Сара Андерсон - В водовороте сладострастия

– Правда? – Потому что Кристина пробовала сделать то же самое, но у нее ничего не получилось. Она тогда еще подумала, что не там искала. – И что тебе удалось узнать?

– Ничего, – с горечью ответила Натали. – Вообще. И не потому, что он не совершал поступков, достойных внимания. Просто казалось, что Дэниел Ли – это такая черная дыра, в которой ничего не существует. Он и сейчас такой. Я хочу сказать, что даже не знала, как зовут его мать. А ведь он стоял рядом с Сиджеем на нашей свадьбе! – огорченно добавила она.

Кристина могла только посочувствовать.

– Я тоже не знала, что встречусь с его матерью, пока она не открыла дверь. Если честно, мне показалось, что она удивилась не меньше моего. Дэниел рассказал тебе, что случилось два года назад?

– Но это совсем другое, – кивнула Натали. – Я почему-то думаю, что он чувствует себя виноватым за то, что сделал с тобой. А Дэниел, поверь мне на слово, не из тех, кто занимается самоосуждением. До твоего появления, если бы мне сказали, что под его красивой внешностью скрывается робот, я бы даже не удивилась.

Кристина покраснела и опустила глаза.

– Он извинился за то, что смешал мое имя с грязью. Мне кажется, что все это, – она махнула рукой, указывая на свою одежду, комнату и саму Натали, – своеобразный способ загладить свою вину.

Натали бросила на нее пристальный взгляд.

– Что ж, – медленно сказала она, – рада слышать. Ты готова начинать?

Не совсем. Кристина понимала, зачем ей нужно это интервью, но ей не делалось от этого легче. Ей было настолько тошно от того, что ее имя появится в новостях, что ей стоило немалых усилий кивнуть в ответ.

– Если можно, давай побыстрее покончим с этим делом.

– Хорошо. – Натали включила микрофон, и ее лицо приняло деловое выражение. – Мисс Мюррей, – профессионально поставленным голосом обратилась она к Кристине, – как бы вы описали ваши отношения с вашим отцом?

Кристина проснулась на рассвете в холодном поту.

Ей приснилось, что у нее берет интервью отец, требуя, чтобы она рассказала ему, какими были их взаимоотношения.

Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что лежит в постели Дэниела.

После того как уехали его родственники и Мэри спокойно уснула в своей кроватке, Дэниел отнес ее в свою спальню и снова занялся с ней любовью. И Кристина в который раз почувствовала себя красивой, счастливой и в полной безопасности.

Она повернулась к Дэниелу, но кровать оказалась пустой.

А потом Кристина услышала какой-то шум. До конца не проснувшись, она набросила халат и посмотрела на часы.

Ровно два часа ночи. Точно по расписанию.

Но, прислушавшись, Кристина поняла, что шумела не Мэри. Она тихонько вышла в коридор и увидела тусклый свет, горевший в гостиной. На диване сидел Дэниел перед включенным ноутбуком. Он что-то говорил на корейском языке и, судя по всему, очень сердился.

Кристина на цыпочках пробралась в комнату Мэри, но малышка мирно спала, что случалось очень редко в это время суток. Тогда Кристина вернулась обратно в гостиную. Дэниел повернулся и протянул к ней руку.

Она приняла ее и села рядом с ним на диван. Дэниел сидел в наушниках, поэтому Кристина не слышала, что творится на другом конце провода. Хотя она все равно ничего бы не поняла. Посмотрев на экран компьютера, Кристина увидела несколько открытых окошек, заполненных какими-то цифрами с объяснением на корейском языке.

Дэниел обнял Кристину за плечи, и она прижалась к его груди, убаюкиваемая потоком его слов.

– Прости, что разбудил, – немного погодя сказал он, снимая наушники и захлопывая крышку ноутбука. – Но это был очень важный разговор.

– Ничего страшного. – Они сидели какое-то время в тишине, а потом Кристина нарушила молчание: – Расскажи мне что-нибудь о себе.

Она ожидала, что он весь напряжется и отодвинется от нее, но ничего такого не произошло.

– Что именно ты хочешь услышать?

Кристина еще крепче прижалась к нему. Он был таким теплым.

– Что-нибудь. О тебе никто ничего не знает. Натали сказала, что до сегодняшнего дня не знала, как зовут твою мать.

