь сильной.

Black Heart: Спасибо, ты очень сильно помог мне. Надеюсь, у меня получится. И всё же, как тебя зовут? Глупо, да? Мы общаемся несколько месяцев, а я до сих пор не знаю твоего имени.

Сокол 431: Я сам виноват, не успел представиться. Но я надеюсь узнать и твоё имя. Я — Егор.

Я нервно сглотнула. Почему мне сразу же вспомнился Егор Андреевич? Ведь он стал относиться ко мне более дружелюбно, только после того, как полазил в моем телефоне. А может под этим ником сидит именно учитель? Тогда логично рассуждать, что он бы сразу признался мне, ведь Сокол никогда не врёт мне. Может, он решил проверить со мной ли именно общается? Так, стоп! Это не мой учитель, это не он. Можно подумать, что в Питере есть только один Егор? Тем более они совершенно не похожи друг на друга характером. Однако мои подозрения никуда не исчезли. Хорошенько обдумав ответ, набираю новое сообщение.

Black Heart: Я хочу сохранить это в секрете, по крайней мере, до нашей встречи.

Сокол 431: Эй, но ведь так не честно! Но мне кажется, что у такой красивой девушки, как ты, не банальное имя, типа «Саша, Женя, Вика».

Black Heart: С чего ты взял, что я красивая? Ты же меня ни разу не видел.

Сокол 431: Я просто верю в это, солнце. Так где состоится наша встреча?

Black Heart: Знаешь новый кинотеатр возле Сенатской площади? Давай там в субботу в 18:00?

Сокол 431: Хорошо, буду с нетерпением ждать. А теперь надо вставать с кроватки, чего мне не хочется, и собираться.

Black Heart: Какая первая пара?

Сокол 431: Информатика, причём четыре урока подряд. Ох, за что?

Black Heart: Не любишь информатику? А мне она легко даётся, к тому же к нам в школу пришёл новый учитель. Объясняет он хорошо, но вот ведёт себя весьма непедагогично.

Сокол 431: Почему же, люблю. Ну, что поделать, вот такой вот он засранец, у каждого свои методы воспитания. Мне кажется, он это не специально, возможно, он просто пытается найти к каждому персональный подход. Кстати, а ты почему в школу не собираешься?

Black Heart: А я сегодня не пойду.

Сокол 431: Прогулять решила?

Black Heart: Не совсем, это такой маленький бунт против родителей. Ты же сам сказал мне, что надо давать им отпор.

Сокол 431: Вот и правильно. Тебе давно пора отрастить зубки и показать им Кузькину мать! Кстати, у меня есть повод для ревности к твоему учителю? Вдруг он завлечёт тебя в свои сети, с кем же я тогда общаться буду?

Black Heart: Не волнуйся, он симпатичный, но меня не привлекает.

Мне нравишься только ты, нет, я люблю тебя. И надеюсь, что это взаимно. А учитель? До него мне нет дела.

«Врёшь, врёшь, врёшь!» — Насмешливо отзывается сознание. Встряхнув головой, блокирую телефон и, встав с подоконника, подхожу к зеркалу. Да уж, ну и картина! Кожа бледнее обычного, огромные мешки под глазами, а на щеке красуется красный след, который, судя по всему, перерастёт в синяк. Отлично! Теперь придётся замазывать его тональным кремом. Однако меня радовало то, что я наконец-то смогу увидеться с Соколом. Сегодня среда, надеюсь, что до субботы его планы останутся неизменными.

Улыбнувшись и заплетя на голове небрежный «пучок», выхожу из комнаты и спускаюсь вниз. Со стороны столовой слышались голоса родителей, которым до меня и дела нет, ну, это пока я не зашла. Давай, Каролина, ты не должна трусить! Сделав вдох, захожу в столовую, в которой моментально повисла тишина, и сажусь за стол.

— Почему ты до сих пор не одета? — Спросила мать, холодным, как лёд голосом. Посмотрев на неё, отвечаю:

— А я сегодня не пойду в школу.

— С чего ты так решила? — Сказал отец, откладывая в сторону газету и с упрёком смотря на меня. Ну, всё, началось.

— Потому что я так решила. Не хочется мне туда идти.

— Каролиночка, ты такая бледная? Тебе не хорошо? — Спросила Ольга, поставив передо мной тарелки с яблочными оладьями.

Странно, неужели она не заметила синяк на щеке? Или заметила, но упорно проигнорировала его?

— Нет, просто бессонница замучила. Ольга, а можно мне фруктовый салат и йогурт?

— Конечно-конечно, сейчас сделаю.

Слегка улыбнувшись, вновь смотрю на родителей. Мать и отец пребывали в шоковом состоянии, но это ненадолго.

— Ну и? Что вы так на меня смотрите, не хочу я оладьи есть!

