— Нет! — вскрикнула Марина и, осознав свою оплошность, понизила голос. — Нет. Я не вижу в этом необходимости, сударь.

— Это не необходимость, а только мое удовольствие, — возразил ей Загорский, предлагая ей свою руку для того, чтобы помочь сесть в коляску.

— Я не вижу в этом необходимости, — тихо, чтобы не услышали Арсеньевы, процедила сквозь зубы Марина. Ее рука дрожала в его руке то ли от негодования, то ли от волнения. — C'est tout ce que je vous dis[48], сударь.

— Зато я не все сказал вам, — Загорский помог ей сесть, а потом закрыл дверцу коляски и положил свою руку на нее. — Вы не дослушали меня, а, следовательно, не дали мне возможности оправдаться от выдвинутых вами обвинений.

— Я не хочу слышать ваших объяснений, — медленно проговорила Марина. Ее уже ничуть не волновало, что сидящие в коляске Арсеньевы слышат их диалог. — Я не понаслышке знаю, какой вы мастак придумывать оправдания.

Загорский слегка покраснел от ее слов.

— Марина Александровна, я попросил бы вас… — начал он, а Марина, слегка удовлетворенная тем, что задела его за живое своими словами, чувствуя, что не в силах более продолжать этот разговор, тихо обратилась в отчаянье к Павлу:

— Je serais très content si vous me débarrassez de ce homme[49]…

Павел слегка пожал ее руку в знак поддержки, наклонился к Загорскому и еле слышно прошептал ему в ухо:

— Дружище, сделай передышку. Сейчас ты ничего не добьешься, неужто сам не видишь? Les femmes[50]… Они так эмоциональны, им нужно время, чтобы успокоиться. Приезжай через два дня на охоту. Может, будет возможность обсудить все, да и она остынет к тому времени.

Загорский легко пожал его руку в знак согласия и отпустил дверцу коляски. Арсеньев кивнул кучеру, и они тронулись в путь.

Загорский напрасно пытался поймать взгляд Марины. Та смотрела в никуда прямо перед собой и не повернула головы, когда коляска отъезжала. Только Жюли неловко и виновато улыбнулась ему из-за Марины, да Арсеньев кивнул на прощание.

Это только добавило поленьев в огонь ярости, пожирающий Сергея изнутри. Он был так зол, что с удовольствием бы разбил что-нибудь сейчас. Он легко вскочил на свою лошадь и направился на свою холостяцкую квартиру.

Она не захотела с ним поговорить. Выдвинула свои требования и обвинения и не дала ни слова сказать в свою защиту. Да и как мастерски выбрано место — публичный парк для прогулок, кругом люди, все на виду…

«Я не понаслышке знаю, какой вы мастак придумывать оправдания». Он с силой сжал поводья. Будь она мужчиной, он с удовольствием выбил ей мозги! Заявить такое ему! Неслыханно! И это после того, как открытым текстом заявила, что ждет от него предложения руки и сердца, не меньше!

Он снова вспомнил слова Натали, которые всплыли в его памяти, едва Марина завела речь о браке: «ведаешь ли ты, что в институте девочки с самых младых лет ставят себе цели: получить шифр и (ну, или «или» — у кого как получится) найти хорошую партию».

Неужели все женщины так стремятся замуж? Неужели все так циничны и продажны?! Ему было так легко с ней, так покойно. Марина не жеманничала в разговоре с ним, как остальные девушки ее возраста, а говорила с ним, как с равным, чем и подкупила его. Так обмануться! Он-то думал, что она любит его, а она тем временем подсчитывала выгоды от брака с ним.

«….— Загорское? Это ваше имение?

— Да, самое крупное. Самое начало из начал нашей семьи. Было подарено моему славному предку первым Романовым. Когда я был еще мальчиком, мне казалось, что его границ не объедешь и за сутки.

— Правда?...»

Ах, как должно быть забилось ее меркантильное сердечко при этих словах!

Шампанское. Ему определенно надо шампанское нынче вечером. Много шампанского! Его снова звали на пирушку в казармах, недоумевая, что это он вдруг заделался «чертовым святошей», как выразились его гвардейские дружки. Вот и прекрасно. Это именно то, что ему сейчас нужно, он усмехнулся, — забыться в вине. Забыться и забыть, что нужен не он сам, а имя, титул и состояние. Как всегда.

Ну и пусть, вдруг подумал Загорский. Он уже принял решение, и ничто не изменит его. Даже если она не любит его, а хочет этот проклятый титул и деньги, то прекрасно, пусть получит их. В конце концов, он тоже получает немало взамен. Это будет отличная сделка, усмехнулся он.