Он вздохнул, и Кристина подумала, что он опять будет уклоняться от ответа. Дэниел снова включил свой ноутбук, сделал несколько кликов и открыл какую-то страницу. Она была полностью на корейском языке, но текст сопровождался фотографиями. С одного из снимков на них, нахмурившись, смотрел пожилой человек, который казался жестким и неумолимым. Внешностью он чем-то напоминал Дэниела.

– Это мой дед, – тихо сказал Дэниел. – Ли Дэвон. Он основал корпорацию «Ли Энтерпрайзес» и помогал развивать промышленность страны после Корейской войны.

– Он выглядит не очень счастливым, – заметила Кристина.

– В Корее не принято улыбаться, когда фотографируешься, – рассмеялся Дэниел. – Но ты права. Он не был жизнерадостным человеком. Мне приходилось проводить каждое лето с ним, хотел я этого или нет. Я был его единственным внуком.

Дэниел сделал еще несколько кликов, и страница была переведена на английский язык. Они сидели молча, пока Кристина просматривала текст.

«Ли Энтерпрайзес» была основана в 1973 году Ли Дэвоном. Все начиналось с одной фабрики, на которой производили запчасти для транзисторов, а потом она разрослась в целую империю с заводами и недвижимостью.

– Ого, – выдавила Кристина, когда прочитала, что стоимость компании была оценена в 200 миллиардов долларов. Цифра слишком большая, чтобы быть реальной. – Значит, твой дед был одним из самых богатых людей в Корее?

– Похоже на то. И как бы его ни раздражал этот факт, но я оказался его единственным наследником.

– А почему он сердился?

– Потому что я был его величайшим позором, – просто ответил Дэниел. – Я не только родился вне брака, мой отец ко всему оказался американцем. Каждый год на протяжении трех месяцев дед лепил из меня идеального наследника своей империи. Он хотел, чтобы я женился на кореянке из семьи, которую выберет он сам, чтобы продолжить его род. Дед считал, что только так я смогу искупить вину своего позорного происхождения. – Он посмотрел на Кристину и усмехнулся, словно речь шла о каких-то второстепенных вещах. Но Кристина поняла всю важность его слов. – В конце концов я его победил. Я отказался жениться и, когда он умер, принял на себя управление его компанией.

Теперь Кристина поняла, что имела в виду Натали, когда называла Дэниела черной дырой.

– И никто не знает об этом?

– Нет. – Дэниел повернулся к ноутбуку и открыл еще одну страницу. – Потому что в Корее я Ли Дэхен. Когда я приезжал сюда на каникулы, дед не разрешал мне называться Дэниелом.

Кристина посмотрела на экран. Там стояло его имя в составе совета директоров. Но рядом не было ни фото, ни биографии.

– Я думала… – Она попыталась связать мысли воедино. – Я считала, что ты был политическим консультантом.

– Так и есть. Точнее, так было. Дед научил меня, как манипулировать средствами массовой информации и как вести себя на людях. Ко времени окончания колледжа я научился заметать следы. Я не хотел, чтобы он следил за мной, и не хотел, чтобы другие узнали, сколько я стою. Если бы такие люди, как Брайан Уайт… – Услышав его имя, Кристина задрожала. – Да, ты права, Уайт – ужасный человек. Так вот, если бы он узнал, что я миллиардер…

– Подожди, – перебила его Кристина, сев ровно на диване. – Ты миллиардер?

Он выдавил улыбку.

– Я понимаю, это меняет дело.

Кристина даже не знала, что ее удивило. В конце концов, все приобретало смысл. Дэниел владел тремя домами в двух странах. У него был свой частный самолет. А эта шикарная квартира… Он оказался баснословно богатым человеком.

– В самом деле?

– Да, – печально кивнул Дэниел и коснулся ее щеки. – Ты первая женщина, которую я привел в этот дом. Кристина, не знаю, но в тебе есть что-то такое… Два года назад я понимал, что перехожу какую-то черту. Но было слишком поздно, я не смог остановить то, что начал. – Он провел пальцем по щеке. – Я не жалею о том, что твой отец проиграл. Но после того, что я сделал с тобой, я понял, что так поступил бы мой дед. Он выискивал человеческие слабости и безжалостно эксплуатировал их. И он не обращал внимания на такие вещи, как невинность и беззащитность. А я… – Дэниел запнулся и замолчал.

– А ты не такой, как он, – мягко заметила Кристина.

Его лицо исказила гримаса сомнения.