— Ты сейчас же поднимешься наверх, переоденешься и поедешь в школу! — Сказал отец, вставая из-за стола и сжимая руки в кулаки.

— Нет, я не пойду и точка.

— Не перечь мне, нахалка! Я плачу за твою учёбу не просто так. Быстро встала и пошла собираться. Ты живёшь в моём доме, ешь мой хлеб, ты будешь делать всё, что я тебе скажу!

— Каролина, хватит выводить отца с самого утра! У нас сегодня важная сделка. Хочешь, чтобы наши партнёры усомнились в возможностях нашего бизнеса? — Крикнула мать, также поднимаясь из-за стола.

— Вот так всегда, вам важен только ваш дурацкий бизнес, а на меня вам плевать! Я устала, вы самые отвратительные родители на всём белом свете. Да вы же кого угодно своим терроризмом с ума сведёте. Вы даже не извинились за вчерашнее. Ну да, задержалась я, что в этом такого?! Обязательно сразу надо бить? И если вы не измените своё отношение ко мне, то я соберу вещи, уйду из школы и перееду жить к бабушке, а перед этим обращусь в органы опеки! — На одном дыхании выпалила я, сжимая руки в кулаки, дабы не разбить что-либо.

— Вечером поговорим, дорогой, нам пора, — сказала мать, подходя к отцу, который уставился на меня, как бешеное животное, и взяв его под руку, не сказав ни слова, они выходят из столовой, и я свободно выдыхаю. Отлично, Каролина, так держать!

Позавтракав, я поднимаюсь к себе и ложусь на мягкую кровать. Усталость и бессонница давали знать о себе. Может, стоит поспать? Неожиданно экран телефона загорелся, высвечивая имя «Алиса». Нахмурившись, беру телефон в руки и, подождав немного, отвечаю на звонок:

— Да?

— Алло, Лина, ты где? Мы с Димой тебя уже заждались.

— Я сегодня не приду.

— Почему? Что-то случилось?

— Я заболела и вообще, с чего бы тебе звонить избалованной девочке и зануде?

— Лина, послушай, я вчера наговорила много лишнего, просто ты не справедливо относишься к Егору Андреевичу. А я не хотела говорить, что ты избалованная. Прости меня, пожалуйста.

Её голос начал дрожать, словно она вот-вот заплачет. Это самый верный признак того, что её слова искренние.

— Ладно, Алис, забыли. Не плачь только, всё хорошо. Представляешь, я наконец-то решилась на встречу с Соколом.

— Да ладно? Ты его пригласила? Ой, Лин, уже звонок, нам пора, давай ты мне всё вечерком расскажешь, хорошо?

— Хорошо, Димке привет!

Убрав телефон, я закуталась в одеяло и легла на подушку, надеясь на сон.

***

— Каролина, вставай, к тебе пришли! — Сквозь сон, слышу голос Ольги. А через несколько минут меня начали трясти за плечи.

— Ещё пять минут и встану, — сонно бормочу я, закутавшись под одеяло с головой.

— Так, знаю я твои пять минут. Вставай, давай, к тебе какой-то парень пришёл.

Сон, как рукой сняло. Быстро разлепив глаза, откидываю одеяло в сторону, сажусь

на кровати и спрашиваю:

— Какой парень?

— Не знаю, я его никогда раньше не видела. Давай иди, он тебя уже десять минут в прихожей ждёт.

Пожав плечами, надеваю свои тапочки-собачки и прямо в пижаме спускаюсь вниз, по пути успевая врезаться в крутой поворот.

— Понастроили тут, — пробубнила я, приложив ладонь ко лбу. Больно, однако.

— Что, не выспалась, Староверова? — Услышала я насмешливый голос Егора Андреевича. Остановившись, чувствую, как округляются мои глаза, а челюсть с диким грохотом падает на пол. В проходе стоял учитель, сложив руки на груди и с улыбкой, как из рекламы жевательной резинки, смотрел на меня.

— Егор Андреевич?

— Нет, блин, Карлсон. Меньшикова сказала, что ты заболела.

— Что? А, да, я заболела.

— И что же у тебя болит? Судя по твоему внешнему виду, у тебя недосып. Так уж и скажи, что проспала и решила школу прогулять.

— Нет, у меня правда… Эм, горло болит.

— Да? А по-моему, ты вполне здорова. Единственное, что у тебя будет сейчас болеть, так это твой симпатичный зад, — сказал учитель, подходя ко мне. О нет, опять за своё! Он подошёл слишком близко, заставляя меня нервно сглотнуть и почувствовать, как внизу живота растекается странное ощущение. Покраснев, как томат, опускаю взгляд на свои руки и прикусываю губу.

— В чём причина прогула? — Серьёзно спрашивает он.