Слезая с лошади на месте, Загорский неожиданно столкнулся со своими дружками.

— О! Какие лица! — воскликнул корнет Облонев. — Загорский, вас ли я вижу? Мы шли наугад, не думали вас застать нынче дома, ведь вы у нас отныне любитель моциона.

— Не злите меня, Облонев, — резко сказал ему князь. — Я и так уже достаточно зол.

— Не злите князя, Облонев, — улыбнулся поручик Кулагин. — Нам нужен нынче князь. Без князя чертовски скучно отныне.

— Что, шельмы, заскучали? — улыбнулся Загорский.

— Чертовски! — шутливо простонали в четыре голоса гвардейцы.

— Так едем же гулять! — вскрикнул князь. — Вот только зайдем на пару минут ко мне, сменю мундир. Гулять в новом мундире — обрекать себя на лишние траты.

Всей компанией они поднялись в квартиру Загорского. У двери их уже встречал верный Степан, который, услышав еще с улицы их возбужденные голоса, ждал своего хозяина на пороге.

— Барин, к вам дама, — сразу же предупредил он князя под дружный гул товарищей Загорского:

— Дама? Загорский, мы лишние? Кто сея Терпсихора, князь? Покажите даму товарищам!

Загорский скинул на руки слуги головной убор и расстегнул мундир.

— Кто там, Степан? Я ее знаю?

— Сомневаюсь, ваше сиятельство, — покачал головой тот. — Я ее вижу впервые. Довольно наглая бабенка — сказала, что имеет твердое намерение увидеть вас и потребовала, что дождется тут. Сколько раз говорил, не связывайтесь вы с этими профурсетками — ни стыда, ни совести, только деньги тянут и тянут…

Загорский, не мешкая, раздвинул бархатные портьеры на двери и вошел в комнату. На канапе, скинув туфли на пол, полулежала рыжеволосая женщина в ярко-розовом атласном платье. Ее шляпка лежала на столе, перчатки валялись на полу рядом с обувью. Женщина, приподняв ногу, поправляла чулок, демонстрируя князю молочно-белую кожу стройной ноги, и, заметив мужчину в комнате, с притворно возмущенным вскриком, одернула юбки и выпрямилась.

Подобный спектакль позабавил князя — она не могла не слышать голов в прихожей, чтобы задрать юбку без умысла. Он прошел к столу и налил себе воды из графина в бокал. Сделав глоток, он повернулся к визитерше и отсалютовал ей бокалом.

— Примите мои комплименты — у вас прекрасные ноги, но даже это не заставит меня забыть только один вопрос к вам — в чем цель вашего визита ко мне на квартиру? Вы ведь не дама полусвета, чтобы так легко раскидываться своей репутацией.

— Ах, князь, я должна была видеть вас, — с придыханием проговорила Софи, поправляя сбившиеся рыжие кудри.

— А я вот не имел такого желания, милейшая! — вдруг резко сказал ей Загорский, заставив от неожиданности вздрогнуть. — Обычно я сам решаю, кого принимаю у себя, а кого нет, и вы явно не входите в число желанных для присутствия здесь особ. Что вам угодно? Назовите причину или немедля покиньте мой дом.

— Как вы грубы, Загорский! — вскипела униженная Софи, прищурив глаза. — Я ведь решилась на это только из любви к вам. А вы… Ваше поведение недостойно мужчины.

— Как недостойно женщины приходить в квартиру мужчины, навязываясь. Но вы ведь сделали это, а значит, лишили меня права вести с вами, как с женщиной. Ах, милейшая, ни демонстрация ваших прелестей (да-да, я заметил давеча и вашу грудь, так неосторожно выбирать столь низкий вырез), ни ваше явное желание попасть в мою постель не заставят меня изменить моему вкусу, — Загорский хищно улыбнулся ей и продолжил. — Я ненавижу рыжеволосых, милая.

С полувскриком-полувсхлипом Софи схватила свои пожитки и метнулась к двери. Раздвинув портьеры, она увидела нахально улыбающихся товарищей Загорского, которые слышали каждое слово из их разговора и явно наслаждались каждым действом разворачивающегося спектакля.

Униженная, она обернулась к князю:

— Вы забылись, ваше сиятельство, забылись, что сами не столь уязвимы. Вы до сей поры не знали, что у женщин есть когти, как у хищников? Так вот, знайте, они тоже могут ранить и ранить довольно глубоко. Я клянусь вам, вы пожалеете о сегодняшнем вечере!

Прошипев свои угрозы, Софи развернулась и, растолкав офицеров, вышла вон под их дружный смех и улюлюканье. Загорский лишь покачал головой, снимая мундир.