– После тех выборов я бросил политику. Зэб решил взять на себя управление пивоварней, и я подумал, что смогу помочь ему в этом деле. – Дэниел прижался лбом к ее лбу. – На протяжении долгого времени я пытался не быть таким, каким хотел видеть меня мой дед, но у меня ничего не получалось. Но я больше не мог оставаться прежним.

Кристина прижалась к его груди и задумалась.

– Он ошибался насчет тебя, – после продолжительной паузы заметила она, узнавая в своих словах то, что Дэниел сказал ей несколько дней назад.

– Что?

– Ну все эти вещи, которые он наговорил тебе. То, что ты был недостаточно корейцем и был недостаточно хорошим. Он ошибался. Так же как ошибался мой отец насчет меня.

– Я знаю, – не глядя на нее, ответил Дэниел.

– Одно дело – знать, а другое – верить, – не сдавалась Кристина. – Я не знаю, каково это – иметь деда, который не знает, что такое прощение, и я не была частью двух культур или двух семей, которые не знают, что с тобой делать. Но я прекрасно знаю, что значит расти с человеком, который считает ошибкой само твое существование. А еще я знаю, что такое постоянно слышать в голове голос, который напоминает тебе, что, несмотря на все твои старания, ты все равно плохая.

Именно так она и жила. Кристина постоянно пыталась соответствовать каким-то недосягаемым стандартам, потому что, согласно мнению ее отца, она была дочерью Евы, и отсюда грешницей. И тогда она решила, что, раз уж все равно ей не избавиться от этого клейма, она будет вести себя соответствующе.

– Тебе не нужно подстраиваться под чьи-то ожидания. И… – На ее глаза вдруг набежали слезы. – И тебе не нужно ничего доказывать своему деду. Мой отец никогда не узнает меня и никогда не узнает свою внучку, потому что он принял такое решение. И кто я такая, чтобы спорить с ним?

Дэниел посмотрел на нее с такой нежностью, что ее сердце сжалось от боли.

– Скажи мне, как ты можешь сидеть тут и общаться со мной, как с порядочным человеком, после того, что я сделал с тобой два года назад?

Кристина много раз задавала себе этот вопрос, но так и не нашла ответа.

– Не знаю. Просто мне кажется, что мы были тогда другими. Я изменилась с тех пор. И ты тоже изменился.

– Вряд ли я так сильно изменился.

– Почему ты рассказал мне об этой стороне своей жизни?

– Потому что ты здесь. И я должен был объяснить тебе, почему меня вдруг позвали на совещание директоров в два часа ночи.

– Дэниел Ли, я не верю твоим словам. Ты рассказал о себе, потому что доверяешь мне. Так же как и я доверяю тебе. Дэниел, я прощаю тебя за то, что случилось два года назад. Я прощаю тебя, – повторила она, и ей показалось, что с ее плеч слетел какой-то груз.

– Кристина, я не могу ничего обещать тебе, – натянуто ответил он. – У нас осталось не так много времени, а потом…

Потом они попрощаются, и каждый будет жить своей жизнью.

– Дэниел, мне не нужны твои обещания. Давай насладимся отведенным нам временем.

Он долго не сводил с нее глаз, а потом поднялся с дивана, потянув ее за собой.

– Пойдем. Пора ложиться в кроватку.

Как и все хорошее, их время вскоре подошло к концу, о чем Дэниел очень жалел.

Еще целых два дня они играли в семью. Кристина спала в своей кровати. Они вместе завтракали, обедали и ужинали, сходили еще раз в детский музей на Морском пирсе. И Минни приходила играть с Мэри.

Дэниел в кои-то веки позволил себе расслабиться и наслаждаться жизнью. Конечно, по вечерам он занимался своими делами, а потом отправлялся в постель, где его ждала Кристина.

Интервью, которое она дала Натали, возымело должный эффект. Оно получило положительные отзывы со стороны представителей средств массовой информации и развеяло всяческие слухи.

А еще благодаря ему у Кларенса Мюррея появился соперник из партии республиканцев, который являлся сенатором и одновременно служителем методистской церкви. Дэниел мог видеть руку Брайана Уайта, когда кампания Мюррея резко сменила стратегию, переключив свое внимание с Кристины на другие вещи.

А значит, скоро придет пора расставаться. Дэниел выполнил свое обещание защитить Кристину и ее дочь. Он оказался человеком чести. Может быть, его дед гордился бы хотя бы этим его поступком.