Робин Хэтчер - В твоем сердце

— Я… я… мне очень жаль, Чэд, — Адди открыла дверь пошире, — может, зайдешь? Я как раз кофе поставила…

— Нет, спасибо. Не смею задерживаться. Уже и так довольно поздно. — Он продолжал мяться на пороге, сжимая в руках шляпу.

— Я вот просто думал зайти и попросить вас кое о чем, прежде чем кто-нибудь меня… опередит. К вам еще никто не заходил?

— О чем это ты, Чэд?

— Да я все насчет танцев в честь праздника урожая. Они будут в следующую субботу… Адди рассеянно внимала словам Чэда и, кажется, все еще ощущала на своих губах поцелуй Уилла.

«Я НЕ ИЗ ТЕХ. ЧТО ЖЕНЯТСЯ… Я ОЧЕНЬ РАД ДРУЖБЕ С ВАМИ»

— О, нет, — сказала она тихо. — никто меня пока еще не приглашал на танцы…

— Что ж, тогда для меня будет большая честь, если вы найдете подходящим пойти туда вместе со мною. Хотя я танцор, честно сказать, никудышный, — пожал плечами Чэд. — Ма всегда говорила, что мне медведь на ухо наступил, да и ноги у меня уж чересчур велики для танцев. Но обещаю, сделаю все от меня зависящее, чтобы не наступить этакими лапищами на ваши очаровательные ножки!

Адди представила, каково было бы пойти на танцы под руку с Уиллом… Она думала о том, как будет кружиться с ним в вальсе, и он будет ее нежно обнимать…

«ВЫ ПРАВИЛЬНО СДЕЛАЛИ, ЧТО ОТКАЗАЛИ МНЕ… Я РАД. ЧТО ВЬ1 СРАЗУ ЖЕ СУМЕЛИ ВО ВСЕМ РАЗОБРАТЬСЯ…»

Уидл не любил ее, и никогда не полюбит — с грустью думала Адди. Его не интересовал брак ни с Адди, ни с какой-либо другой женщиной. Адди не могла себе позволить мечтать о невозможном.

— Ну и все-таки, скажите честно, как вы на это смотрите, чтобы нам вместе куда-нибудь сходить?! — спросил как-то требовательно Чэд, сбиваясь то на «ты», то на «вы», обращаясь к Адди.

Все было не так уж и сложно. Ей нравился Чэд Торнер. Он всегда был с Адди так подчеркнуто галантен, уважителен, старался услужить. Подыскивал ей лошадь, привел в порядок загон, починил забор. А теперь вот приглашал на танцы. Адди внимательно посмотрела в его карие глаза. Несомненно, Чэд решил за ней поухаживать. Быть может, оттого, что одинокие женщины были. в долине на вес золота, но в конце концов она решила, что вероятнее всего, он все же находит ее довольно привлекательной женщиной. Почему она не может испытывать к нему то же самое, что чувствует к Уиллу? Быть может, она смогла бы полюбить Чэда, если бы очень захотела, — размышляла так Адди Шервуд. Ей казалось, что она смогла бы заставить себя влюбиться в Чэда Торнера.

— О, Чэд, буду рада пойти с тобою на танцы! Спасибо за приглашение!

Нахлобучив шляпу на свою темную шевелюру, кузнец заулыбался.

— Вот и правильно! Думаю, мне пора обратно в город. Увидимся в церкви в воскресенье!

— Хорошо! В воскресенье, в церкви. Спокойной ночи, Чэд.

Она не стала провожать его и дожидаться, пока он отъедет, а сразу же захлопнула за ним дверь. Адди почувствовала, что закрывает дверь… в свое сердце.