— За что вы ее так, Загорский? — спросил того Кулагин, входя в комнату. — Такая, словно кошка — не успокоится в своем бешенстве, пока не увидит кровь.

— Пустое, — отмахнулся князь. — Сегодня я понял одну истину, господа, — женщинам веры быть не должно ни в чем. Пустые, презренные создания, везде ищущие свои выгоды.

— Ого, — притворно удивился Кулагин. — Видимо, сегодня нашего князя отвергли, господа, раз эти создания для удовольствия вызывают у него столь яростный выпад!

— Напротив, похоже, что отверг я, — усмехнулся Загорский. — Даже не ведая об этом и не имея на то намерения. Но что сделано — то сделано. Господа офицеры! Я готов к любым вашим предложениям на сегодняшний вечер! Ну, едем в трактир? Или в казармы играть? Решение за вами.

Дружный восторженный рев, вырвавшийся из нескольких глоток, служил ему подтверждением того, что нынче вечером он сможет забыться от тех невеселых мыслей, что терзали его голову. Он и не ведал, что и этот вечер, и его загул последующей ночью сослужат ему нехорошую службу, а месть униженной Софи только умножит его несчастия.


А Софи тем временем решительно ворвалась в дом, оттолкнув при этом лакея, открывшего дверь.

— Расплатись с извозчиком, — бросила она ему сквозь зубы. Потом полуобернулась на пути к дверям, ведущим внутрь дома, и спросила его:

— Его сиятельство дома? Или нынче выехали?

— Дома-с, София Карловна. В кабинете—с, — поклонился тот.

— А графиня?

— Графиня нынче отбыли на музыкальный вечер.

Превосходно! Софи кивнула своим мыслям и продолжила свой путь в отведенную ей комнату. Там она сразу же бросилась к дорожному сундуку, что стоял под кроватью. Откинув крышку, она достала большую шкатулку, ключ к которой всегда был у нее при себе — на цепочке на шее. Тут, в этой шкатулке лежали стопки писем и записок. Софи была предусмотрительной особой и хранила все, что писали к ней или не к ней, но каким-либо способом попало ей в руке. Все пригодится, думала она, настань момент. Некоторые сослужили ей неплохую службу в Париже, другие же могут сделать это впоследствии. Для нескольких писем из ее хранилища такой момент настал сейчас.

Она достала из середины стопок, несколько писем, перевязанных белой атласной ленточкой. Вот они, те письма, за которыми она охотилась целых пять недель, словно предчувствуя, что они ей понадобятся. Письма Натали к любовнику и этого любовника к Натали.

Как это благородно, но в то же время — как неосмотрительно возвращать письма при расставании, усмехнулась Софи. Теперь вся их многолетняя связь налицо. Вот они, доказательства.

Она запихнула письма за корсаж платья, затем закрыла шкатулку на ключ, а ту — в сундук под кровать. Глупая корова Натали! Прятать такие компрометирующие вещи в шляпных коробках в гардеробной, где и следует искать женские секреты в первую очередь.

Софи поднялась с колен и, расправив юбки, вышла из комнаты, направившись к кабинету графа. Он первоочередная фигура в ее плане, и только от того, как она сумет его раззадорить, и зависит весь исход задуманного. Уж она-то постарается на славу!

Она тихо постучала. Из-за двери донеслось тихое «Entrez[51]». Софи, быстро и не раздумывая особо, ткнула себе кончиком ногтя мизинца сначала в правый глаз, а затем в левый, чтобы из глаз потекли слезы. Затем, дождавшись результата, она приняла на себя расстроенный и оскорбленный вид и повернула ручку двери.

Представление началось.


Глава 12

Воронин в последний раз поправил воротник мундира и, натянув перчатки, вышел из дома. Все его мысли были посвящены предстоящей охоте у Арсеньевых. Но ни гон лис занимал его настолько, что он сегодня был даже слегка рассеян, что никогда не замечалось за ним ранее, ни его замечательные борзые, которых он всегда берет с собой на охоту.

«Будьте на охоте», — написала она, и его сердце трепетало каждый раз, когда он вспоминал ее записку. Значило ли ее желание увидеть его нечто большее? Или он сам себе придумывает, выдает желаемое за действительное?

Задумавшись, он чуть было не проехал мимо Загорского, спешившего куда-то ему навстречу. Тот, заметив графа еще издалека, направил свою лошадь прямо на него, чтобы он не смог избежать встречи. Едва он подъехал ближе, как Анатолю бросились в глаза немного помятый и испачканный мундир, красные от недосыпа и выпивки глаза, растрепанные волосы.