Глен гнал упряжку к мельнице в час, когда сумерки окутали Хоумстэд. Несмотря на усталость, он был доволен собой. Он извлек довольно большую выгоду из сегодняшней поездки. Глен не переставал удивляться тому, с какой легкостью ему удалось наворовать достаточное количество досок с лесопилки, чтобы загнать сегодня за приличную сумму поселенцам на той стороне Прохода Жестяного Рога. И главное, что Том Мак Леод так ничего и не заметил. Глен похлопал себя по карману сюртука, радуясь звону монет. Первое, что он собирался сделать, после того, как распряжет лошадей, это купить себе бутылочку виски. После этого можно и отъехать на боковую. Черт подери, а чем еще можно было заняться в этом проклятом захолустье? «Нет, — думал Глен, — Хоумстэду непременно нужен был салун, то есть питейное заведение, место, где настоящий мужчина, как он, например, мог бы провести с удовольствием для себя вечерок-другой, поиграть в карты. Придется, наверное, мне открыть салун» — решил про себя Глен Таусенд. Эта мысль весьма его заинтриговала. «А почему бы ему и правда не открыть салун? Это уж, наверняка, будет лучше, чем горбатить спину на Мак Леода. Да, но только где он достанет денег, чтобы начать свое дело?». Как только Глен вспомнил о своих весьма ограниченных финансах, приподнятое настроение тут же улетучилось. То, что он с утра до ночи вкалывал на лесопилке да еще зарабатывал как мог на стороне, торговал ворованной древесиной, ни на дюйм не приближало его к заветной цели. О, если бы у него не было этой обузы — жены и детей, висящих у него на шее, словно тяжелый жернов, как бы все было по-другому! Без них он многого бы достиг в этом городке. Хотя нет, в этом не стоит. Если бы он был сам себе хозяином, он бы и минуты не задержался в этой богом забытой дыре. Это все Вирджиния была виновата. Если бы не она, разве пошел бы он работать на лесопилку, разве стал бы попусту тратить свои кровные денежки на нее и двух ни на что не годных детей. И не надо было заставлять Марка вернуться в школу, когда учительница выгнала его с урока. Вместо учебы нужно было ему пойти работать. Ведь лоботрясу уже исполнилось четырнадцать, он должен был помогать отцу. Но эта Вирджиния все продолжала рассказывать мальчику пустые байки о том, что необходимо учиться. «Глупая», — думал Глен и переживал, что он так, наверное, никогда не заставит ее повиноваться мужу во всем. Рука Таусенд а сжалась в кулаке. Ему просто необходимо было выпить сейчас виски. И не дай Бог, Вирджиния скажет хоть слово поперек… Глен не был настроен и дальше выслушивать ее упреки.

Адди была крайне удивлена, услышав в воскресенье утром негромкий стук в дверь. «Кто же это может быть?» — подумала она.

Отдернув занавеску, Адди выглянула во двор. На лужайке пасся Темное Перышко, волоча поводья по траве. Адди быстро подбежала к двери и открыла засов. На пороге стояла девочка.

— Жаворонок?! Что случилось? Что-нибудь с дядей…?!

— Нет, с ним все о'кей, — ответила девочка. — Просто он еще не в состоянии пойти в церковь, а я обещала Роузи, что буду там сегодня. У нее день рождения. Вот я и решила поехать туда с вами. ведь можно? Дядя Уилл сказал, что вполне…

У Адди отлегло от сердца.

— Конечно же можно. Почему бы и нет. Заходи. Я уже почти собралась.

Жаворонок вошла в дом, подошла к столу, выдвинула из-за него стул и села передохнуть. Адди подошла к зеркалу, висевшему около кровати. Взяв расческу, она попыталась усмирить свои непокорные локоны.

— А почему бы вам не сохранить эту прическу? — спросила девочка, наблюдая за Адди.

— Мне так очень нравится. Довольно мило. Адди посмотрела на отражение девочки в зеркале:

— Женщины моего возраста с распущенными волосами не ходят.

— А вот моя мама ходила, и моему папе это даже нравилось. Он всегда говорил, что ее волосы похожи на солнечный свет, такие они светлые и ласковые. — Ее глаза приняли отстраненное выражение.

Адди попыталась придумать чтобы такое сказать утешительное, но затем решила, что лучше всего будет просто помолчать.

Взгляд девочки прояснился и она вновь посмотрела на свою учительницу:

— Могу спорить, что дяде Уиллу вы бы тоже очень понравились с распущенными волосами.

При упоминании имени Уилла сердце Адди учащенно забилось. «Нет, нет, она поклялась, что более не позволит себе подобных чувств», — напомнила она себе. По крайней мере в отношении Уилла Райдэра.

— А вчера вы не пришли заниматься чтением с дядей, — продолжила Жаворонок.

— У меня других дел хватает. Не могу же я в конце концов ездить в Рокин'Ар каждый день. Кроме того, твой дядя сейчас уже прекрасно обходится и без моей помощи.

— Но он так расстроился, когда вы не пришли.

Адди сосредоточилась на том, чтобы побыстрее собрать свои волосы в тугой узел на затылке. Она была абсолютно уверена, что Жаворонок это все от себя присочинила. Мистер Райдэр скорее всего обрадовался, когда учительница не пришла.

С решительным видом Адди подняла голову и посмотрела на свое отражение в зеркале. Больше она не позволит себе вести как последняя дура.

Закончив с прической, она одела на голову серебристо-атласную шляпку. Адди пригладила такое же серебристое в тон шляпке страусиное перо, завязала ленты и осмотрелась — хорошо ли все сидит. Наконец, она отошла от зеркала, и взяв из секретера свою записную книжку в таком же серебристо-атласном переплете, направилась к дверям.

— Пойдем, Жаворонок, — сказала она. — Мы не должны опаздывать на службу.

В то утро Роузи пришла в церковь одна. Ее папаша сроду не ходил по воскресеньям в церковь, чему она, конечно, была несказанно рада. Школа и церковь, вот два места, где от него только и можно было спрятаться.

Марк, проснувшись сегодня утром, заявил, что он уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, чем ему заниматься, и потому больше в церковь он ходить не намерен. Если отец не ходит туда, то с какой стати должен ходить он?

«И слава Богу», — подумала Роузи.

Но вот то, что на службу не пошла мама, сильно беспокоило девочку. Мама не могла этого сделать из-за огромного черно-багрового синяка под глазом. Па поставил ей его два дня назад, после того, как пришел домой с полной бутылкой виски и выпил ее всю до последней капельки. Он сидел в гостиной, опрокидывая стакан за стаканом и что-то невнятно бормотал о том, какая обуза для него Вирджиния с ее выродками и проклинал свою несчастную жизнь. Все уже знали, к чему идет дело. Вирджиния попыталась избежать хорошо знакомой развязки, сперва отослав детей спать, а потом и сама скрылась в своей спальне. Но это не помогло. Глен и там ее нашел…

Роузи поджала губы. Церковь не самое подходящее место для подобных воспоминаний. Ма всегда говорила, что отец никогда не может себя вовремя остановить и это только ее вина, что она его постоянно провоцирует. Но Роузи-то знала, что это не так. Просто папочка у нее обыкновенный злобный дебил. Простой как стакан сметаны. Ему просто нравилось избивать тех, кто слабее и меньше его. Особенно он любил бить маму.

Роузи встряхнула головой, чтобы избавиться от дурных мыслей и ..воспоминаний. Ей не хотелось больше об этом думать. По крайней мере, не сегодня. Ведь сегодня у нее как никак день рождения и поэтому хотелось думать о чем-нибудь хорошем. Жаворонок обещала ей лучший подарок — дать немного покататься на своей пони.

Роузи не могла дождаться, когда же наконец закончится служба. Она посмотрела на сидящую рядом с ней на скамье подругу. Здорово, что Жаворонок переехала в Хоумстэд. Лучше подруги у Роузи никогда не было. И ей плевать на то, что папа и Марк обзывают Жаворонка индейским отродьем, которому не место рядом с белыми детьми.

Роузи перевела свой взгляд дальше на сидящую рядом с Жаворонком женщину. Мисс Шервуд, а это была она, сидела удивительно прямо, внимательно слушая стоящего за кафедрой священника. Роузи подумала, что мисс Шервуд вероятно самая лучшая взрослая из тех, что ей приходилось знать. К тому же учительница была такой храброй. Она не побоялась Марка, ходила к Роузи домой и говорила маме, что должен делать Марк, если хочет ходить в школу. Когда па про это узнал, он был просто в ярости. И, конечно, очень жаль, что папа послал на следующее утро Марка в школу.

Все встали, чтобы спеть заключительную молитву, священник прочитал последний псалом, и служба наконец закончилась.

Роузи схватила Жаворонка за руку и девочки пулей выбежали из храма. Адди только улыбнулась, посмотрев им вслед. Как это здорово быть молодыми и здоровыми…

— Адди?!

Обернувшись, она увидела стоявших в проходе Эмму и Стэнли.

— Тебя уже неделю не было видно в магазине. А в прошлое воскресенье ты так быстро покинула церковь, что я даже не успела с тобою поздороваться, — в голосе Эммы звучала даже некоторая обида.

— Я хотела узнать, как дела в школе?

— Да, ничего, все в порядке. Все дети занимаются. Большинству, похоже, даже нравится учиться.

— Слышала, у тебя были проблемы с этим шалопаем Таусендом.

— Да, было кое-что. Но думаю, мы уже с ним отношения выяснили.

Адди вдруг поняла, что чересчур оптимистична. Марк презирал ее. Она не сомневалась в том, что он лишь ждет очередного случая, чтобы отыграться на ней.

— У ваших детей все в порядке, — сказала она, намеренно отвлекая Эмму от мыслей о Марке.

— У Альберта особые склонности к математике, а у Рэйчел — литературный талант. Она обязательно станет писательницей, если, конечно, захочет.

Эмма была явно польщена. Она всегда гордилась своими детьми.

— Рада слышать это. — Бросив взгляд на мужа, она вновь обратилась к Адди: — Может останешься в городе, отведаешь с нами воскресного ужина. Мы были бы рады, если б ты составила нам компанию.

— Спасибо Эмма, но, право, я никак не могу. Мне еще столько необходимо дома переделать. К тому же завтра уроки, и к ним надо подготовиться.

Эмма помрачнела:

— Но сегодня же божий день. Ты должна отдыхать да радоваться.

Адди ничего не ответила. Она лишь покачала головой и молча вышла из церкви.